– Это шутка, верно?
– Хотела бы я ответь: «да, конечно!», но зачем лгать?
– Почему сразу думаешь, что все такие плохие, никто не захочет помочь или поверить? – Аделина искала практичное решение. – Да если Три Ордена узнают, Канцелярия узнает, они тут же забегают.
– А что если они уже знают?
Та поджала губы. Как могла сомневаться и окрашивать чёрным цветом любимую Канцелярию и Имперский двор, свою мечту и будущее. «Сними, наконец, розовые очки» – черёд Элины упрекать.
– Никому не было до меня дела в том кабинете. То я выдумщица, то ищу внимания. Но хуже когда люди точно знающие обо всём: Досифей, Сильвия Львовна – делали вид, будто ничего не случилось. Новый мир им не нужен. Неизвестность не нужна.
– Может, ты просто чего-то не видишь, не понимаешь? – продолжила настаивать Аделина. – Даже пусть сказанное будет правдой. Сравни себя и Присных Талей, себя и Имперский двор. Им виднее. Раз говорят: нет иного выхода, значит нет. Зачем лезть в их дела?
Элину обдало волной жара. Вот значит как? Этого следовало ожидать: никто не станет верить на слово, верить потерянной, верить в небылицы, ломающие мироздание. Но она-то надеялась, что доверия к ней чуточку больше чем к бюрократической машине и Канцелярии. Видимо ошибалась.
– А потом удивляешься, почему никто не делится с тобой проблемами, – неожиданно подал голос Аврелий, к удивлению, заступившись за Элину. – Может, составлять будешь собственные мнения, а не кумиров и подражателей? Полезно иногда.
– Кто бы говорил, – та точно приняла за оскорбление. – Что-то не слышно от тебя великих речей.
– А зачем рот открывать, когда сказать нечего? Лишь бы сказать?
Тут уже не выдержал Измагард:
– Да что развели-то!
– А ты чего молчишь? Обычно не заткнуть, а тут!..
– Потому что хотя бы дальше своего носа вижу. И на уроках Скопы не сплю, отличнички мои дорогие. Дващи денница не проводилась в одиночку.
Элина старалась избегать всяких упоминаний Севериана и Далемира, но даже глупые маленькие дети догадались бы – где есть Белый Бог, должен быть и Чёрный. Севериан не произнёс ни слова, а теперь и того притворялся прекрасной мраморной статуей. Он так и не дал ей ответ, готов ли, а сейчас и того поздно. Все ждали от него действий.
– Это не так важно… – попыталась вывернуться.
– Правда? А мне кажется ещё как важно. Не хочешь рот открыть, а, Север?
Понять, отчего Измагард так завёлся – легко. Кому понравилось, если бы лучший друг долго и упорно скрывал важную тайну, а, когда она вскрылась, принялся делать вид, что оно не важно. Раньше крепко связанные, сейчас их разделила стена непонимания.
– Всё намного сложнее, чем ты думаешь, – в конце концов сдался Севериан, не выдержав напора чужого взгляда.
– Ага, значит, я-таки прав. И что у тебя? Такой же Бог в голове? И давно? Всю жизнь?
– Я в это ввязываться не собирался! Это вот она решила вам всё рассказать – настоящая слабачка раз не смогла справиться в одиночку! Мне!..
Тут его уже перебила Десма, от недовольства даже подскочившая на месте.
– Конечно, лучше молчать до смерти! А то не дай Боги помогут!..
Завязалась потасовка.
– Я пойду, – встала Авелин, в этом шуме оставшаяся без внимания.
– Погоди!..
Элина постаралась удержать её, но нагнать успела только в коридоре, у самых дверей комнаты. Ругань и споры не прекращались, так и слышались обрывки оскорблений, рикошетившие эхом от стен дальше и дальше. Авелин никак не решалась войти. Крепко обхватив себя руками, она смотрела в одну точку и напряжённо, отчаянно обдумывала что-то.
– Я ничего не смогла сделать, – прошептала Элина. К горлу подступал ком. – Прости. Прости меня.
– Не мели чушь, – оборвала грубо. Лицо оставалось в тени. – Он сам выбрал путь. Боги – судьи.
Но не смотря на все слова и утешенья, Элина видела ненависть, видела перемены, охватившие её. Обещание оказалось пустым звуком. Ложными надеждами. Авелин не захочет больше общаться. Теперь один вид напоминать будет о трагедии, об ушедших друзьях. О слабости.
