Природа спала, словно на свете нет иных погод. Иных времён и других в воздусях веяний… дремала перед приходом зимы подобно соне, который поутру одним глазком смотрит на циферблат — и тихо улыбнувшись мыслёнке, что нынче выходной, с блаженным вздохом переворачивается на другой бок. С тем лишь, чтобы обняв милую подружку и всем телом ощутив, прочувствовав тёплую негу постели, опять погрузиться в нечто невыразимо приятное и уютное.
Зима не торопилась показывать ледяные зубки — уж эта земля вплотную лежала к морю, а потому весьма неохотно поддавалась морозам. Лишь в полночь, воровато оглянувшись на сияющие в небе луны — не выдадут ли? — она решилась. Высеребрила инеем овеваемый всеми ветрами флюгер на шпиле донжона, где вертлявый лис сторожко принюхивался во все стороны. Чуть упрямее изогнула его гордо задранное пышное украшение. Подумав немного, вняла немой мольбе Соль и щедро вызолотила животину — от симпатичной подпалинки на кончике хвоста до чутко улавливавших ветры вибрисс на носу…
Ридд проснулся резко и внезапно, словно перед этим не было полной мерой откушанных сладких безумств и милостиво принявшего парочку в свои объятия беспробудного сна. Надо же, ни в одном глазу, как говорится.
Я тут ни при чём, — сокрушённо признала Флора. — В иные моменты ты поступаешь необычно — даже не отдавая себе отчёта, но тем не менее оказываешься прав.
Меана сладко дремала рядом, прижавшись щекой к плечу и разметавшись остальными частями в обворожительной наготе. Да уж, королева Марго щедро одарила свою дочь, а кровь перворождённого ярла изящно отлакировала красоту грацией совершенства… ускользнувший с ложа Ридд осторожно укрыл свою ненаглядную полуэльфийку. А в качестве отвлекающего маневра подсунул той подушку. Меана нежно мурлыкнула, обняв добычу, и снова затихла.
Чуть склонив голову и прислушавшись к тишине, парень озаботился одеждой. Покачал отрицательно приоткрывшему было алые глаза дракончику, но всё же прихватил с собой и трость.
— Что будет угодно милорду? — Энрике с лёгким поклоном надвинулся из темноты в главной зале.
Впрочем, темнота лишь таковою казалась, находясь в сладостном самообмане. Ридд по некому наитию озаботился кое-чем из маменькиного наследства. В самом деле, куда как полезно для здоровья. Да хотя бы и просто не слететь с лестницы — с немалым риском сломать себе что-нибудь о ступени.
Поскольку на шее однорукого парня сейчас тускло поблёскивала серебряная цепь с вычурной свистулькой, то догадаться немудрено — сын дал отдохнуть уставшему от сегодняшних хлопот отцу. Да и то сказать, за полночь уже…
— Всё ли спокойно, мой Патрик? — бесстрастно и как бы между прочим поинтересовался будущий лорд у своего будущего мажордома.
Стоило беспристрастно признать, что если отвернуть взгляд и не обращать внимания на лишённый некоего дребезжания и усталости голос, то ничем от прежнего ответ этот и не отличался бы. Те, кому надо, отдыхают, у ворот и на сторожевой башне по одному солдату дежурят. Трое демонов в конском обличье, едва не вытоптавших лозу возле замка, изловлены и определены до выяснения обстоятельств на конюшню…
— Диего?
И вновь мажордом не подвёл. С лёгким поклоном он поведал, что с вечера брат поехал отвозить виал с суслом в дальнее село у скалистой гряды, искусно и весьма естественно затесавшись меж прочих гонцов. И сейчас уже наверняка покинул пределы баронства, направляясь к указанной милордом цели — вместе с парой солдат — все одетые под ищущих работу обычных наёмников. Незачем привлекать внимание, да и остальным знать, что тут к чему. К тому же, на юге зашевелилась тьма, надо поспешить…
Сердце Ридда дрогнуло, а в глазу предательски защипало. Спасибо, парни!
— Разбуди отца, я хочу осмотреть подвалы. А сам прихвати виал с трехгранной крышечкой из моих припасов и держись пока в тени. Да не вздумай попробовать, там травки понамешаны те ещё! Проверь потихоньку те закоулки, где мой прадед замуровал того ловеласа, и за колодцем, где колдунья… ну, да ты сам должен знать.
Миг-другой прошли в такой тишине и неподвижности, что обеспокоенно зашевелилась даже светившая в руке мажордома феечка. Но Энрике Патрик семнадцатый понял. Есть кое-какие старые дела, о которых знают отцы, но которые лучше бы не оставлять долгами или грузом на совести сыновьям…
Какие там фамильные секреты существуют у мажордомов, хороший лорд никогда не вникает, оставляя то предметом профессиональной гордости слуги. Потому Ридд ничуть не удивился, когда, неспешно спустившись к полузабытому уже ходу под галереей, застал здесь Патрика-старшего. Полностью одетого, с надёжным масляным фонарём и даже вернувшего себе цепь как символ первоочерёдности старшинства.
— Я весь к вашим услугам, милорд. Хотя и должен предупредить — то из ценных припасов, что не разграбила королевская солдатня, пришлось продать, — проскрипел старый мажордом.
Ох, как же чесались у Ридда руки! Ухватить этого пройдоху за грудки и тряхнуть так, чтобы лязгнули хотя бы и немногие оставшиеся у того зубы…
— Патрик, ты мог бы обвести вокруг пальца кого угодно, да только не меня. Ты ведь сказал вполне достаточно, чтоб я мог догадаться — но слишком мало для остальных. Открывай!
Нет, на замковых погребах отродясь не бывало замков или столь обожаемых коронерами печатей, как предположил бы непосвящённый. В замке барона Фернандо полностью доверяли слугам. А тех же весьма немногочисленных, кто доверия не оправдал… однажды на глазах малолетнего Ридда отец печально и прилюдно отвернулся от такого. Что потом сделали с жуликоватым постельничим свои же, не будем вспоминать ближе к ночи? И без того понятно.
Патрик задрожал, словно его прохватила промозглая осенняя сырость, но трясущейся рукой растворил перед своим лордом добротную дверь в подвалы…
Мимолётно Ридд положил ладонь на массивные, отполированные до древесного узора дубовые перила и усмехнулся, ощутив в одном месте чуть заметную даже сейчас выщербинку. Как он тогда красиво слетел вниз, оступившись на лестнице в подростковом стремлении поскорее доставить наверх поднос с яствами, не хотелось и вспоминать. Как летел кувырком, даже и не помнится — хотя массивный серебряный кувшин с вином слегка сплющился от удара о дубовые перила. Но поднявший его за шкирку Перес наказывать тогда не стал, лишь поинтересовался сквозь зубы — не сломал ли малец себе чего?
Надо же, сколько лет прошло, а всё ещё помнится… наконец, миновавший второй пролёт Патрик впереди чуть прошёл и остановился, высоко подняв свой фонарь и высветив жалкое убожество пустых погребов.
