— Я с тобой, — потребовала я.
— Нет, — запретил он мне, а потом, когда я оскалила на него зубы, добавил примирительно: — Вы же не хотите, чтобы писец снова злился на вас, леди Би. Я схожу быстро и вернусь.
Я склонил голову и мило ответила:
— И я тоже.
— Они просто напрашиваются на неприятности, — сообщила Леа Эльм с надеждой в голосе.
Я бросила на девочек самый уничтожающий взгляд, какой только смогла придумать, и пошла за Персеверансом, чтобы выглянуть из-за двери. Никого не было видно, но крики мужчин приближались. В кухне что-то звенело, будто металл бился о металл. Персеверанс посмотрел на меня и произнес одними губами:
— Мечи?
Видно было, что он не верит сам себе.
Я подумала, что это глупо, но не могла придумать, что это может быть на самом деле.
— Может быть, что-то для Зимнего праздника? — предложила я.
Его глаза загорелись в предвкушении.
— Может быть.
Потом кто-то сердито закричал.
— А может быть и нет, — сказал он, и его улыбка исчезла.
— Оставайтесь здесь и сидите тихо, — сказала я остальным, которые сгрудились у двери позади меня.
Мы вышли в коридор. Я чувствовала, как придает мне уверенности нож мамы на поясе. Мое сердце бешено стучало, пока я бесшумно шла за Персеверансом по коридору. Когда мы дошли до поворота, который вел к залам главного дома, я ощутила огромное облегчение, увидев, что к нам спешит Рэвел. Он что-то нес, прижимая к груди, что-то очень тяжелое, и от этого его покачивало. Мы оба поспешили к нему, и я окликнула дворецкого:
— Что происходит? Мы услышали крики, и писец Фитц Виджилант ушел, чтобы посмотреть…
Рэвела качнуло, он плечом ударился об стену. Колени его подогнулись и он упал. Падая, он поднял руку, и она оставила длинную кровавую полосу на стене. То, что он нес, превратилось в стрелу, торчащую из его груди. Он вцепился в нее и качнулся вперед. Посмотрел на нас обоих. Его губы шевелились, выбрасывая слова без дыхания.
— Бегите. Прячьтесь. Идите!
Потом он умер.
Просто так, в один момент: умер.
Я смотрела на него, совершенно ясно понимая, что он мертв, и удивляясь, зачем Персеверанс наклоняется к нему, трогает за плечо, заглядывает в глаза и повторяет:
— Сэр? Сэр, что случилось?
Он положил дрожащую руку на руку Рэвела, которая до сих пор сжимала стрелу в груди. Потом поднял ее — ладонь стала красной.
— Он мертв, — сказала я и вцепилась в плечо Персеверанса. — Нам нужно сделать то, что он сказал. Нам нужно предупредить остальных. Нам нужно бежать и прятаться.
— От чего? — сердито спросил Персеверанс.
Я тоже разозлилась.
— Рэвел пришел сюда, умирая, чтобы предупредить нас. Если мы сглупим, его поступок станет бесполезным. Мы подчиняемся. Идем!
Я схватила его за рубашку и дернула, потащив его за собой. Сначала мы шли шагом, но потом сорвались на бег. Я едва могла за ним угнаться. Мы добежали до классной комнаты и ворвались внутрь.
— Бегите. Прячьтесь!
Я рассказала им все, а они глазели на меня, как на ненормальную.
— Тут что-то плохое. Дворецкий умер в холле, у него в груди стрела или что-то такое. Не возвращайтесь в главный дом. Мы должны выбраться отсюда и убежать.
Леа смотрела на меня скучным взглядом.
— Она просто втягивает нас в неприятности, — сказала она.
— Нет, она права, — Персеверанс чуть не кричал. — Нет времени. Перед смертью он сказал нам, чтобы мы бежали и прятались.
Он протянул руку, алую от крови Рэвела. Эльм вскрикнула, Лаксп отскочил назад и упал.
Мой мозг бешено работал.
— Мы возвращаемся через южные оранжереи. Через сад и на кухню. Я знаю место, где мы можем спрятаться.
— Мы должны уйти из дома, — сказал Персеверанс.
— Нет. Это хорошее место, там нас никто не найдет, — пообещала я ему, и Эльм закончила спор:
— Я хочу к маме!
И все. Мы убежали.
Из главного дома доносились ужасные приглушенные вопли, грохот и мужские крики. Некоторые из детей помладше пищали и всхлипывали. Мы схватили их за руки и побежали. Когда мы добрались до оранжереи, я подумала, что мы можем спрятаться и здесь, но решила, что немногие будут сидеть тихо, когда сюда вломятся вооруженные мужчины. Нет. Было только одно убежище, где их рыдания никто не услышит, и я охотно разделила бы его с ними, но не могла. Я — дочь моего отца, а в его отсутствие — хозяйка Ивового леса, напомнила я себе. Когда я помогала нищему в городе, я думала, что веду себя смело. Но это был поступок напоказ, для отца. А вот сейчас мне в самом деле потребуется смелость.
