– Хм… – выразилась Лили, переводя взгляд на него. – Вижу, красавчик, ты переключился на детишек?
Тот широко улыбнулся.
– Нет, Лили, это моя ученица.
– Ученица? – придирчиво сощурилась Лили. – Интересно, чему это он вас учит, деточка? Поделитесь потом?
И величественно удалилась.
– Не обращайте внимания, – сказал Келдыш. – Она всегда много болтает.
– Да я и не… – пробормотала Агата. То, что ее приняли за подружку этого взрослого красивого мужчины, было и смешно, и приятно. И одновременно стало страшно интересно – а с кем он тут бывал раньше?
До этого Агата не решалась задавать Келдышу вопросы. Но сейчас, когда она плохо видела его в полумраке, и он перестал – только на время, уверена, – отпускать язвительные замечания в ее адрес, Агата слегка осмелела.
– Вы любите столицу, да?
– Я здесь родился.
– А почему вы переехали в наш город?
Келдыш смотрел в темное окно.
– Меня отправили на легкий труд. В санаторий практически.
Это школа-то – санаторий? Что же за работа тогда у него была раньше? Агата собралась с духом.
– Это из-за вашей… болезни?
– Да.
– А что за…
Глаза Келдыша блеснули.
– Это не заразно, Мортимер!
Агата тут же умолкла. Вовремя принесли ужин – несколько полновесно загруженных тарелок. Агата ела, ела и ела, пока пояс просторных джинсов не стал давить на живот. Облизывая ложку, посмотрела на Келдыша. Он усмехнулся:
– Пожалуй, это кафе – самое лучшее, что я вам сегодня показал, да?
– Так вкусно, – сообщила Агата. – А мы все посмотрели?
– За один вечер? Вам еще не надоело, Мортимер?
Ей не надоело – хотя у нее ныли ноги и слегка кружилась голова. Но вот ему наверняка надоело – она и слова не могла по-человечески, по-умному сказать, только ойкала, крутила головой и спрашивала: а это что? А еще сегодня она «тискалась» с Вудом и орала на учителя… при воспоминании об этом у Агаты сделалось такое несчастное лицо, что Келдыш рассмеялся:
– Ну, тогда едем дальше!
* * *
– Что вы помните о войне, Мортимер?
– Ничегошеньки.
– Совсем-совсем? – настаивал Келдыш.
Агата подумала.
– Очень тесно. Все кричат. Качается пол. У меня в руках Барсик.
– Барсик?
– Мой кот. Вернее, он не мой и наверняка не Барсик. Воспитатели сказали, что из подвала меня достали с ним в обнимку. Пытались отобрать, а я не отдала. Так и приехала с ним в приют. Он там прижился. Жил в подвале, мышей ловил. Иногда даже мне приносил, когда приходил спать в мою кровать. Только тогда я спала. Он мурлыкал, а я спала…
– А когда не приходил? – помолчав, спросил Келдыш.
– Я… – Агата сморщилась. – Я правда не помню. Это все воспитатели бабушке рассказывали. А она – мне. Я сидела в кровати, и никакими силами меня нельзя было уложить. Я все на что-то смотрела.
– На что?
– Откуда я знаю? Не помню…
– Совсем? – не отставал Келдыш. Агата разозлилась – да что ему от нее надо? Чтобы она рассказала про тени, которые до сих пор иногда рыщут в ночи? Слабо светящиеся тени – они бродят и бродят, ищут и ищут и не могут кого-то найти… стих почти получился.
– А вы сами что помните? – спросила с вызовом. Келдыш слегка растерялся:
– Хотите знать, что видел я?
Он перегнулся через перила моста – внизу плыл речной трамвайчик, весь в огнях и в музыке. Молчал долго. Потом повернул голову и серьезно посмотрел на Агату.
– Радуйтесь, что ничего не помните, Мортимер. Радуйтесь – и живите.
Агате стало холодно. Агате стало грустно. Тяжело. Она тоже принялась смотреть на медленно текущую черную реку: огни моста и набережной золотили и серебрили воду, но не проникали внутрь. А что там, в глубине? Что там, в ее памяти? В памяти Келдыша?
Его пальцы, лежащие на перилах рядом с ее локтем, дрогнули, сжались сильнее. Ей показалось, он произнес что-то. Агата взглянула вопросительно. Келдыш медленно, осторожно выпрямлялся, как будто по частям, по позвонку, точно раздумывая – а стоит ли? Замер, высоко подняв голову. Агата подумала – что-то увидел, взглянула тоже – те же огни фонарей, те же звезды… Учитель застыл, ноздри у него раздувались, на напряженной шее трепетала жилка… Ему опять плохо?
– Что… – начала Агата, но он быстро закрыл ей рот ладонью. Рука пахла рекой, камнем и была влажной. Медленно повел головой влево-вправо – прислушиваясь? принюхиваясь?
– Мортимер, – сказал негромко. – Быстро в машину.
– А…
– НЕМЕДЛЕННО!
Он будто одним возгласом телепортировал ее в машину – Агата мгновенно очутилась на переднем сиденье. Смотрела через стекло, как медленно, завернув голову влево, он отступает к машине. Шажок-остановка, шажок-остановка. Агата изо всех сил напрягала зрение, но видела перед собой только пустой мост. Келдыш широким полукругом повел рукой, как будто измерял температуру моста под ногами, потом снова – уже вверх ладонью. Остановился перед капотом – Агата видела, как шевелятся его губы, но изнутри слов не было слышно. Вновь двинулся, так же замедленно открыл дверцу – и мгновенно оказался в седане.
– Пристегнитесь!
Агата потянула ремень – ее бросило на стекло, потому что зверь-машина внезапно прыгнула, разворачиваясь чуть ли не в воздухе. В панике завизжала машина со встречной полосы. Барахтаясь на сиденье, Агата сумела оглянуться: машина встала, упершись бампером в перила, а следом, накрывая и ее, и мост, полз белый туман.
– Пристегнись! – снова рявкнул Келдыш, и Агата испуганно повиновалась. Снаружи мелькали огни и улицы, размазанные в цветные пятна, скорость вдавливала ее в плотное сиденье, а оскалившийся Келдыш гнал и гнал, бормоча что-то, и только иногда вскидывал взгляд в зеркало заднего вида. Вид у него был дикий. Агата вжалась в угол между дверцей и сиденьем, глядя то на него, то на несущуюся на них улицу…
– Выходите!
Ни за что, подумала Агата и открыла зажмуренные глаза. Сильная рука Келдыша уже бесцеремонно вытаскивала ее за локоть.
– Быстрее же, Мортимер!
Она еле успевала переставлять ноги, пока он тащил ее по узкой дорожке к слабо освещенному крыльцу. Нажал кнопку звонка и еще пару раз вдарил кулаком по деревянной двери. Дал бы и третий, если бы дверь без всякого предупреждения не распахнулась. Оттуда на них вылетело очень сердитое существо в чем-то развевающемся белом.
Существо зашипело по-змеиному:
– Игорь! С-скотина ты этакая! Ты меня до смерти напугал! Дети уже спят, а ты…
Келдыш молча, как объяснение, выставил вперед Агату, и женщина сказала обычным человеческим голосом:
– Господи! Заходите скорее!
Рука Келдыша на Агатином плече, подталкивая и направляя, провела ее через порог, ярко освещенную прихожую, до горящего торшера в гостиной. Тут, надавив, приказала сесть – Агата без всякого сопротивления рухнула в мягкие подушки дивана.
