Капитан позвал меня в штабное купе для обсуждения дальнейшей стратегии.
— Сейчас мы здесь, — он ткнул пальцем в край большого песчано — желтого пятна, — а направляемся сюда, — палец съехал далеко вниз, — сначала прибудем в расположение части, потом сформируем колонну и лишь затем выдвинемся на побережье. На все про все около месяца.
— …!!! Мне не подходит.
Какой месяц, какой месяц?!! Мне через месяц уже отчет сдавать, причем в Редстоне, не в Арангене!
— Тогда другой вариант. Завтра мы остановимся для заполнения цистерны здесь. Вот тут, — ноготь съехал немного в сторону, — располагается штаб восстановленного арангенского НЗАМИПС. Правда, связи с ними практически нет, но проводника на побережье они найти смогут. Там и встретимся.
— Согласен!
Перрона на полустанке не было, поэтому мотоцикл пришлось спускать с платформы на руках. Шуму было столько, словно выгружали трактор (вспомнился анекдот о лампочке и капралах). От избытка чувств даже Макс начал скакать и гавкать. В качестве моральной компенсации пришлось показать капитану глушитель и камуфляж в действии.
— Значит, в основе — принцип щита…
— Точно.
— Умом понимаю, а повторить не смогу.
Что и требовалось доказать.
— Не переживайте! Мне говорили, что это ге — ни — а-ально.
Капитан остался чесать бритую репу и строить планы, а его подчиненные тем временем снаряжали меня в поход.
— У тебя там что, чугуний? — пропыхтел молодой маг, помогающий мне закрепить чемодан на багажнике мотоцикла.
— Как догадался? — весело отозвался я.
Для комфортного путешествия мне потребовалась еще канистра масла и канистра воды, а дальше оттягивать отъезд смысла не имело. Последний раз бибикнув теплой компании отморозков (придурки начали кричать и улюлюкать), я решительно вырулил на проселок, уходящий приблизительно в нужном мне направлении.
Готовься, Аранген! Тангор идет!
Не иду, а еду. И чем дальше дорога уходила от чугунки, тем сильнее было ощущение, что капитан Ридзер меня… Скажем так, обманул не по — детски. Высадил не там, короче говоря.
Наслушавшись стонов о «проклятом НЗАМИПС», я ожидал увидеть голый ландшафт, обглоданные нежитями камни, всюду кости и черепа. Вместо этого передо мной от горизонта до горизонта волновалось море трав, в котором (это было слышно даже за шумом мотора) издевательски стрекотали кузнечики. Никаких тебе туманных ложбин, темных омутов, непролазных чащ или бездонных болот. Какие там чащи! Всякое подобие лесов здесь вывели давно и надежно. Вдоль межевых границ росли только вековые дубы (наверное, ради желудей), почти незаметные взгляду низины и овражки заполняли подстриженные скотом кустарники (нормальные, а не тот колючий кошмар, который рос вокруг Михандрова). Исполненный подозрения, я пытался найти хоть что — то, скрытно несущее угрозу, и не мог. Откуда здесь взяться нежитям? С точки зрения выходца из Краухарда, в Арангене было абсолютно безопасно.
В теплом воздухе облаком висела мошкара, в небе сновали птицы, этой самой мошкарой занятые, монотонность горизонта приятно разбивали башни ветряных мельниц. Рассекатели легко справлялись и с насекомыми, и с травой, разве что масла жрали больше обычного — проселок хоть и выглядел наезженным, но за последний сезон заметно зарос. Меня одолевало искушение растянуть путешествие денька на два, купить у местных какого ни на есть пива и устроить себе выходной. Останавливало только то, что дата экзаменов стремительно приближалась, а к практике я, по меткому выражению Сатала, еще не приступал.
Но и это беспокойство становилось все слабее.
Одиночество в полях пробирает не хуже иного колдовства. Все мысли и заботы как — то незаметно улетучиваются из головы, сознание словно застывает в ожидании не то конца пути, не то какой — то неназначенной встречи. Чтобы ощутить эту магию вполне, нужно пережить одиночество в Арангене. Какой тут простор! Казалось, все восточные кантоны Ингерники можно окинуть взглядом за один раз, настолько ровной была земля, настолько прозрачным воздух. Облака белыми арками изгибались на небосклоне, даже в середине лета зелень не жухла, прохладный ветер мягко дул с гор. Невозможно было поверить, что в какой — то сотне километров отсюда находится пекло Внутренней Пустыни.
Казалось бы, можно ехать и ехать, но ближе к полудню солнце начало припекать и мысли о привале стали неодолимы. Мне хотелось умыться, перекусить, а может, и вздремнуть чуток (проверить правильность выбранного пути тоже будет нелишним), даже Максу надоело выделывать кренделя в траве, и он побежал вровень с мотоциклом. Теперь мы оба бдительно оглядывались по сторонам в поисках жилья.
Всеобщее благолепие разбудило во мне сельскую жилку (это при том, что домашний огород я люто ненавидел), и хозяйственный мужичок внутри начинал ворчать, что поля — де, стоят не кошены, а среди зелени не видно крепких спин пасущегося скота. Вот этот — то момент Аранген и выбрал, чтобы поставить меня на место.
Можно было сразу заметить, что отвилок дороги в сторону безымянного хутора слишком уж зарос, но какой черный обращает внимание на степень помятости травы? Ворота стояли приветливо распахнутыми, меня насторожила только тишина, какой в нормальном хозяйстве не бывает — ни мычания, ни лая, ни голосов. Я стоял посреди заросшего двора и тупо смотрел на заколоченные окна и покинутые хлева.
Есть вещи, за которые в Краухарде натурально убивают, а жандармерия даже дело расследовать не берет. И вот это — одно из них.
Закон «О брошенных строениях» для кого написан?! Люди уехали отсюда явно больше года назад. Почему дома все еще не сожгли или, на худой конец, не сняли с них крышу? Это прямо какие — то гнездышки для фом, чтобы нежити случайно не подохли без защиты! От того, чтобы подпалить хутор немедленно, меня остановила только высокая трава — не хотелось соревноваться в скорости со степным пожаром. Я обошел все дома и посшибал с окон ставни (хоть какой — то свет), распахнул двери сарая и снял с колодца крышку. Ух! А вот пить из этой ямы ближайшее время никому не советую — для закруты тут, конечно, места маловато, однако какая — то мелочь вроде Темных Прядей в воде явно поселилась, наивные новоселы запросто могли поплатиться за это жизнью. Скажите, ну кто их просил ставить на колодец крышку?!! Пришлось идти в дом и искать соль — оставить нежить пастись на воле мне не позволяла краухардская гордость. Заодно нашел и топор — вырубить упреждающие знаки. Все это мероприятие (засолка колодца, обустройство простейших знаков и осветительных дыр) заняло у меня чуть больше часа. А перед отъездом проделать то же самое им религия не позволяла?
