— Вы сумасшедшие, вы все! — крикнул я.
Меня подняли с пола.
— Гора не существует! — кричал я.
Меня несли к двери.
— Гора не существует! — продолжал кричать я. — Гора не существует!
Затем я потерял сознание.
Внезапно проснувшись, я вскрикнул от боли. Попытался встать на ноги, но мои запястья и лодыжки оказались неподвижными. На шее ощущалось что-то тяжелое.
Я поднялся на четвереньки и не смог поверить своим глазам. На мне был ошейник, я был раздет и закован в кандалы.
Плеть снова опустилась на мое тело, я опять закричал от боли и упал на живот. Я лежал на полу из больших, хорошо пригнанных камней. Мои руки оказались прикованными к одному железному кольцу, а ноги — к другому. Подо мной чувствовались мокрая солома и сырые камни.
В комнате не оказалось окон. Тусклый свет шел от крошечной лампы в маленькой нише. Пахло отбросами. Мне показалось, что это помещение находится глубоко под землей.
Я очень хорошо, чувствовал тяжесть металлического ошейника. К нему крепился какой-то предмет, возможно — кольцо.
Снова и снова плеть ударила меня, плачущего от боли.
— Пожалуйста, перестаньте, — умолял я. — Пожалуйста, перестаньте!
Но кожаная плеть продолжала терзать мою спину.
Сила тяжести отличалась от привычной земной — была немного меньше. Следовательно, я нахожусь не на Земле.
Я оглянулся, чтобы увидеть, кто меня бьет.
За моей спиной стояла крупная женщина, темноволосая и мускулистая, ростом приблизительно пять футов и десять дюймов и весом фунтов сто сорок. Она тяжело дышала и крепко держала плеть обеими руками. Несмотря на сильно развитую мускулатуру, ее фигура выглядела замечательно.
Ее одежду составляли кожаная блуза на бретельках и черные кожаные легинсы. Живот незнакомки казался поразительно белым, так же как руки и ноги. На левом запястье виднелся золотой браслет. Волосы убраны назад кожаным обручем. Широкий ремень плотно стягивал талию, а на ногах были тяжелые сандалии, украшенные кистями. Справа на ремне, в специальном отверстии с зажимом, висела пара стальных наручников.
Я попытался отвернуться от нее, устыдившись своей наготы. Но она выхватила кнут и вновь ударила меня.
— Но ведь вы женщина, — пробормотал я, чувствуя острую боль от яростного удара кнута. В моих глазах стояли слезы.
— Не оскорбляй меня, — сказала она и снова ударила. Я закричал.
Затем женщина обошла вокруг меня и встала в нескольких дюймах от переднего кольца, к которому крепились мои руки. Я снова попытался повернуться боком, чтобы хоть как-то прикрыть наготу.
— Встань на колени лицом ко мне, — приказала незнакомка. — Расставь ноги.
Я повиновался, чувствуя болезненное смущение.
— Свободные люди могут разглядывать тебя, как захотят, — объяснила женщина.
— Вы говорите по-английски, — заметил я.
— Чуть-чуть, — ответила она, — немного. Около четырех лет назад мои начальники решили, что мне было бы полезно выучить этот язык. Его преподавала мне одна из пленниц, аспирантка-лингвистка, ее держали здесь в наказание. После того как я достаточно освоила его, она была устранена.
— Убита? — спросил я.
— Нет, — улыбнулась женщина. — Пленница была умна и привлекательна. Поэтому мы сделали из нее рабыню и продали. Она была куплена сильным хозяином и хорошо послужит ему.
— Но вы не очень часто говорите по-английски? — продолжал расспрашивать я.
— Теперь нет, — ответила незнакомка. — Какое-то время мы пользовались им для тренировки земных рабынь. Но теперь отсюда, да и из других подобных мест они просто распределяются по разным рынкам и продаются для хозяйственных целей, неграмотными и неподготовленными. Им приходится учить язык хозяев, как учит ребенок, а не через посредство своего прежнего языка. Этот метод эффективен. Девушки быстрее привыкают к цепям и ошейникам в одноязычной среде своих хозяев.
— А не у вас ли содержится земная девушка по имени Беверли Хендерсон?
— У рабов нет имен.
— Она темноволосая и темноглазая, — сказал я. — Очень хорошенькая, около пяти футов ростом и девяноста пяти фунтов весом…
— О, какая прелестная маленькая красотка!
— Да, это правда, — подтвердил я.
— Жаль, что она не попалась мне в руки, — заявила женщина.
— Где она?
— Не знаю. Она и другие невольницы, в капюшонах и цепях, уже разделены и отправлены на продажу. Скоро они станут великолепными рабынями.
Я взглянул на незнакомку с ужасом.
— Эта партия была замечательной, — заметила она. — Хозяева будут рады.
Я застонал. Какая печальная судьба уготована прелестной мисс Хендерсон и ее подругам по несчастью!
— Вы не знаете, куда их отправили?
— Нет, — ответила женщина. — У меня нет доступа к такой информации.
Я горестно покачал головой. Мисс Хендерсон, беспомощная хрупкая красавица, могла оказаться в любом месте этого ужасного мира!
Я поднял закованные руки.
— Почему я закован?
— Какой ты тупой, — ответила она и с кнутом в руках обошла вокруг меня.
— Тупой, но симпатичный. Женщин это привлекает, — попытался пошутить я.
Незнакомка снова остановилась передо мной. Я сжался и особенно остро ощутил сталь, сжимающую мои руки и ноги.
Приблизившись ко мне, женщина скрученной плетью потрогала металл на моей шее.
— Это ошейник, — сказала она. Затем левой рукой резко дернула металлический предмет, прикрепленный к нему. Как я и подозревал, то было кольцо. Оно откинулось назад и коснулось ключицы.
Отступив на шаг, незнакомка еще раз внимательно меня оглядела. Никогда ни одна женщина не разглядывала меня так.
— Я думаю, из тебя выйдет толк, — заметила она.
— Освободите меня, пожалуйста, — взмолился я.
Тогда женщина со злостью дважды ударила меня плетью. Я упал лицом на камни, попытался закрыть голову скованными руками и получил еще пять безжалостных ударов.
— На спину! — приказала незнакомка.
Я перекатился на спину и беспомощно лег у ее ног. Женщина провела скрученной плетью по моему боку.
— Да, — проговорила она. — Я думаю, ты справишься. А теперь — снова на колени, лицом ко мне, ноги расставить.
Повинуясь, я вновь встал перед ней на колени, в точности как она приказала, и испуганно взглянул на свою строгую тюремщицу. Ее взгляд страшил меня. Он был жестоким, твердым, бескомпромиссным, подавляющим. Никогда в жизни я не видел такой несгибаемой воли в глазах женщины.
Опустив голову, я понял, что ее воля сильней моей. Я опасался, что она будет жестока со мной. Я дрожал. Я боялся ее.
