– Кто ты? – спросил Яльмар по-английски, затем по-норвежски. – Как тебя зовут? Откуда ты пришёл?
Ответа не было. На все вопросы пленник лишь угрюмо молчал и буравил мореходов острым взглядом тёмных глаз из-под завесы таких же тёмных, грязных и нестриженых волос.
– Круитни, – медленно проговорил Рой-Рой. – Этого-то я и опасался.
– Круитни? – вскинул голову Жуга.
– Да. Пикты.
Жуга вгляделся пленнику в лицо.
– Я думал, что они… что их… Что их давно уже здесь нет.
– Многие так думают.
Шотландец внимательно оглядел пленника со всех сторон. Ран на его теле не было. Стрела пропала.
– Кричал не он, – глубокомысленно сказал Рой-Рой. – Значит их было двое. Раз нас нашёл один, найдёт и другой. Теперь они нас в покое не оставят. Надо отплывать.
– С ума сошёл? – накинулся на него Яльмар. – Плыть ночью? Даже и не думай. До утра дотерпим, не впервой. Они живые. Значит их можно убить.
Рой-Рой покачал головой.
– Убить их очень трудно. Они умеют ловко прятаться и видят в темноте. Они настоящие дикари. Хитрые, упрямые как черти, своевольные и скрытные. Мы прогнали их до самого моря, но так и не смогли подчинить: они устраивают свои норы где-то под землёй, словно крысы поганые. Оттуда их не выкуришь.
– Полегче со сравненьями, шотландец, полегче, – послышался голос Ашедука. Гном выступил из темноты. – Жить под землёй – совсем не значит быть зверем. – Он огляделся. – Что вы собираетесь делать?
Тил вдруг выступил вперёд и подошёл к пленнику. Все притихли. Мальчишка протянул руку к пленнику, коснулся шрамов на его лице. Пикт не пошевелился, остался сидеть, как сидел и лишь смотрел на Телли молча, затаив дыхание, – глаза в глаза.
– Отпустите его, – сказал Тил. – Он нам не враг.
– А вот это, – вспылил неожиданно Яльмар, – решать не тебе! Может, и отпустим, но только утром, если на нас не нападут… Что скажете?
Мореходы молчали, в нерешительности поглядывая друг на друга.
– Выставим дозорного? – предложил Хуфнагель.
Яльмар нахмурился.
– Мы не можем доверять кому-то одному: он запросто может заснуть. Усталость – коварная штука. Пусть караулят трое. Согласны?
Спорить с ним никто не стал. Жуге выпало караулить в третью очередь, вместе с Вильямом и Сигурдом. Магнус растолкал его, когда пришло время сменяться, и завалился спать.
Ночь была темна. Поднялся лёгкий ветер. Волны с шорохом набегали на берег. Наледь на камнях матово поблёскивала в лунном сиянии. Вильям, позёвывая, выбрался к костру, уселся на бревно и запахнул плотнее плащ.
– Холодно, – пожаловался он.
– Тем лучше, – усмехнулся Сигурд. – Не заснёшь.
Пленник всё так же молча сидел у костра, там, где его оставили. Казалось, он не чувствовал ни холода, ни боли от верёвок. Глаза его были открыты; он не спал. Жуга протянул к костру озябшие ладони, посмотрел на пикта, нацедил из бочонка пива и направился к нему. Сигурд покосился на него. Ничего не сказал.
Жуга опустился на камни возле пленника. Поднёс кружку к его губам. Тот отвернулся.
– А вот это ты зря, – хмыкнул травник. – У тебя, должно быть, всё горло пересохло. Зачем ты следил за нами?
Тот не ответил. Травник сосредоточился и медленно принялся перебирать в уме созвучия, проталкиваясь сквозь пелену непонимания.
– Морн, – позвал негромко он. Веки пленника едва заметно дрогнули и Жуга убедился, что угадал имя правильно. – Морн, готов поспорить, что ты меня понимаешь. Я не желаю тебе зла. Но я не верю, что ты мог оказаться здесь случайно. Ты ведь шёл по берегу за нашим кораблём, я прав?
