Сергиас Дорес, министр обороны, высокий сильный мужчина, носивший на голове платок послушника и вечно прятавший глаза под темными очками. Зрение господина министра
было настолько острым, что днем он носил очки, дабы видеть предметы в их естественном виде.
Министр снабжения Карикас Бонсаи прибыл следом за первым министром. Он был средних лет высоким и тощим брюнетом с черными холеными усиками над тонкими губами. Крылья и волосы министра были растрепаны, одежда слегка неопрятна, видимо его только вытащили из постели. Опоздал лишь военный аналитик — брат Сергиаса — Жорес Дорес, молчаливый и суровый мужчина, вовсе не похожий на младшего брата. Он тоже носил платок послушника и отпустил бороду.
Все молча, слушали рассказ Микаэлоса.
— Итак, господа! Владыка и герцог Эолисский меньше чем через три часа отправятся в Эолис. Необходимо уж сейчас выделить войска и продовольствие, чтобы помочь городу, -
сказал Павлес.
На военных советах он преображался, и становился сильно похож на своего отца, глядя на него уже нельзя было сказать, что он добрый тихоня, безответный и милый принц.
Жорес встал и поклонился:
— Как и раньше я говорил вашему величеству. Уводить войска из Эолиса было ошибкой. Там конечно остались гарнизоны, но, оставив там армию, мы теперь имели бы больше
времени… — он замолчал под яростным взглядом Павлеса, — Есть некая сила, я не могу сказать об этом более точно, управляющая отребьем, которое истязает нас набегами на
Эолис (Жорес бросил быстрый взгляд на Микаэлоса, а потом на брата Сергиаса). Уже в течение ста пятнадцати лет ваши величества борются с ветряными мельницами. Болезнь
надо рубить под корень.
— Чтобы рубить, надо знать, где он этот корень, — буркнул Сорокамос.
— Но есть же предположение! — воскликнул Микаэлос.
— Это миф, а не предположение, — отрезал Жорес.
— Данные не подтверждаются, мы проверяли, — манерно растягивая слова и легко картавя, начал Сергиас, — ни одна экспедиция не вернулась. Впрочем, сейчас я готов поверить
(яростный взгляд Жореса не заставил его молчать). Нет такого человека, который мог бы в течение ста пятнадцати лет управлять набегами.
Павлес жестом остановил министра.
— Эти речи мне известны! Господа! Вы всегда только и говорите, что о стратегии и мифах. А между тем в лесах гибнут не фишки на карте, а реальные люди. Солдаты, которых
оторвали от земли, люди, которые кормят нас с вами и надо бы относиться бережнее к ним, а не к стратегическим законам! Я согласен, заразу надо рвать с корнем, но так же
согласен с тем, что за долгое время мы так и не нашли эту самую заразу. Ясно одно, терять Эолис нельзя. Теряя Эолис, мы теряем Сорос, за ним Ревень. А вы знаете, что
такое Ревень? Это железо. Следом Лебедь-град. Нельзя рассуждать и гонять из пустого в порожнее одну и ту же информацию, надо действовать или хотя бы решать. Впрочем, я увлекся. Сколько войск мы сможем выделить единовременно для помощи Эолису?
— Пять лет назад в битве за Эолис погибли 2 армии, после взятия Эолиса королевскими войсками его удерживали, силой подавляя восстания, сводная армия из гвардейцев и
конников, — отрапортовал Сергиас.
— Хорошо, — ответил Павлес.
— Прошло два года со времени последней битвы, тогда ни один враг не остался в живых, — заметил Сергиас, — лишь на месте будет видно, какие силы необходимы.
Павлес кивнул. Установилось молчание, принц думал.
— Я думаю, логично будет послать вслед за герцогом и владыкой конников, они доберутся быстрее пехоты и сильнее в битве, — наконец сказал Павлес, — что вы думаете,
ваше величество?
— Решение твое хитро, — сказал король, — за два года невозможно собрать хорошую армию, можно лишь купить наемников с востока, тот дьявол, о котором вы говорили, не
имеет регулярной армии.
— Но на востоке Болотный город, — воскликнул Сорокамос, — это мощная крепость, преданная нам, как они пробрались мимо нее?
— Брат мой, — резко начал Павлес, — каждый раз наемники попадают к стенам Эолиса разными путями.
Сергиас молча, протянул Павлесу какие-то бумаги.
— Что это?
— Вчера пришли отчеты из болотного города. Они пришли очень поздно, я не решился беспокоить ваше высочество.
— Что в них? Нет времени их читать.
— В Эолис идут караваны, мимо стен болотного города. Они вполне мирные на вид, но идут как раз в те непроходимые леса, где гибнут наши экспедиции.
— Почему их не остановят?
— Каждый начальник каравана говорит, что идет в Эолис по приказанию Владыки.
— Я уверен, мессир Микаэлос не мог отдать такого приказа.
— Были ли с ними проводники? — спросил спокойно владыка.
— О проводниках ни слова не написано если бы они были, то это сразу отметили бы, — отозвался Сергиас.
— Но там же болота! Без проводника они все погибнут! — вскричал Микаэлос.
— Видимо этим и объясняется тот факт, что ни один из караванов до Эолиса не дошел, — с явной угрозой сказал Сергиас.
— Все это очень странно, — откинувшись на спинку кресла, сказал Микаэлос.
— Господа, необходимо что-то решать, время поджимает, — воскликнул Павлес, — Итак, господин Карикас, сколько продовольствия мы можем единовременно выделить? Сколько
военных частей?
— Вы тактик, сир! — тонко улыбнувшись и по привычке спрятав глаза в карту, сказал Карикас, — Единовременно из Лебедь-града, я могу выделить не более алы конников и
двух ал гвардейцев, с запасом продовольствия на три месяца и соответствующим запасом вооружения и медикаментов. Для Эолиса же возможно выделить запаса продовольствия
на два месяца, правда, без учета тех, частей армии, которые там уже есть. Ко всему этому могу добавить двойной запас медикаментов для горожан.
— Но, судя по всему, вы бы поступили по другому? — прочитав тон министра, спросил Павлес.
Карикас быстро обвел глазами комнату и, спрятав глаза обратно в карту, начал:
— Ни разу не применялся "единовременный удар". В Болотном городе и Ревне, в Соросе и Лебедь-граде достаточно сил, чтобы опрокинуть и прогнать врага. Необходимо
рассчитать время выхода войск. Естественно, что самыми первыми должны выйти войска из Болотного города, а самыми последними тронутся в путь Соросские части. Но это
лишь вопрос времени. В каждом городе хватит продовольствия, чтобы армии не страдали. Карикаса давно прочили на место военного аналитика, но король предпочитал уму Карикаса решительность и твердость графа Дореса.
