Положение спасла Джина.
— Вы что — дураки?! Вспомните, как Петухи год назад церковь грабили. В городе. На них же после этого столько всего обрушилось! Трое разбились, двое пропали… Работорговцы, наверное, сцапали. И добро это церковное они потом никак сбыть не могли. А когда нашли наконец посредников, их чуть всех не замели…
— Ну и к чему ты всё это говоришь? — мрачно спросила Ирма. — Бывает в жизни невезение…
— Случайного ничего не бывает! Знаешь, Ирма, Бога ты можешь не благодарить. И можешь в него не верить. Да вот только воевать с ним я тебе не советую. А уж сама-то точно не собираюсь, хоть я и не из пасторской семьи.
Ирма и её прихвостни ещё какое-то время поартачились, но в конце концов притихли. Илана заметила, что в приметы и зловещие совпадения тут верят. План ограбления церкви больше не обсуждался.
— Значит, храм Святого Симеона обчистили Петухи? — спросила Илана у Келли, как только представилась возможность поговорить с ним наедине.
— Да. Ты знаешь эту историю?
— Я даже знаю, кто был наводчиком. Один пасторский сынок. Совершенно на тебя не похожий. Келли, это, конечно, не моё дело, но всё же… Так странно, что ты тут оказался. Я сразу заметила, что ты здорово от всех отличаешься. Грамотно говоришь и вообще…
— Пять лет назад моего отца послали с миссией на Тархан. Они с мамой уехали, чтобы сперва устроиться, а потом уже перевезти туда нас с сестрой. Там ведь сплошные джунгли. Надо было хоть жильё какое-нибудь построить… Нас пока оставили в семье маминого кузена. Не прошло и месяца, как мы узнали, что наши родители погибли. Дяде мы были совершенно не нужны. И его жене тоже. Они даже не соизволили раскошелиться на хорошее лекарство, когда Элли заболела. Она умерла…
Келли замолчал и долго смотрел в сторону.
— А меня вскоре отдали в приют Святой Цецилии. Дядя сказал, что им самим едва на жизнь хватает, и содержать бедных родственников он не в состоянии. Другой родни у меня нет. Из приюта я сбежал. Сперва воровал в одиночку, едва не замёрз на улице. Меня спас Мик. Привёл в это Логово… Он водил Кошек несколько лет. Два года назад Мик здорово разбился и умер. А перед смертью назначил вожаком меня. Его тут так уважали, что не выполнить его волю ни у кого и в мыслях не было.
— Тебя тоже уважают.
— Как видишь, не все.
— Это Ирма воду мутит. Если б не она, всё бы было спокойно.
— Ты как-то сказала, что в каждом раю есть змея. А мой отец говорил: в каждом стаде есть паршивая овца, и долг пастора заботиться о ней не меньше, чем о других.
— А что случилось с твоими родителями?
— По официальной версии, их убили туземцы. На Тархане ведь полно язычников. Там вообще опасно. Джунгли кишат всякими тварями, вечные эпидемии… Отца туда потому и послали, что хотели от него избавиться. В Епархии его никогда не любили, а тут он ещё позволил себе спорить с епископом. Отец всё за лебронцев заступался, просил, чтобы их церковь не закрывали, а ведь большинство наших святош только свою веру истинной и считают. Епископ вызвал отца к себе и упрекнул, что он еретиков поддерживает. А отец… Он сказал, что Бог дал каждому человеку возможность прийти к нему своим путём. И лебронцы всего лишь идут своим путём, который не так уж и далёк от нашего. И если мы хотим, чтобы эти пути слились воедино, надо быть терпимей и не ставить себя выше других. Через неделю епископ снова вызвал отца к себе и сказал, что посылает его с миссией на Тархан. И выразил надежду, что у него хватит терпения помочь язычникам-людоедам найти свой путь к Богу. Отказаться отец не мог, сама понимаешь. Кстати, я не думаю, что его убили дикари. Племя хадулов, к которым его послали, довольно миролюбиво. Поедают они только мёртвых. И только весьма уважаемых членов племени — чтобы проникнуться их мудростью и силой. Мои родители сгорели вместе с домом, который они уже почти достроили — между прочим, не без помощи местных жителей. Я не знаю, что там произошло, но почему-то не верю, что в смерти отца и матери виноваты туземцы. Зуб на моего отца имели совсем другие люди.
«Наверное, те же, что имели зуб на Александра Абеля», — подумала Илана.
В начале мая снег начал сходить, и жители Германара уже почти поверили, что скоро наступит весна. В Кошачьем логове только и разговоров было, что о купании и прогулках по лесу. Хозяйственная Джина даже принялась готовить посуду для варенья — в мае на болотах обычно появлялись первые ягоды.
В наступление весны не верила только Илана. Ей хотелось ещё поговорить с Лоффи. Об Айсхаране, о таинственном вечном льде и о вратах между мирами. Теперь она знала, откуда приходят циклоны, которые заметают город нетающим снегом. Но ещё больше было того, чего она не знала и не понимала. Она тогда о многом не успела спросить Лоффи. Она же думала, что у них ещё будет время поговорить… А собственно, что ей мешает встретиться с ним сейчас? Посёлок ютов совсем недалеко. Но действовать надо осторожно. Не всем ютам можно верить. Прихвостни хатанских колдунов часто бывают в этом мире, и кто-нибудь из них вполне мог поселиться среди здешних ютов, втеревшись к ним в доверие. И на таких Илане лучше не натыкаться. Она, конечно, маскируется, но где гарантия, что колдуны не признают в ней Снежную принцессу? Колдуны как правило видят больше других.
— А с ютами у вас есть какие-нибудь дела? — спросила она у Келли в холодный и сумрачный день, когда вся банда сидела в логове, проклиная очередной снежный циклон, зачеркнувший мечты о лете.
— Нет. А какие у нас с ними могут быть дела?
— Ну… покупать там что-нибудь у них, меняться. Они ведь кое-что умеют.
— Ну, разве что эти дурацкие ледяные шарики, — усмехнулся Келли. — Зачем они нам? Нет, с ютами мы дел не имеем. Тем более, что они и не горят желанием с нами общаться. А в последнее время и вовсе держатся особняком…
— Вот пусть и держатся, — встряла в разговор неизвестно откуда взявшаяся Ирма. — Чёртовы нелюди! Лучше бы вообще отсюда убирались. Наверное, правду говорят, что это снежные демоны, которые навлекают на нас холода… Кстати, наша Снежная Принцесса чем-то на них похожа. Она ведь тоже не мёрзнет. Почему бы тебе среди них и не поселиться? Они бы воздавали тебе королевские почести. И какие такие дела ты вдруг собралась с ними иметь?
— Я просто спросила, не торгуют ли банды с ютами, — подавив желание послать Ирму подальше, небрежно ответила Илана. — Главеры с кем только ни имеют дел. По-моему, юты — ещё не самые худшие.
— Они чужаки! — скривилась Ирма. — Этим всё сказано. Лучше уж подонки, да свои. А чужакам я не верю.
И она ушла, окинув Илану выразительным взглядом.
