— Ты чего?
— А ты такой молодой… Мне казалось, ты старше!
— Хм! Да уж постарше тебя буду.
— Так уж и старше!
— Старше, старше.
Старше, так старше. Не ссориться же из-за такого пустяка, а то ведь и в самом деле, прогонит, и что тогда? Снова одной по лесу? Нет уж, лучше придержать острый язычок!
Геби ела и старалась поменьше смотреть на своего спутника, чтоб не выдать себя. То, что они шли гуськом, устраивало её как нельзя лучше, а Трис сам почти не оглядывался на неё. Ближе к вечеру Трис выбрал место для ночёвки и, поужинав, они легли спать.
Когда утром они проснулись, то увидели, что всё небо затянуло тучами. Трис смотрел вверх и недовольно качал головой.
— Ох, чует моё сердце, скоро будет дождь…
— Может, шалаш сделать? — предложила Геби.
— Можно… если успеем.
Но как только они начали собирать ветки для шалаша, хлынул дождь. И не просто дождь, а ливень. Не прошло и нескольких минут, как оба путешественника промокли до последней ниточки. Уже мокрые, они сели под густой елью, накрывшись плащом Триса. Не помогло. Вода пробила и этот последний бастион…
— «И разверзлись хляби небесные. И шёл дождь сорок дней и сорок ночей…» — процитировала Геби, выглядывая из-под плаща.
— Что это ты там бормочешь?
— «Ветхий Завет», — удивилась Геби. — А что, у вас его не знают?!
«Странно. «Ветхий Завет» не знать? Опять язычники, что ли?»— думала подозрительно Геби, но пока решила помалкивать, дабы не сболтнуть чего лишнего. Трис тоже молчал, презрительно кривясь.
«Молчишь? Ну и молчи себе. Молчание — золото!»
Геби плотно сжалась, подогнув колени под самый подбородок и стараясь не сильно прижиматься спиной к тёплой спине Триса. Так они и просидели, пока дождь, к их радости, не стих.
Появилось солнце. И сразу же стало тепло. От промокшей земли стал подниматься пар. Яркое солнце отражалось в капельках на концах трав, от чего те блестели и переливались, словно грани драгоценных камней. А там, на горизонте, куда уходила тёмно-сизая туча, встала радуга.
Трис вылез из-под плаща, ёжась и вытирая мокрое лицо. Возле мокрой ели стоял мокрый Граф. С его гривы капала вода.
— Вот и помылись! — Трис облокотился об дерево и стал стаскивать сапог. — Вылезай, сейчас сушится будем.
Трис постоял на земле босой ногой, потом страдальчески поморщился и снова с трудом одел сапог. Оглядев второй сапог и пошевелив носком, он решил его пока не снимать. Геби отвернулась, чтобы сквозь намокшую рубаху не было заметно… некоторых отличий.
— Собери немного хворосту, а я пока посмотрю, из чего можно костёр сообразить. Всё вокруг мокрое! — И он направился к стоящим чуть поодаль деревьям.
Геби отряхнула рубаху, чтоб не сильно облепливала тело и пошла собирать хворост. «Вряд ли мы найдем что-нибудь полезное — здесь вся земля в болото превратилась!» — думала Геби, обшаривая кустарники в поисках сухих веток. Кое-как насобирав скромную охапку, Геби вернулась к Графу. Трис уже шёл назад, волоча за собой крупные ветки.
— Вот, всё, что нашёл. Пока хватит. Да и солнце ещё не скоро садится. Успеем высушиться до ночи!
С горем пополам костёр разожгли. Затем Трис стал с превеликим удовольствием избавляться от промокшей насквозь одежды. Когда он стал снимать штаны, Геби отвернулась.
— А ты чего не раздеваешься? — удивленно застыл Трис.
— Так… сухого всё равно ничего нет…
— Ну, пока так походи, а тряпки на ветру да на солнце сами высохнут… — Трис перекинул штаны через ветку. — Сушись давай! Чего стоишь?
— Да ладно, и на мне высохнут…
— Так ты сам простудишься! А ну, живо снимай… — Трис подошёл, схватил Геби за плечи, развернул к себе и…
— О, Звёзды! Так ты же… баба!!! — Трис расхохотался и сдёрнул с её головы шапку. Волосы упали и Геби зажмурилась от страха.
— Так вот чего ты… И я тоже хорош, сразу не понял, лопух! Да ладно тебе! Что я, бабу голую никогда не видел?!
Врал. Не видел.
— Ладно, ладно, я отвернусь! Раздевайся! Впрочем, погоди… — Трис стал рыться в своей сумке. — Вот… сырое, но хоть не мокрое. Штаны мне, а это тебе. На, держи! — и в сторону Геби полетела белая рубаха. — На такую малявку, как ты, вроде платья будет.
Геби отвернулась, сдержанно поблагодарила и стала медленно переодеваться. В самом деле, рубаха Триса закрыла ей даже коленки.
— Так как тебя зовут, Габриэль? — раздался насмешливый голос из соседних кустов.
— Габриэла. Габриэла Смит.
— А чего же ты, Габриэла Смит, так вырядилась?
— Ну… подумала, что не так опасно будет. Не признают. Ты и сам не признал!
— Да уж, лопухнулся! Ну, а что ты мне ещё наплела?
— А остальное — чистая правда.
— Поня-ятно… Ладно, пойдёшь пока со мной. Не бросать же тебя посреди Большого Леса, только потому, что ты… что ты не… А-ай, ну тебя! — Трис махнул рукой и пошёл разбирать мокрые сумки.
Геби развесила мокрую одежду на ветвях кустарника, потом пошла и расправила на траве мокрый вальтрап. Седло тоже было мокрым, но Трис уже положил его сушиться на толстую ветку.
Дул лёгкий ветерок, солнце приятно грело кожу. В деревьях щебетали птицы: верный признак того, что всё спокойно. Геби села на траву, расслабилась и встряхнула головой, распутывая слипшиеся волосы. За кустом послышался довольный возглас:
— Не поверишь, сухари не очень-то и намокли. Есть можно!
Геби посмотрела на него из-за веток. Трис сидел спиной к ней… Она увидела, что его волосы закрывали почти всю спину, не уступая по длине её волосам. И цвет у них был необычный: словно головешки погасшего костра — светло-серые. Пепельные. Но не седые! Трис доставал из сумки припасы, мокрые волосы спадали ему на глаза и он, встряхнув головой, заправил боковые пряди за уши. Геби пригляделась и не смогла сдержать возглас удивления. Трис обернулся.
— Что случилось?
Геби не отводила взгляд от его ушей. Там, где шёл верх ушной раковины, его уши не закруглялись, как у всех, а шли вверх острыми кончиками, как у рыси. Для полного сходства не хватало только чёрных кисточек…
— Да что случилось, в конце-то концов?!
Она показала пальцем на Триса:
— Уши… Что с твоими ушами?
— С ушами? — Трис потрогал себя за уши. — Ничего… А что с моими ушами?
— Они такие…
— Какие?
— Ну… как у собаки.
— Почему, как у собаки? Обычные уши. У всех Детей Звёзд такие…
— У кого?
— Наш народ — Дети Звёзд. Только некоторые называют нас «эльфы».
У Геби перехватило дыхание. Она отвела рукой ветки кустарника.
