Это озадачило меня, но я не стал спорить. Будто наши слова призвали его, в лазарет вошел паж. Волосы и плечи его были засыпаны снегом, в руке он нес фонарь. Он огляделся и позвал:
— Том Баджерлок? Я пришел за Томом Баджерлоком.
— Я здесь, — сказал я ему.
Неттл внезапно отошла от постели Риддла. Она схватила меня за рукав и отвела в сторону. Она посмотрела на меня, как ее мать, и на мгновение мне показалось, что сама Молли вернулась из могилы, чтобы отругать меня.
— Он говорит, что я не должна обвинять тебя, что он добровольно отдал тебе силу.
— Нет. Я просил его. Он знал, что если не поможет мне, я попробую один. Это моя вина. И мне очень жаль.
— Не сомневаюсь.
Я склонил голову, признавая. Через мгновение она добавила:
— Люди любят тебя гораздо больше, чем ты заслуживаешь, Том Баджерлок. А ты даже не веришь, что они любят тебя вообще.
Я все еще обдумывал ее слова, а она добавила:
— И я одна из этих людей.
— Неттл, я так…
— Повтори это, и я ударю тебя. Мне все равно, кто что увидит. Если бы я могла попросить тебя выполнить всего одно желание, я бы запретила тебе постоянно повторять эти глупые слова, — она отвернулась от меня и посмотрела на Шута. — Он был твоим другом в детстве.
По ее тону было понятно, что она видит в нем какое-то редкое существо.
— Да. Был.
— Что ж. Позаботься о нем. Риддл отдохнет и восстановится, — она приложила руки к вискам и потерла их. — А Би? Моя сестра?
— Я оставил ее с Фитцем Виджилантом. Думаю, с ней все будет в порядке. Я не хочу здесь надолго задерживаться.
Произнеся это, я подумал, сколько еще мне придется оставаться здесь? Буду ли я ждать, пока Шут не наберется сил, и мы не попробуем исцелить его Скиллом? Или уйти утром через камни, а через несколько дней опять вернуться в Баккип? Я разрывался. Мне хотелось быть одновременно в двух местах.
— Если она с Лантом, то все хорошо.
Я не уверен, что совсем согласился с ее словами, но сейчас было не самое лучшее время сообщать ей об этом. Спокойствие в ее голосе заставило меня задуматься, быть может, я недооценил молодого писца? Потом она разбудила во мне чувство вины, добавив:
— Мы должны послать птицу, чтобы сообщить, что с вами все в порядке.
Я взглянул на Шута. Он с трудом сохранял сидячее положение, кутая плечи в одеяло. Он выглядел трогательно слабым и старше меня лет на сто.
— Я сделаю это, — сказала Неттл, прежде чем я попросил ее. — Мне позвать гвардейца, чтобы он помог перенести твоего друга?
— Мы справимся сами, — сказал я.
Она сдержанно кивнула.
— Так и думала. Ты не хочешь, чтобы много людей знали, что он здесь. Хоть убей — не понимаю, почему. Но я уважаю твое желание оставить все в тайне. Большинство слуг заняты праздником, так что, если вы будете осторожны, то сможете незаметно перебраться в замок.
Так я повел Шута в старые комнаты леди Тайм. Это был долгий путь, холодный и сырой для нас обоих, но он хотел пройти его сам. Он завернулся в одеяло, а ноги его все еще были обмотаны тряпками. Ветер и снег неслись мимо нас, пока мы ковыляли по двору. Чтобы добраться до лестницы для слуг, нам пришлось долго обходить замок. Поднимаясь по ступеням, он схватил меня за руку, и с каждым шагом все больше опирался на меня. Мальчик вел нас, удивленно и подозрительно оглядываясь. В какой-то момент я понял, что на моей одежде остались пятна крови Шута. Я не стал ничего ему объяснять.
У двери старой комнаты леди Тайм паж остановился и протянул мне большой ключ на толстом голубом шнурке. Я взял его и маленький фонарь, и отпустил мальчика. Он проворно убежал. «Леди Тайм» уже не было десятки лет, но слухи, что она все еще навещает свои старые комнаты, не утихали. Это маскарад устраивал Чейда, и он до сих пор поддерживал его.
Комната, в которую мы попали, оказалась мрачной и запрелой. Стоящие на пыльном столике свечи еле горели. В комнате пахло заброшенностью и старыми приторными духами. И старухой.
— Я хочу присесть, — сказал Шут и чуть не упал мимо стула, который я вытащил для него. Он даже не сел, а просто свалился мешком. И замер, тяжело дыша.
Я открыл шкаф. Он был забит древними платьями и рубашками. Они воняли так, будто их никогда не стирали. Ворча на дурость Чейда, я опустился на четвереньки и пополз под одеждой, добираясь до задней стенки. Я стучал, толкал и тянул, пока панель внезапно не распахнулась.