Элина протянула руку, но так и не решилась коснуться. Хлопнула дверь. Так ставятся точки.
Её вдруг окликнул Каллист, высунувший голову в коридор:
– Ты где потерялась?
– Иду!
Выдохнув и сказав себе потерпеть ещё немного, Элина послушно вернулась. Только здесь успело стать подозрительно тихо, почти спокойно. Лишь Севериан с Измагардом пропали – когда только успели ускользнуть? Остальные сидели как прилежные ученики, едва ли руки не сложили вместе и собирались молиться.
– Я точно что-то пропустила.
– Мы решили, что утро вечера мудренее, – выдала язвительное Аделина, излишне подчёркивая «мы».
– Ничего не случится, – добавила Десма, – если ты ненадолго забудешь обо всём. У нас будет куча времени обсудить. Сейчас же нужен отдых. И лечение.
Элина кивнула. Может, так даже лучше. По крайне мере, её уже не будут терзать сомнения и нервозное ожидание расправы – слова сказаны, назад дороги нет. Им всё известно. И если кто-то захочет уйти, держать насильно не станет.
Стоило примоститься на полу, как в руки всучили очередную кружку – на этот раз точно алкоголь, без всяких ухищрений со специями. С другой стороны подсела Аделина и без зазрения совести задрала ей рукава, обнажая не только покрывшиеся корочкой ожоги, но и старые шрамы. Смотря сейчас на собственную кожу, Элина готова была смеяться: вот во что выливаются всякие попытки стать нормальной.
– А я-то думала это Север самый проблемный, – пробубнила Аделина, так чтобы никто не услышал.
И что на такое ответишь? Белые нити потянулись к ранам. Элина впервые ощущала на себе магическое исцеление. Приятного мало. Её словно оплели осьминожьими щупальцами: холодными, мокрыми и иногда жалящими.
– Не знаю, сколько смогу. Много времени уже прошло…
– Да не страшно, – отмахнулась с радостью. Излишнее внимание к таким, казалось бы, мелочам стало порядком раздражать.
– Левицкая, – Аделина прошипела угрожающе и мысленно приставила ей нож к горлу.
Элина от такого напора даже растерялась. Когда уже определится – переживает о ней или ненавидит? Убить или вылечить хочет? А то от гаданий скоро голова распухнет!
– К шрамам я привыкла, – попыталась вновь. – Одним больше, одним меньше.
Обращалась к Аделине, но услышали все, и на мгновение разговоры стихли. Опять смотрели как на какое-то диковинное существо, жалкое и нуждающееся в обогреве. За эти несколько дней, что успело поменяться? Она? Они? Почему ни один разговор не клеился, почему всякий раз говорила не впопад?
Когда белые нити зашевелились, оплетая запястья шёлком паутины, по кончикам пальцев расползся жар. Как будто руку опустила в кипящий котёл, кожа плавилась и вздувалась. В глазах потемнело, и Элине дорогого стоило удержаться от ругательств.
– Предупреждай хотя бы, – выдохнула резко.
– Будет тебе уроком.
Лечение, кажется, могло продолжаться бесконечно – Аделина рада помучить, лишь бы проучить её.
– Но вы так и не рассказали мне, как оказались на полунощных землях.
Завела разговор. Было много вещей, на которые она не имела ответов, и этот один из них. Вернувшиеся Севериан и Измагард прекратили шушукаться в своём уголку и переглянулись с Демьяном. Что же за великий секрет такой хранят?
Элина поморщилась. Боль прострелила вспышкой. Ребята удивлялись тому, как легко она справлялась. В Житнике постоянно стояли крики, пациентов часто приходилось связывать, чтобы они ни себе, ни другим не причинили вреда. Элина же спокойно общалась, смеялась и даже задавала такие вот каверзные вопросы.
– Это долгая история, – неуверенно протянул Демьян.
– Не длиннее моей?
– Если думаешь, что было нечто героическое и стоящее – ха-ха, – вклинился Измагард, наконец, находя интерес к этому вечеру. – Не окажись меня рядом, эти двое таких дров наломали бы!..
– Не преувеличивай тоже, – Севериан скрестил руки, – как раз из-за тебя нам и влетело.
