— Я научусь, — повторяю я как заклинание, — Научусь.
Ничего не выходит. Я стою у края и смотрю вниз, на горы и скалы. Тимур с легкостью прыгает с платформы. Я едва не кричу, увидев, что он падает метра три вниз. Но он быстро координируется и взмывает наверх, к остальным.
Мне страшно. Я даже двинуться не могу. Просто стою на краю площадки. У меня трясутся ноги.
Леку даже не оборачивается, когда я отхожу назад, к выходу. Он знал, что так и будет.
Сажусь на ледяной пол в коридоре и смотрю на каменную кладку. Мне вдруг кажется очень важным разгадать ее узор. Я даже не слышу легких шагов.
Фиона наклоняется ко мне.
— Кир, пойдем, ты замерзнешь. Пойдем, у тебя руки все закоченели.
Она рывком ставит меня на ноги. Странно. Она ведь выше меня ростом совсем чуть-чуть, а силы намного больше.
— Ну, давай, шагай.
Идем мы недолго. Она приводит меня в маленький кабинет рядом с башней полетов. Усаживает в мягкое кресло. Подкидывает в тлеющие угли камина немного дров. Достает откуда-то теплое одеяло и накидывает мне на плечи.
— Что с тобой? Что, Кир?
Я не смог. Я не смогу. Это страшно.
— Что ты все время молчишь, а? — сердится она. Наверное, ей совсем неинтересно со мной нянчиться.
Мне стыдно признаваться, что я трушу. Боюсь до колотьбы в ребрах. Она не поймет. Ребята тоже. Для них, даже для Тимура, небо — это счастье.
— Все будет хорошо, Кир, — Фиона берет меня за руку, — Честное слово.
Я возвращаюсь на закате. Площадка пустая, скоро уже стемнеет. Солнце красит вершины гор в золотой.
В небе появляется чей-то силуэт. Леку приземляется рядом со мной.
— А ты упрямый, мальчик.
Если бы, думаю я. Был бы упрямый, прыгнул бы.
— Вот только глупостей совершать не надо. Иди спать.
Я поднимаю голову.
— Почему вы меня выбрали? Чем я Избранный? Я даже сам себе не могу помочь.
Мне очень хочется кричать. Но из-за ветра мой голос еле слышен.
Леку ничего мне не отвечает.
На утренние занятия я не иду. Похоже, что вчера простудился на ветру. Я часто болею. Раньше простужался, потому что одевался легко.
В дверь стучат. Не открываю. Даже сил крикнуть, что болею, нет. Меня знобит. Накрываюсь с головой одеялом и снова засыпаю.
Мне снится дом на Кирова. Снятся узкие улочки, и белый Кремль на берегу реки, и громада аквапарка. Я никогда не был в аквапарке. Но мы ходили смотреть на бассейны и горки, которые стояли на улице. Рустик и Денька мечтали хоть раз в нем побывать.
Мне снятся желтые трамваи и зеленая листва деревьев. Снится старый парк с большим прудом, в котором живут утки.
Мне снится, что я вижу все это сверху, в полете.
Мне снится, что лечу.
Но полет сменяется падением.
Я просыпаюсь в холодном поту. Первое, что я делаю — дотрагиваюсь до ног. Теперь это мой самый большой страх. Я до истерики боюсь проснуться однажды утром и не почувствовать их.
Ноги болят. Да и спина тоже ноет, первый признак высокой температуры. Но мне уже лучше.
Надо бы одеться и добрести до столовой, хотя бы воды попить. И попросить кого-нибудь из обитателей замка дать лекарств. Интересно, какие лекарства в Замке Средь Миров? Уж точно не аспирин с анальгином. Валерка говорил, что пробовал димедрол с пивом. Говорил, что похоже на наркоту. Правда, димедрол, кажется, запретили.
Я медленно натягиваю джинсы и свитер на голое тело. Одевать и застегивать рубашку сил не хватает. Слишком много пуговиц.
В коридоре сквозняк. Я бы не хотел всегда жить в горах. Слишком уж тут холодно.
На повороте останавливаюсь. Коридор раздваивается. С одной стороны — кухня. С другой — площадка для полетов. Я сворачиваю к площадке, сам не знаю почему.
Наверное, я слишком долго спал. Ребята сейчас как раз в воздухе. Леку стоит на парапете и наблюдает, время от времени что-то выкрикивая.
Сегодня пасмурно. Небо покрыто серыми тяжелыми тучами. Кажется, что пойдет снег. Может и пойдет, не знаю.
Хромаю к краю площадки. Ветер немного бодрит, дышать становиться легче. А вот горло болит.
Леку наконец-то меня замечает.
— Чего тебе сюда принесло, мальчик? Фиона сказала, что тебя не было на занятиях.
— Вроде заболел, — пожимаю я плечами.
— Вот и лежал бы в комнате, если заболел, — огрызается Леку, не отрывая взгляд от ребят. Он кажется чем-то встревоженным, — Давай, мальчик, не стой тут на ветру, — и тут же кричит на кого-то в небе, — Шель! Отлетай от скал! Все летаем ближе к замку!
Я отхожу на пару шагов назад, чтобы не мешаться. Всегда чувствую, когда могу под горячую руку попасть. На свежем воздухе хорошо, уходить неохота. Развлечения ради смотрю, как парят в небе Лата и Лейка. Их легко узнать по светлым волосам, и потому, что они всегда соревнуются. Только Лата посильнее, быстрей, а Лей гибче.
Где-то рядом летает Тимур. А я здесь стою.
Я пытаюсь найти его в воздухе. Вроде бы он сейчас у маленькой соседней башенки, а может, и нет. Так не угадаешь, среди ребят темноволосых пятеро. И еще трое такого же роста.
Пока вглядываюсь, замечаю в стороне парящую гарпию, почему-то летящую в сторону площадки.
— … Лата, хватит красоваться, ты не пируэты выделывать учишься, а летать! — доносится до меня со стороны. Я тревожно смотрю на приближающуюся огромную птицу. Она несется на одинокую фигурку, тренирующуюся в стороне.
— Леку!
— Ты все еще здесь? — раздраженно бросает старик в мою сторону.
На ватных ногах пытаюсь доковылять до края, чтобы увидеть кто там занимается. Фигурка делает поворот, взметаются десятки тонких черных косичек.
Айше.
— Леку, там гарпия! Рядом с Айше.
Он разворачивается мгновенно. И с места срывается в полет. Я такого еще никогда не видел. Он летит прямо на гарпию.
Айше замечает птицу слишком поздно. Гигантский клюв бьет ее в плечо, и она словно теряет равновесие. Делает несколько взмахов руками в воздухе. Я слышу ее крик.
От Леку до гарпии совсем недалеко, но старик не успевает. Ему надо или отвлечь чудовище или подхватит Айше. Он мчится к гарпии. Наверное, думает, что Айше справится. Долетит до площадки или приземлится на камнях.
Только вот она не справляется. И ребята точно не успевают. Лата уже летит, что-то крича, но он далеко.
А я рядом.
Мне надо полететь, надо! Ее ранило, разобьется ведь! Пожалуйста, мне надо полететь!
Набираю побольше воздуха. Зажмуриваю глаза. И прыгаю.
7.
Падать страшно. Первые секунды я паникую. Тело камнем несется вниз, на скалы. Ору как будто меня режут. А потом до крови прикусываю губу. Боль помогает вспомнить причину падения.