— Нам придется поползать, — кисло сообщил я Шуту.
Он не ответил. Он заснул там, где сидел. Трудно было расшевелить его, но у меня получилось, и я потащил его через низкий проход в шкафу. Я помог ему устроиться перед камином в старом кресле Чейда, а затем пополз назад, чтобы запереть дверь в комнату леди Тайм изнутри и потушить свечи. К тому времени, как я закрыл вход и вернулся к Шуту, он снова задремал. Я опять разбудил его и спросил:
— Ванна или кровать?
Ванна со слегка дымящейся водой заполняла комнату легким ароматом лаванды и иссопа. Рядом с ней стоял стул с прямой спинкой. На низком столике лежало полотенце, стоял горшок мягкого мыла, мочалка, туника из хлопка, голубой шерстяной старомодный халат и несколько толстых носков. Все это пригодится.
Шут развернулся, как изломанная марионетка.
— Ванна, — пробормотал он.
— Как скажешь.
Я взял его палку-руку, а второй обнял за пояс и подвел его к стулу. Он упал на него так резко, что чуть не опрокинулся, и снова замер, переводя дыхание. Не спрашивая, я встал на колени и начал разворачивать длинные куски тряпья, которыми были обмотаны его ноги. Они пахли ужасно и слиплись так, что мне пришлось отдирать их. Я начал дышать через рот.
— Рядом с тобой стол, на нем все, что нужно для мытья. И одежда.
— Чистая одежда? — спросил он, будто я предложил ему горсть золотых. Он ощупью провел над столом, и рука его бабочкой порхала над этими дарами. Он поднял горшок с мылом, вдохнул его запах и всхлипнул, разрывая мне сердце. Потом осторожно поставил на место.
— О, Фитц. Ты не представляешь, — сказал он отрывисто. Затем его костлявая рука поднялась, и он знаком попросил меня уйти.
— Позови меня, если потребуется, — сдался я.
Я взял свечу и отошел к стойкам со свитками в дальнем конце комнаты. Он прислушивался к моим шагам, и не очень обрадовался, когда я остановился, но это было все пространство, что я мог ему предоставить. Мне совсем не хотелось обнаружить его в ванне скромным и утонувшим. Я порылся в свитках, и нашел один про Дождевые чащобы, но когда я подошел к столу, то оказалось, что Чейд уже приготовил для меня полезное чтение. Три свитка рассказывали о надлежащей подготовке и использовании «человека короля». Тут он прав. Мне стоит больше узнать об этом. Я отнес их в старую кровать Чейда, зажег рядом с ней свечи, скинул сапоги, и, устроившись на подушках, начал читать.
Я прочел треть первого свитка, нудного и чересчур подробного, о выборе человека, который способен делиться силой, прежде чем услышал нежный плеск воды, когда Шут погрузился в ванну. Какое-то время все было тихо. Я прочитал свиток, и время от времени поглядывал, чтобы удостовериться, что он не уснул и не затонул там. Немного отмокнув, он начал медленно мыться. Он слегка стонал от боли в расслабляющихся мышцах. Ему потребовалось время. Я читал уже третий свиток, более полезный, который описывал точные признаки, что человек короля превысил свои возможности, и рассказывал, как заново напитать его силой, если это требуется, когда услышал долгий вздох, а затем звуки, будто кто-то покидает ванну. Я не смотрел в его сторону.
— Помочь тебе найти полотенца и халат?
— Я справлюсь, — коротко ответил он.
Я закончил читать и изо всех сил старался не уснуть, когда он сказал:
— Я потерял направление. Где ты?
— Здесь. На старой кровати Чейда.
Даже вымытый и в чистой одежде, он по-прежнему выглядел ужасно. Старый голубой халат висел на нем, как вялый парус на позабытом корабле. Он вцепился в спинку стула. С его волос еще стекала вода. Они едва ли доставали до ушей. Его слепые глаза мертво смотрели с изможденного живого лица. Он тяжело дышал. Я поднялся и взял его за руку, чтобы проводить к кровати.
— Сытый, чистый в тепле. Новая одежда. Мягкая кровать. Если бы я так не устал, я бы заплакал от благодарности.
— Вместо этого лучше поспи.
Я убрал одеяло. Он сел на край кровати. Его руки гладили чистое постельное белье, трогали мягкую подушку. Потом он с усилием забросил на кровать ноги. Когда он лег, я не стал ждать и укрыл его одеялом, как укрывал Би. Его руки вцепились в него.
— Ты останешься со мной на ночь? — это был вопрос, а не просьба.
— Если хочешь.
— Хочу. Если ты не против.
Я открыто разглядывал его. Очищенные от грязи, шрамы ярче проступили на его лице.
— Я не против, — тихо сказал я.
Он закрыл подернутые дымкой глаза.