— На улицу и через кухни, — скомандовала я.
— Но там снег! — завопила Эльм.
— Мы должны добраться до конюшен и спрятаться там! — настаивал Персеверанс.
— Нет. Следы в снегу покажут, куда мы побежали. А огороды уже истоптаны. Наш переход никто не заметит. Пойдем. Пожалуйста! — отчаянно закричала я, встретив его упрямый взгляд.
— Я помогу вам провести их туда, но потом побегу в конюшни, чтобы предупредить па и ребят.
Спорить с ним было бесполезно, и я кивнула.
— Пошли! — крикнула я остальным.
— И тихо! — приказал им Персеверанс.
Он пошел первым, прокладывая путь. Огороды простаивали уже несколько месяцев, снег сугробами засыпал солому на грядках ревеня, укропа и фенхеля. Никогда сад не казался мне таким большим, как сейчас. Эльм и Леа держались за руки и тихонько жаловались, что снег забивается в их тапочки. Когда мы подошли к двери кухни, Персеверанс решительно махнул нам. Он подкрался к засыпанному снегом порогу, приложил ухо к двери, прислушался, а затем потянул ее на себя.
Мгновение я рассматривала хаос в кухнях. Здесь произошло что-то ужасное. Буханки свежего хлеба разлетелись по полу, над очагом горело мясо. И ни одного человека. Никого. Никогда кухни не пустовали днем. Эльм ахнула от ужаса, не увидев матери, а Леа удивила меня, сообразив закрыть ладонью рот подруги, прежде чем та закричала.
— Идите за мной, — прошептала я.
Когда я повела всех к кладовке, Персеверанс тихо сказал:
— Это глупо! Мы там не поместимся. Нам нужно было спрятаться в оранжерее.
— Подожди, — сказала я ему, упала на колени и поползла за стену из коробок с соленой рыбой. К моему величайшему облегчению дверь оставалась приоткрытой, как я и оставила ее для кота. Я просунула кончики пальцев в щель и открыла ее. Потом поползла обратно.
— В стенах есть потайные коридоры. Идите туда. Быстро.
Лаксп упал на четвереньки и пополз вперед. Я услышала его приглушенный шепот:
— Там темно, как в печной трубе!
— Заходи! Доверься мне. Я найду вам свечу. Нам нужно пробраться внутрь и спрятаться.
— Что это за место? — потребовала вдруг объяснения Эльм.
— Старые шпионские проходы, — сказала я ей. Она понимающе хмыкнула. Даже опасность не смогла обуздать ее ехидный язычок.
Затем, где-то далеко в комнатах поместья закричала женщина. Мы замерли, переглядываясь.
— Это моя мама, — прошептала Эльм. Мне же показалось, что кричит Шан. Мы ждали, но все затихло.
— Я найду свечи, — повторила я. Дети присели, некоторые отважились проползти за ящики.
Мне пришлось собрать все свое мужество, чтобы вернуться на кухню. Я знала, где хранятся запасные свечи. Я зажгла их от очага, обернулась и чуть не вскрикнула, увидев, что позади меня стоят Персеверанс и Ель. Айви вцепилась в рукав брата. Я посмотрела на Персеверанса. На его бледном лице читала решимость.
— Я должен пойти и найти па. Нужно предупредить его. Или помочь. Извините, — он наклонился и неловко обнял меня. — Прячьтесь, леди Би. Когда станет безопасно, я вернусь и покричу вам.
— Не сейчас! — попросила я его. Если он уйдет, все будет зависеть только от меня. Я не могла справиться с этим. Он должен был помочь мне собрать и спрятать остальных.
Он не слушал меня. Он смотрел на снег и грязь, размазанные по полу кухни.
— Святая Эда! Мы наследили здесь! Они найдут вас.
— Нет, не найдут!
Я сунула свечи в руки Ель, и он молча вцепился в них. Я наклонилась и схватила несколько буханок хлеба и сунула их в руки Айви.
— Возьми это. Иди за ящики и в стену с другими. Не закрывайте дверь. Я приду через минуту. Скажи, чтобы они ползли по коридору и сидели тихо. Тихо, как мыши. И не зажигайте больше одной свечи!
Даже из кухни я могла слышать бормотание и хныканье за стеной. Потом в отдалении послышались мужские голоса, они перекрикивались друг с другом на незнакомом языке.
— Кто они? — отчаянно спросил Ель. — Почему они здесь? Что они делают? Что они кричат?
— Это не важно. Шевелись. Живо! — я толкнула их к двери.
Когда Ель и Айви исчезли в кладовой, я схватила пачку салфеток со стола и упала на колени, чтобы размазать водянистые следы. Персеверанс понял мою идею и стал помогать. Мгновение спустя мы изменили направление мокрой полоски.
