Это конец. Клинок изогнулся, попыталась уйти, разжать пальцы, выпустить саблю, но нет. Слишком поздно. Сталь опутала мою саблю по спирали, словно змея, клинок молниеносно вытянулся, и я увидела, как он скрылся под моим сердцем.
Джошуа довольно ухмыльнулся, краем сознания понимаю, что именно такого исхода дуэли он и ждал, а потом пришла боль, полностью перекрывшая ту, исходящую от шрамов. Сабля Ревенджа приняла обычный вид, когда я соскользнула с нее на землю, задыхаясь.
– Тори!!!
Только один человек во всем мире зовет меня так. Драгон. Сил повернуть голову в его сторону не было. Их не хватало даже на то, чтобы удержаться на коленях. Завалившись на бок, я наткнулась на янтарные глаза Драгона. Его держали, не давая пройти ко мне, свои же. Кошачьи золотые глаза смотрели с отчаянием, болью и страхом, я никогда не видела в них такого сочетания.
– Тори… – Слов не слышно, я поняла это по губам.
Простите меня. Простите меня все, я правда старалась… Картинка перед глазами сменилась, возможно, я перекатилась на спину. Яркие звезды… Они были последним, что я видела, прежде чем бархатная и нежная, словно рука матери, темнота забрала меня навсегда.
Меня пронизывали тепло и свет, от которого не спасали даже закрытые глаза. Словно темноты не существовало вовсе, и везде, где должна была быть она, царил свет. В ноздри заполз знакомый до боли аромат шоколада и корицы. Невозможно…
– Мама? – промямлила я.
Тихий музыкальный смех был мне ответом. Только мама никогда так не смеялась. Что вообще здесь происходит?
– Поднимись, дитя, – ласково прошептали у самого уха, но ничьего присутствия рядом не ощущалось.
Раскрыв глаза, увидела перед собой белый мрамор. Очевидно, я лежала на полу, безумно похожем на тот, что в священном зале храма Таврики. Приподнявшись на руках, чувствуя удивительную легкость, я осмотрелась вокруг.
Мрамор заканчивался шага через три от меня, сменяясь короткой сочной зеленой травой и великолепными яркими цветами, названия которых я не то что не знала, но и видела впервые. В центре прекрасного луга возвышался полукруг резных тронов. Я насчитала семь. В каждом сидела фигура в белоснежном балахоне с глубоким капюшоном, закрывающим все лицо.
– Ну же, девочка, подойди к нам, – позвала та, что была на центральном троне.
Поднявшись, я опасливо ступила на траву и медленно направилась к ним, стараясь понять, кто передо мной. Какие-то советники Таврики? Боги? Судьи душ?
– Спрашивай, – разрешила крайняя по правую руку от центральной.
– Кто вы? – приглушенно спросила я, опасаясь, что мой вопрос неуместен и глуп и это проявление неуважения к ним.
Снова тот же смех прокатился над лугом, а потом все они, словно сговорившись, одновременно подняли руки и откинули капюшоны. Я ошарашенно моргнула, встречая столько знакомых лиц, схожих с моим собственным.
Зеленые глаза, темные волосы… Действительно они. Семь королев династии Брендон: Шарлотта, Беата, Корделия, Рея, Дорис, Ора и Мари.
– Мама? – неверяще прошептала я, шагнув к ней.
– Добрый час, моя девочка, – нежно улыбнулась мама.
Плавно поднявшись со своего трона, с грацией, свойственной лишь Чайкам, Мари Ора спустилась ко мне по ступенькам, и я метнулась ей навстречу, тут же заключая в крепкое объятие. Как же мне этого не хватало!
– Мамочка. – Уткнувшись носом ей в плечо, я с жадностью вдохнула родной аромат корицы и шоколада, ассоциирующийся у меня с уютом и чувством защищенности. Мама всегда умела успокоить одним взглядом, не то что касанием.
Она подвела меня поближе к бабушкам (я решила называть их всех так, путаясь в количестве прапра относительно каждой), и они по очереди представились, обнимая и целуя в щеку. Закончив с приветствиями, королевы снова расселись по своим тронам. Каждая смотрела на меня по-своему, и все же что-то в их взглядах и улыбках было одинаковое. Не мимика, а сами выражения лиц. Нечто, что я охарактеризовала бы как мудрость и печаль в одном флаконе. Они были рады меня видеть и в то же время грустили. Странное ощущение, наверное.
– Где я?
– В чертоге Провидиц, – ответила Рея. Это мало что мне сказало, но звучало круто.
– Я умерла, да? – наконец рискнула я задать самый важный для меня сейчас вопрос, поскольку память о произошедшем до того, как я тут очутилась, стремительно возвращалась, просачиваясь через легкость и свет, окутывающие здесь все.
– Теоретически это так, – степенно кивнула Шарлотта.
– А практически? – трудно было не уловить столь очевидную зацепку.
– Взгляни. – Ора взмахнула рукой, и рядом с маминым троном появился еще один, восьмой. – Там, – она выразительно покосилась наверх, – к нашей радости, тебе решили предоставить выбор, ибо ты его заслужила своей самоотверженностью и храбростью. Ты вошла в дуэльный круг с Джошуа Патриком Ревенджем не ради амбиций, не ради власти, но ради своего народа. Мы все гордимся тобой, еще одной истинной Брендон, и примем любое твое решение. Ты вольна остаться здесь с нами и наблюдать за теми, кто тебе дорог, или же ты можешь вернуться и продолжить борьбу.
Я нерешительно посмотрела на Мари. Мама улыбалась мне той самой улыбкой, которую я про себя звала улыбка-тайна. Она означала, что мама знает что-то, чего не знаю я. Учитывая ее возраст, опыт и приобретенную со всем этим мудрость, Мари Ора всегда будет знать то, о чем я и представления не имею. Не важно, находится ли она на земле, или на небесах, или как это еще назвать.
Остаться здесь среди своей семьи в вечном покое? Звучало неплохо, но на деле… Это предательство. Кому, как не Ястребу, знать тончайшие его грани.
У меня есть шанс вернуться и защищать то, что мне дорого, а не наблюдать сверху за тем, как за это сражаются близкие мне люди. И Драгон… Я не знала, что с ним сделает моя потеря, но склонялась к самым страшным вариантам, просто поставив себя на его место.
– Я хочу вернуться, – тихо сказала я, вспоминая последний взгляд Драга, ту боль и отчаяние.
Королевы понимающе кивнули, переглянувшись между собой. Похоже, они мысленно разговаривали, но удивления мой выбор ни у кого не вызвал.
– Вы знали, что я это скажу, да? – выпалила я догадку, взмахнув руками.
– Естественно, – согласилась Беата. – Мы, как ты, надеюсь, еще помнишь, обладаем развитым даром предвидения.
Ой. Я закусила губу. И правда глупо было думать, что семь пророчиц не знают всех моих вопросов и ответов заранее.
