— Мы с Фертом утром сразу сюда придем, — пообещала Риса, остановившись перед Иолларом.
Он ответил ей еле заметным кивком.
Дождавшись пока последний из ребят покинет лечебницу, тэр Марко присел рядом с уставившимся в одну точку парнем.
— Вам тоже не мешало бы отдохнуть, сидэ.
— Мне сказали, я могу остаться, — тихо отозвался тот, по-прежнему не глядя на обратившегося к нему мага.
Честно сказать, другого ответа Старший наставник не ожидал.
— Тогда вы не будете против, если я посижу с вами?
* * *
Ил никогда не умел излагать свои мысли коротко и ясно, в этом Эн-Ферро в очередной раз убедился, получив от товарища путанную, маловразумительную записку. Куда больше удалось вытянуть из школьного служки, это послание принесшего.
Первым побуждением после услышанного было сломя голову мчаться в Школу.
Вторым — ехать все-таки в Школу, но уже основательно подготовившись. Риск был велик, но дожидаться новостей из лечебницы дома не позволяла ни тревога за жизнь и здоровье подопечных, ни здравый смысл: что подумают наставники, если брат пострадавшей ученицы не явится узнать, как она.
Даже проезжая в иные дни мимо старого замка, в котором проходило обучение будущих волшебников, Лайс отмечал невероятную силу этого места — силу чуждую для него, а значит, и опасную. А сегодня, после всего случившегося, маги наверняка особенно насторожены и подозрительны, и любого чужака, прошедшего по замковому мосту, ожидает самая тщательная проверка.
Но он ее выдержит. Должен.
Одежду подобрал со всей тщательностью — ничего не должно бросаться в глаза. Штаны взял самые плотные. Подумав, достал из аптечки широкий бинт и примотал хвост к ноге — неприятно, но в данном случае не помешает. Пусть хвост карда не настолько подвижен, как кошачий, однако непроизвольная реакция на различные эмоции все же случается, и если иллюзию поддерживать не удастся — а ведь наверняка морок слетит, как только он пройдет в ворота — одно нечаянное движение может его выдать. Подумав об этом, приготовил еще и перчатки. От меча отказываться не стал — подозрительнее будет, если после всего случившегося он выйдет из дому безоружным. Не побрезговал и ножом.
Перед выходом еще раз проверил защиту. Вроде бы неплохо. Если не станут специально прощупывать, обнаружить ничего не должны. А если станут?
Отогнав прочь тревожные мысли, Эн-Ферро решительно шагнул за порог.
На побережье опускались сумерки. В крохотных окошках Рыбацкого уже загорались желтые огоньки свечей, и не видно было поселковой детворы, обычно сновавшей по округе до темноты. Наверное, их матери уже прослышали о случившемся на старом кладбище и от греха подальше разобрали ребятню по домам. Странно было проезжать мимо притихшего враз поселка, когда только собаки лениво перегавкивались во дворах, да еще прохладный ветер доносил со стороны моря крики чаек и голоса возившихся на пристани рыбаков.
У самой Школы, чуть в стороне от въезда на мост собралась небольшая группа людей: около десятка мужчин, оставив своих керов обдирать молодую листву с росшего вдоль рва кустарника, о чем-то тихо переговаривались, лишь мельком глянув на подъехавшего к ним парня. Лайс тоже старался не смотреть в их сторону, но одного беглого взгляда хватило, чтобы отметить, что все они почти одинаково одеты и неплохо вооружены. Похоже на маленький отряд, но не гвардии и не городской стражи, чью форму кард хорошо знал. На этих вояках были простые темно-зеленые куртки вроде той, что сам Эн-Ферро носил в лесничестве, с витым черно-белым шнурком у левого плеча. Подобная одежда ни о чем ему не говорила, а думать о чем-нибудь кроме раненой, обессилившей девочки, которая в этот самый момент, возможно, находится на волосок от смерти, не получалось. Потому, мгновенно выбросив из головы неопознанный отряд, Лайс спешился, подхватил под уздцы ящерку и повел любопытно вращающее глазами животное по деревянному мосту — въезжать в обитель волшебства верхом он отчего-то счел невежливым по отношению к хозяевам этого места.
Наверное, он был слишком занят мыслями о Галле и о том, чтобы ненароком не выдать себя, без конца проверяя скрывающие отблески дара щиты. Иначе, чем объяснить, что кер почувствовал приближение чужака раньше него? Ящер отшатнулся в сторону, издав негромкий свистящий звук, и на плечо карда легла чья-то широкая ладонь. Лайс хотел обернуться, но тот, кто стоял сзади, перехватил второй рукой его запястье, выворачивая за спину руку — не сильно и не так уж больно. Пока не двигаешься.
— Спокойно, Эн-Ферро, спокойно. Из этого захвата не так просто вырваться…
* * *
После ухода учеников Старший наставник с эльфом больше не заговаривал, и очень скоро Иоллар напрочь позабыл о нем, погрузившись в собственные мысли. Возникающие в голове картины сменялись одна за другой. То представлял, как откроется дверь, и выйдет сейчас она, живая и невредимая, может лишь ослабевшая немного, но это в мечтах ничуть не мешало, а даже наоборот — был бы повод поднять ее на руки, прижать к груди и нести так хоть до самого дома. А то вдруг мерещилось и вовсе ужасное… Но такие мысли гнал сразу.
И за всеми этими страхами и грезами не сразу обратил внимание на то, что и ожог уже не так саднит, и перевязанная с целебными мазями нога не так уже ноет. Тут-то и вспомнил о присевшем неподалеку волшебнике и понял, что означает столь внезапное улучшение самочувствия. У него такое уже случалось в годы путешествий с Эн-Ферро: бывало, отмахнется с вечера на вопрос карда, царапина, мол, не трать силы, а поутру все равно обнаружит на месте кровоточившего пореза затянувшийся и даже побелевший уже шрам.
— Спасибо, — произнес тихо, повернувшись к магу, — но не стоит. Если можете, помогите лучше ей.
— Если бы мог, сидэ, — вздохнул наставник, — если бы мог.
Из палаты выглянула молоденькая целительница, на немой вопрос двух пар встревоженных глаз лишь головой покачала. Ничего. Никаких изменений.
— Все будет хорошо, — проговорил уверенно Марко. — Она сильная.
Эльф согласно кивнул — сильная. Лайс тоже так говорит, а им, магам, виднее. Ведь, глядя на нее, они видят одаренную волшебницу, а не ту хрупкую девушку, которую видел он, светловолосую и светлоглазую, совсем не похожую на черноглазую, черноголовую птицу, но которой почему-то безумно шло ее имя, и то шутливое — "галчонок", которым звал ее кард, и то нежное — "дьёри", как привык называть ее сам Иоллар за последние дни.
— Все будет хорошо, Дьёри, — шепотом повторил он слова волшебника, словно она могла их услышать. — Все будет хорошо.
* * *
— Из этого захвата не вырвешься, — с наслаждением растягивая слова, повторил человек, и Эн-Ферро невольно улыбнулся такому бахвальству.
