Глава 3
Большой Высокий совет бурлил и волновался. Почтенные мужи и молодые дворяне были на взводе и тщетно пытался успокоить их распорядитель , повелев разносить пирожные и прохладительные напитки. В баронской ложе уже затребовали конъяка, и отсутствие оного грозило перерасти в погром.
Старички в орденах и в лентах обсуждали что-то громкими ломкими голосами, не замечая внимательно наблюдавшего за ними первого министра.
- Это надолго, - сказал он министру обороны тоном человека, знающего, что в кабинете ждет его непаханый край работы, но смирившегося с вынужденной проволочкой.
Министр обороны согласно кивнул, наблюдая из министерской ложей за стремительно заполняющейся чашей Большого Совета.
Прозвучал звонок, привлекая внимание к трибуне.
Почтенные владетельные лорды создавали ворчливый гул, тем самым живо напоминая министру Минкену гул нерадивых студиосов в студенческих аудиториях.
Спикер еще раз прокашлялся и наклонился к микрофону. Сам он был похож на бульдога, говорил медленно, с остановками, иногда словно забывая, что он хотел сказать. Впрочем, выбрали его на занимаемую должность не за красноречие и педагогические таланты (потому что только блестящий педагог, по мнению первого министра, мог бы справляться с ныне неуправляемой толпой самодовольных лордов), а по причине глупости.
После переворота и последующих событий дворянство не стремилось занимать видные должности, так как останки предшественников просто вопияли о том, что дело это опасное и, прямо сказать, расстрельное. Вот он, Эдуард Минкен, вполне осознанно согласился на пост председателя кабинета министров, понимая, что второго шанса не будет, а кто не рискует, тот до конца жизни останется дворянином третьего сорта и исполнительным чиновником, чьи светлые идеи и плоды круглосуточной работы с удовольствием выдавали за свои начальники разных мастей. А спикер Слевин - просто потому, что по глупости своей не понимал опасности.
- Господа и дамы, в связи с чрезвычайным происшествием на юге страны, о котором в той или иной степени вы все осведомлены, ээээммм, да-да, осведомлены, кхе, кхе,... ээээ... сейчас на трибуну поднимется достопочтенный ректор Университета Магии и Магических наук, Профессор, эээммм, Свидерский.
В зале внезапно стало тихо-тихо, так, что было слышно, как бурчит в животе у кого-то в третьем ряду. Давненько профессор Свидерский не показывался на глаза публике.
Лорда Свидерского ввели под руки двое его учеников. Он выглядел очень старым, гораздо старше, чем любой в этом зале. Старик с прямой, как спица, спиной, с чисто выбритым лицом, изборождённым глубокими морщинами. Его подвели к трибуне, он оперся об нее и кивком отпустил телохранителей. Глаза его, глаза молодого человека на лице старика, внимательно обвели зал, отмечая знакомых. Многие отводили взгляд. Алекс Свидерский в последние годы нечасто выходил из своего кабинета. Часть присутствующих помнила его еще крепким, активным мужчиной, выглядевшим максимум на 45 лет. Стремительно стареть Свидерский стал семь лет назад. Впрочем, тогда многое поменялось.
- Приветствую уважаемое собрание, - голос у старика остался мощным, его было слышно во всех уголках Чаши Совета без усиления. - Прежде чем я начну говорить, вы обязаны подписать заговоренные копии соглашения о неразглашении информации, которые сейчас появятся перед вами.
Стоящий за ним ученик махнул рукой, и на столики перед парламентариями и министрами опустился "вампирий набор", как ехидно называл его Минкен - лист с соглашением, упаковка со стерильной иголкой и кровеостанавливающий пластырь. В зале недовольно заворчали.
- Информация настолько серьезна, что мы не можем допустить ее разглашения, - пояснил Свидерский.
- Но мы можем поклясться, дворянское слово! - выкрикнул хвастун и забияка Ампилогов с последнего ряда. Минкен поморщился, а сидевший с мягкой улыбкой Тандаджи сделал себе мысленную пометку занести дурачка в список под наблюдение. Сидевшие вокруг крикуна провинциальные дворянчики одобрительно загудели, страрожилы же смотрели искоса и качали головами. - Зачем это позорное кровопускание?
- Юноша, -произнес профессор наставительно и с некоей снисходительностью, показывающей, что он вынужден тратить драгоценное время на идиота, - дворянское слово не убережет вас от воздействия алкоголя, наркотиков или красивой бабы-шпионки (в зале тихонько захихикали), и тем более не убережет от хорошего менталиста или духовника. А соглашение, закрепленное вашей кровью и зачарованное на исполнение, заставит вас молчать даже при магическом воздействии.
Ампилогов покраснел от осознания собственной дурости, дернул иголку из упаковки, быстро проколол себе палец и показательно приложил его поверх надписи "расписываться кровью здесь". В зале тут и там раздавались ойканье и шипение, когда почтенные лорды дырявили себе пальцы. Леди Маришку Бжежек, боящуюся вида крови, пришлось откачивать от обморока нюхательными солями. Наконец суета закончилась, документы по взмаху ученика аккуратно поднялись в воздух, потрепетали, просыхая, и с разных сторон, как косяки уток по весне, потянулись в руки помощника Свидерского, оформляясь в аккуратную папочку. Профессор кивнул ученику и тот эффектно исчез, унося с собой заветные листочки. Лорд Свидерский снова тяжело оперся на трибуну.
- Продолжим. Как вам всем известно, около двух месяцев назад произошла катастрофа - обрушился Драконий Пик. По свидетельствам очевидцев, над обрушенной горой видели драконов, которые потом улетели в южном направлении.
В зале зашумели, послышались выкрики "Так это правда?", но голос волшебника перебил шум, зазвенев так, что задребезжали витражи в окнах Зала Собраний.
- Наши менталисты работали там две недели, в плотном сотрудничестве с агентами господина Тандаджи, - кивок в сторону начальника Тайной Службы и ответный подтверждающий кивок от Майло. - Послушали и прощупали свидетелей, изучили скол горы. В памяти свидетелей есть четкие картины кружащихся и пролетающих над головой драконов. На образовавшейся террасе найдены останки трех драконов, а также углубления, напоминающие формой спящего в позе эмбриона дракона.
Он прокашлялся, выдержал паузу и тихо добавил.
- Судя по собранным уликам, слухи имеют под собой реальную почву. Большое количество драконов было каким-то образом заключено в гору на долгое время. Такое долгое, что мы не помнили, когда и как это произошло. И по какой-то причине их тюрьма потеряла прочность. Уцелевшие и сумевшие выбраться ящеры улетели в Пески. Туда, где, по легендам, была их родина
