— Ты не многого добьешься у меня, упоминая имя Доброго Бога. Я отлично знаю, что ты язычник, — усмехнулся Туризин и добавил задумчиво: — Если быть справедливым, то следует признать: ты никогда и не пользовался этой уловкой. Или ты сейчас скажешь мне, упрямец, что все-таки решил принять истинную веру Фоса?
Непримиримые разногласия между различными ответвлениями веры Фоса, не говоря уж о многочисленных сектах, все еще представлялись Марку безумием. Он не имел ни малейшего понятия о том, как выбрать истинную веру (если таковая вообще существовала) из клубка этой грызущейся стаи. Но он не мог не признать: полностью игнорировать веру Видесса больше нельзя.
— Возможно, и так, — сказал в конце концов Марк. Это был наиболее честный ответ, какой он мог сейчас дать Туризину.
— Хм. Насколько я знаю, любой на твоем месте сейчас принялся бы размахивать иконами и распевать церковные гимны.
Трибун пожал плечами.
— Хм, — повторил Император и подергал себя за бороду. — Ты не стараешься облегчить мне задачу? — Он коротко рассмеялся. — Интересно, в который раз я говорю тебе это, римлянин? — Туризин усмехнулся и хитро прищурился, как будто они с Марком были заговорщиками.
Скавр снова пожал плечами. Император погружался в странное угрожающе-игривое настроение, которое Марк так часто у него видел.
Трибун знал, что сейчас любой ответ будет неправильным. Он отчаянно искал доводы, чтобы доказать: его женитьба на Алипии не несет в себе угрозы императорской власти. Но нужные слова не приходили на ум. Поэтому Марк просто стоял, не шевелясь и не произнося ни слова.
Гавр с силой ударил кулаком по столу. Бумаги подскочили. Один из пергаментов упал на пол. Туризин наклонился, подбирая документ, и проговорил из-под стола приглушенным голосом:
— Ладно, хрен с тобой. Иди спроси мою племянницу, хочет ли она выйти за тебя замуж.
Как раз в этот миг Марк сломался. Он торопливо и глупо забормотал:
— Ты должен знать, что, как чужеземец, я никогда не буду представлять угрозу твоему трону, поскольку видессиане никогда не примут… — Скавр почти закончил фразу, прежде чем осознал только что сказанное Туризином. — Спросить… ее… о чем? — прошептал Марк.
Хотя Автократор и не давал ему позволения сесть, трибун обессиленно опустился на стул. Ему было все равно, он мог бы сесть и на пол. Ноги больше не держали его.
Положив свиток на стол, Туризин рявкнул:
— Я ведь только что сказал, не так ли? После Земарка!.. После Авшара… Авшара!!! После заключенного благодаря тебе перемирия с Иездом!.. Как я могу отказать тебе? Кроме того… — Туризин снова стал серьезным. — Ты ведь немного меня знаешь. Я всегда держу свое слово.
Трибун слабо закричал:
— Так ты притворялся? Ты нарочно меня мучил? Все это время ты собирался сказать мне «да»?
Хитрая усмешка появилась на лице Туризина:
— Ну а если это и так?
— Ах ты, ублюдок!..
— Это кто тут ублюдок?! Ты, косоглазая ошибка повитухи?! — заорал в ответ Туризин.
Оба расхохотались; Марк в основном от облегчения. Император нашел глиняный кувшин вина и встряхнул его, чтобы узнать, много ли осталось. Туризин снял пробку, хлебнул и передал кувшин Скавру.
Пока трибун жадно глотал вино, Туризин лукаво спросил:
— Признайся, ты ведь умер бы на месте, если бы я сразу сказал тебе правду?
Марк попытался было что-то ответить, но поперхнулся и отчаянно закашлялся, расплескивая и разбрызгивая вино во все стороны. Туризин от души хлопнул его по спине.
— Спасибо, — просипел трибун. Он встал и горячо пожал руку Туризина, которая была такой же крепкой и мозолистой, как и его собственная. — Умер на месте, говоришь? — переспросил он. — Да уж, это был первый случай, когда ты не пожалел бы и фальшивого медяка за мое здоровье.
— В таком случае, вот тебе на здоровье правда, — сказал Гавр, ничуть не смущенный тем, что его поймали на коварстве. — По правде говоря, я наслаждался каждым мгновением нашего разговора. Ну как, лучше тебе от такого признания?
Марк отпил еще глоток вина, на этот раз удачно.
— Ничто, — сказал он, — не может заставить меня чувствовать себя лучше.
* * *
Видессианская армия сворачивала лагерь, готовясь к возвращению в столицу, а Гай Филипп еще не появлялся.
— Спокойно отправляйся себе в Видесс, — сказал Ариг Скавру. — Мои парни отыщут его, не беспокойся.
— Я сам его найду! Можешь поставить на нас, — проговорил Лаон Пакимер. Отряд хатришей уже выстроился позади своего командира. — Старый упрямец выйдет на нас, даже если мы будем стараться изо всех сил его не найти.
Хатриш ни за что не признался бы прямо, что старший центурион был ему дорог.
Марк седлал своего коня и подтягивал подпругу. Это занятие полностью поглощало трибуна, поэтому дружеский раздор между аршаумами и хаморами прошел почти мимо его сознания. Наконец Скавр прыгнул в седло и взглянул на Арига и Пакимера.
— Пора в путь, — просто сказал он.
Они поскакали по полю битвы. Разлагающиеся трупы коней и павших йездов больше не источали зловония — стервятники успели обглодать их до костей. Тут и там были видны свежие холмики — свидетельства братских могил погибших в битве имперских солдат. Сломанное оружие, разбитые щиты, доспехи и уздечки валялись по всему полю. Они начинали покрываться ржавчиной. Все, что представляло хоть какую-то ценность, было уже растащено.
Позади поискового отряда кто-то громко крикнул. Скавр обернулся и увидел, что к ним галопом скачет Виридовикс.
— Почему ты не сказал мне, что отправляешься на поиски старого пердуна? — возмутился кельт, нагнав трибуна. Озорство искрилось в его глазах. — Как забавно! Гай Филипп влюбился! Вот мы и увидим волка на капустной грядке.
— Может, и так. Но лично я бы поостерегся дразнить его, — посоветовал Марк.
Там, где располагались лагеря Авшара и Вулгхаша, остались явственные следы — отпечатки сапог и подков, кострища, места, где стояли шатры. Едва поравнявшись с брошенными бивуаками, разведчик хатришей вдруг гикнул и указал рукой.
Марк начал пристально вглядываться вперед, но глаза его были не настолько зоркими, чтобы заметить всадника, которого разглядел разведчик.
Этот всадник спешился и соскочил на землю. Поисковый отряд поспешил вперед, однако человек как сквозь землю провалился.
Только услышав, как аршаумы и хатриши наперебой выкликают его имя, Гай Филипп осторожно вышел из укрытия. Узнав Скавра, Виридовикса, Пакимера, старший центурион наконец опустил гладий.