Пленник коротко взглянул на травника из-под завесы грязной чёлки. Губы его шевельнулись, однако слов за этим не последовало. Жуга подложил под себя обломок доски и уселся поудобнее. Поставил кружку на песок.
– Я знал когда-то девушку из вашего народа. Она… была со мной. Её звали Линора и она была… странная. Я её любил. И наверное, люблю до сих пор. Я думал, ваш народ давно исчез…
– Ты не норвежец, – сказал вдруг тот. Голос его был хриплым и бесцветным, но травник всё равно вздрогнул от неожиданности и чуть не опрокинул кружку. – Ты вообще не викинг.
– Да, я с южных гор, с большой земли.
– Викинги жгут, грабят, убивают. Завоевали всю восточную Англию. После этого ты спрашиваешь, что я делал здесь? Смотрел.
Он умолк и травник не нашёлся, что ему ответить.
– Среди вас сид, – помедлив сказал тот. – И дракон. Я подошёл поэтому.
– Ты ведь мог убежать, зачем ты остался? Ты и… – Внезапно Жугу осенило. – Ты был не один? Кто… она?
Тот вскинул голову, и травник снова понял, что попал в точку.
– В тебе огонь, – сказал негромко пикт, – и ты угадываешь имя. Я тебе верю. Я не стал бы нападать. Её ранили. Я дал себя найти, чтоб не нашли двоих.
Жуга встал и вытащил кинжал. Заметив его движение, Сигурд нахмурился и положил ладонь на рукоять топора.
– Эй, ты что собираешься делать?
Травник наклонился к пленнику и молча разрезал на нём верёвки.
– Уходи, – сказал он.
– Ты с ума сошёл! – Вильям схватил его за плечо. – Он же приведёт своих, нас нашпигуют стрелами!
Морн медленно встал, растирая затёкшие запястья. Выпрямился. Сигурд с топором наголо стоял чуть в стороне, готовый пресечь любую его попытку напасть.
– Надеюсь, ты соображаешь, что творишь, – сказал викинг. – Иначе…
Пикт посмотрел на Сигурда.
– Ты зря думаешь, что мы не ценим честность, – сказал он и повернулся к травнику. – Оставь моё оружие на берегу, я вернусь за ним завтра. Пусть звезда освещает ваш путь.
И он растворился в темноте.
Сигурд молча опустился на бревно. Засунул топор за пояс, подбросил дров в костёр. Поднял с песка оставленную травником кружку и отхлебнул большой глоток. Покосился на Жугу, затем на Вильяма. Протянул руку к лютне.
– Слышь, рифмач, эта штука у тебя играет? Ты бы спел чего.
– Так люди ж спят.
– А ты негромко, чтоб не разбудить. А то нам ещё до утра сидеть.
Бард настороженно покосился в темноту.
– А если подойдёт кто? Не услышим.
Сигурд рассмеялся и выплеснул в огонь остатки пива. Пламя зашипело.
– Теперь-то какая разница? Если этот парень нас не обманул, никто не нападёт. А если обманул, то заявится такая куча народа… В общем, не хочешь петь, так и скажи, я не из обидчивых.
Вильям насупился и потянул из-за спины свой инструмент. Подстроил колки, прошёлся пальцами по струнам, взглянул на травника, на спящего мальчишку-эльфа, на остальных мореходов. Откинул кончики волос за уши, опустил глаза.
– Я спою песню, – сказал он. – Один мой друг когда-то написал её… Мне кажется, она немного про таких, как мы сейчас.
Он тронул струны.
Мне выдоха хватит на пол-оборота
И две полетевших струны.
На пол-оборота – взглянуть на кого-то
И выйти из этой страны.
И выйти из этого мира на волю,
Туда, где ни пальцев, ни струн,
Ни черного поля, ни белого поля,
Ни жадных мерцающих лун.
Кто скажет, зачем поднялась эта песня,
За кем улетела струна?
Нет песни чудесней, и знаешь – чудесней
Всего, что она не нужна.
Пустая работа до смертного пота
Тяни эту ноту, пока
Осталось дыханья на пол-оборота.
На пол-оборота колка.
На последних словах лютня неожиданно сменила ритм, а тихий голос барда вдруг окреп и подхватил мелодию, и дальше были уже новые слова:
