— Как твоя «искра»?
Тот кисло посмотрел на рыцаря и с неохотой признался в собственном бессилии:
— Появляется и вновь исчезает. Я даже не успеваю дать ей разгореться.
Ему приходилось тратить свой Дар на раненых. И если Га-нор уже был на ногах, хотя его движения и оставались скованными, то милорд Водер все еще лежал — воина съедала лихорадка. Про Тиф и говорить было нечего. Она, похоже, решила проваляться без сознания всю зиму.
— Сможем ли мы продержаться здесь до весны? — задумчиво произнес Рандо, сжав кулаки.
— Сможем, милорд, — решительно сказал Йанар. — У нас есть все возможности выжить. А то, чего нет, добудем я и мои ребята. Сдисцы умрут раньше, чем мы.
— Это обнадеживает. — Рандо, улыбнувшись, кивнул летуну. Потом повернулся ко мне, посмотрел оценивающе и посоветовал: — Отправляйся спать, Нэсс. Вряд ли кто-то будет беспокоить нас в такую ночь.
Я даже не собирался с ним спорить. Молча сгреб лук, на ходу застегнул куртку, толкнул дверь и, задержав дыхание, вышел на мороз и ветер. Стражник страдал на стене.
— Иди погрейся.
— А ты?
— Постою пока.
Лук обрадовано кивнул, хлопнул меня по плечу и поспешил к теплу.
Когда на смену мне пришел Живр, я простоял чуть меньше полунара и еще не настолько замерз, чтобы бегом бежать по лестнице. Спускаться во двор следовало очень медленно — приходилось держать ухо востро каждую уну настолько здесь было скользко, и завтра с утра я решил первым делом сколоть лед со ступеней.
В Центральной башне, оббив сапоги от снега, я передал северянину просьбу Живра сменить его через нар и, поднявшись на второй этаж, пошел по галерее к комнате, расположенной рядом с часовней Мелота.
Йанак и Йалар сладко спали. В темноте я едва не наступил на крыло одного из них. Но все-таки нашарил овчинный тулуп и, закутавшись в него, заснул.
Снегопад завершился неожиданно. Мы уже и не надеялись на такое чудо. Но однажды, проснувшись поутру, я увидел, что небо очистилось, став ультрамариновым, и исчезнувшие облака открыли окружающие нас со всех сторон молочные пики, на которые было больно смотреть из-за яркого солнца.
Первым, кого встретил во дворе, был Га-нор. Сбросив куртку, он тренировался с мечом, легко шагая по застывшему насту и рассекая клинком морозный воздух. Проходя мимо, я кивком поприветствовал сына Ирбиса и получил в ответ едва заметную улыбку.
Возле сейчас заваленных северных ворот я заметил Рону. Она сосредоточенно хмурилась и, позабыв обо всем на свете, занималась надгробной плитой для могилы Кальна. Водя руками, Ходящая плавила камень, придавая ему нужную форму. Я подошел ближе и с удивлением увидел, как в базальте проступают контуры человеческой фигуры.
Девушка покосилась на меня, не прекращая работы.
Мы похоронили рыцаря в тот, первый, черный день, и все чувствовали себя повинными в его гибели. Поэтому старались не разговаривать об этом, но каждый пришел к нему на могилу, когда думал, что другие его не видят.
Я тоже там побывал, считая себя главным виновником смерти светловолосого спутника милорда Рандо. Мне не стоило позволять ему остаться. Я вполне бы справился сам. Да и стрела, попавшая в него, предназначалась мне…
Из плиты очень медленно начало появляться лицо, словно это был не камень, а глина. Я вздрогнул, когда узнал знакомые черты, и, не выдержав, сказал:
— Ты настоящий скульптор. Не знал.
— В детстве я неплохо рисовала и лепила из глины, — неохотно произнесла она. — Не думала, что этот опыт пригодится. Сейчас я импровизирую.
— Вполне удачно.
— Поверь мне, это не сравнится с талантом моей младшей сестры.
— У тебя есть сестра?
— Она тоже Ходящая. В этом году окончила школу.
— И где находится теперь?
— Надеюсь, в безопасности… — Она помрачнела и горько добавила: — Это была одна из причин, отчего я бросилась в Долину.
— Почему ты сразу не сказала?
— Вначале не успела: на нас насела Аленари. А потом было уже поздно, мы оказались слишком далеко. Через несколько дней после того, как мы воспользовались Лепестками, Шен сказал, что видел госпожу Галир мертвой.
— Старшую наставницу? — Я вспомнил тело женщины в зале, засыпанном стеклом.
— Да. Она была учительницей Альги.
— С твоей сестрой все должно быть в порядке, — неловко утешил я Ходящую. — Возможно, ее не было в Долине, когда пришла Оспа. Как я понял, всех учеников вывезли.
Девушка дернула плечом и сосредоточилась на работе, показывая, что не желает продолжать разговор. Я отошел, в последний раз посмотрев на выступившее из камня лицо Кальна.
Га-нор продолжал махать клинком. К нему присоединился Лартун. Рыцарь двигался так же легко, но его удары по воздуху были не такими размашистыми и быстрыми. Фальчион воина плел совсем иной узор, чем полуторник северянина, но в то же время создавалось впечатление, что оба воина сражаются с одним противником, рубятся в унисон.
Нарастающий грохот отвлек меня от наблюдения за тренировкой, и я в два удара сердца оказался на южной стене, рядом с Луком и Юми. Оба приникли к бойницам и голосили о жабах и собаках.
Горы дрожали, рев становился все сильнее. Я щурился, силясь рассмотреть хоть что-то — долина из-за снега и ярких солнечных лучей слепила глаза.
Лартун встревожено крикнул снизу:
— Что происходит?!
— Вот так, собака!
— Лопни твоя жаба!
Я гаркнул:
— Лавина! Лавина идет!
Горы не выдержали веса снега. По восточному, покатому склону, разрастаясь с каждой уной, несся белый вал, похожий на морской шквал — такой же свирепый, безжалостный и неуправляемый. Он мчался в ложбину, где суетились, разбегаясь, черные точки.
Ветер донес до нас отдаленный рокот. С западного склона летела еще одна лавина, сметая на своем пути деревья и словно пушинки подхватывая огромные глыбы.
У сдисцев не было никаких шансов избежать встречи с непокорной стихией, гневом гор. Белая пена хлынула в долину, погребла под собой людей и лошадей, проползла, словно червь, вниз, к ущельям, накрыла собой полосу ледника и наконец-то затихла. Лишь горы продолжали недовольно ворчать, сетуя на то, что их смели побеспокоить жалкие людишки.
А затем наступила тяжелая тишина, говорящая живым, что все кончено и гнев угас.
Лук, кажется ошеломленный больше чем другие, зубами стянул с руки перчатку и, порывшись в кошельке, протянул затертый сорен подошедшему к нам улыбающемуся Отору. Жрец спрятал желтую монету в карман и наставительно, сохраняя серьезное выражение лица, произнес:
— Запомни, мой друг. В жизни нет ничего невозможного. Особенно для Него. И тогда рука Его сметет осаждающих, а ты станешь немного богаче и счастливее. Мелот — замечательный союзник. В том числе и в азартных играх.
