– Эй-хой! Это мои! Мои, Фарнак! – весело крикнул он.
Стоявший у руля светловолосый человек, тот самый, кого они видели вчера, повернулся к гномам и Фолко, подошедшим к краю пристани.
– В Арнор путь держите? – спросил он, чётко, по-аннуминасски выговаривая слова. – Через десять дней будете в столице, моё слово верное. Двадцать золотых с каждого и наша кормёжка. Идёт?
– Идёт! – ответил Торин. – А спать где?
– Ну это найдём, – усмехнулся Фарнак. – На этом корыте нам только до Тарна, а там переберёмся на наш «дракон».
– Дракон? – удивился хоббит. – Живой?
– Так мы зовём наши морские ладьи, – с улыбкой ответил Фарнак. – Да вы не стойте на брёвнах-то, давайте сюда, мы отваливаем. Рон! Покажи им, где устроиться.
Рон, высокий, длиннорукий парень с живыми чёрными глазами, говорил быстро и невнятно, глотая окончания слов, и Фолко припомнил, что в Аннуминасе подобную речь они слыхали от уроженцев далёких поселений Золотистого взморья, Белфаласа, лежавших к югу от Белых гор. Их привели в небольшую каморку под носовой палубой; впрочем, друзей она вполне устроила – чисто, сухо, пахнет смолой, вдоль стен лежанки, у квадратного окна сколоченный из тщательно оструганных досок стол. Привыкшие ко всему за время странствий, они побросали вещи и поднялись наверх – однако ни один из них не снял кольчугу и не расстался с оружием. Фарнак это заметил и едва заметно усмехнулся, но ничего не сказал, лишь справился, всем ли они довольны. Торин осведомился, когда нужно внести плату, и получил ответ, что лишь по прибытии на место. Хоббит тем временем подошёл к борту.
Люди Фарнака отвязали канаты и поставили парус. Дул хороший восточный ветер, и баржа, увлекаемая ветром и течением, медленно стала отдаляться от пристани.
Они простояли втроём так до самого полудня, глядя на проплывающие мимо берега. Зелёные холмы уступали место небольшим дубовым и буковым рощам, по спускавшимся к реке оврагам тянулись заросли орешника, среди них несколько раз буйным пожаром вспыхивали усеянные спелыми ягодами рябины, и только тут хоббит сообразил, что уже середина августа и не за горами долгая осень. Почти год минул со дня встречи его с Торином…
Мало-помалу друзья освоились и завели разговоры с корабельщиками. Малыш в первую очередь поинтересовался, где можно раздобыть пива, и вскоре пребывал уже в полном согласии с миром, неспешно прихлёбывая тёмное роханское пивко. С Торином завёл деловой разговор о сравнительных достоинствах корабельных скоб и гвоздей случившийся среди людей Фарнака кузнец, Фолко же подошёл к Хьярриди.
Молодой помощник кормчего охотно вступил в разговор и стал выспрашивать хоббита о делах на севере, о самой Хоббитании, о нравах и обычаях её обитателей. Фолко отвечал обстоятельно и, улучив момент, спросил сам:
– А где твой дом, Хьярриди? Откуда ты родом?
Беззаботная улыбка, не покидавшая оживлённое лицо его собеседника, сразу исчезла, словно Фолко задел какую-то старую незажившую рану.
– Дом? Мой дом – это море! Мы рождаемся и умираем на палубах, и редко когда тело кого-нибудь из Морского народа, как нас зовут в Арноре и Гондоре, принимает земля.
Фолко счёл за благо умолчать о том, что Теофраст называл Морской народ пиратской шайкой. Он продолжал расспрашивать:
– Но чем же вы живёте?
– Морем! Оно кормит и одевает нас. Возим путников и грузы, ловим рыбу, промышляем морского зверя, торгуем. Случается, что и воюем.
– С кем?
– С теми, кому не по нраву, что мы живём по собственным законам, не подчиняясь никому! Случалось, мы сталкивались и с Соединённым королевством! – Хьярриди гордо выпрямился. – Об этом знают все. Было так, что король – и нынешний, и его отец – пытались поставить нас под свою руку. Да не вышло!
– Но я слышал, – осторожно вставил Фолко, на всякий случай отодвигаясь подальше, – что Великий король овладел Умбаром, городом корсаров, за то, что они служили Тьме во время Великой Войны.
– Да, было, – нехотя ответил Хьярриди. – Что было, то было, хотя мы и стараемся пореже вспоминать об этом… Отцы отцов наших отцов ещё застали тех, настоящих корсаров, которые ушли на дальний Юг, куда не могла дотянуться рука Гондора. Многие из них служили Тьме, потому что были врагами Гондора – среди корсаров находили приют те, кому не по нраву было жить под тяжёлой рукой Владетелей! И они заплатили своими жизнями за это…
– А ты бывал на дальнем Юге?
– Приходилось, – отвечал Хьярриди. – Это месяцы и месяцы пути отсюда вдоль удивительных берегов, о которых я рассказать тебе всё равно не смогу. Скалы, леса, песчаные дюны… нет, не хватает слов. Эту красоту нужно видеть! Там, за южными рубежами Харада, побережье принадлежит нам, а в глуби материка живут странные и сумрачные племена, мало озабоченные тревогами этого мира. Побережье тянется всё дальше и дальше, но и туда плавают наши корабли. Правда, там я уже не бывал, сам не видел, а зря повторять небылицы, что у нас любят сочинять, не стану – это не по мне.
– Там, на юге, – ваше королевство?
– У нас нет королей! Нет правителей! Есть свободные морские дружины, свободно выбирающие себе предводителей – самых опытных, мудрых и смелых. У нас в почёте тот, кто умеет провести «дракон» сквозь самое око бури, кто может в безбрежном просторе точно определить по звёздам своё место, исчислить меру пройденного пути, кто не отступает перед силой северных королевств!
– Но где вы берёте хлеб? Оружие?
– Хлеб покупаем, а большей частью растим сами, – сказал Хьярриди. – Оружие тоже почти всё своё. В наших горах нет гномов, а сделанного ими к нам попадает не столь много – только с северных ярмарок.
– Не сердись, Хьярриди, если я спрошу тебя ещё об одном…
– Не продолжай, – усмехнулся помощник кормчего. – Ты хочешь спросить, не воюем ли мы с Гондором? Сейчас – нет. У нас мир… Почти везде и почти со всеми. Только поэтому мы здесь – везём товар из Рохана, союзника Гондора. По договору нам дали несколько стоянок на побережье – в устьях Исены, Гватхло и Барэндуина. Мы, дружина Фарнака, чтим договор, но есть и такие, что нападают на гондорские корабли…
– И ты говоришь об этом так спокойно?! – возмутился хоббит.
– А как же мне ещё говорить? – с усмешкой прищурился Хьярриди.
– Но они… Они же нарушают слово!
– Слово? Они не давали никакого слова. Мир принят нами, дружиной Фарнака, дружинами Лодина, Капута, Бьелафа… Мир принят нами, потому что послы Королевства говорили с нами и убедили нас. Но разве Фарнак может отвечать за Скиллудра, Ольма, Ория? С ними-то никто никаких разговоров не вёл! А такого, кто мог бы говорить за всех нас, у нас нет… И не будет, надеюсь. Пока все вожди нашего народа не примут мира – его не будет, и ничего тут не сделаешь. Гондорские короли немало насолили нам, жестоко преследуя и изгоняя из тех мест, где наши отцы пытались закрепиться. Тогда никто не мог и помышлять о войне – мы были ослаблены, малочисленны, в сердцах людей иссякло мужество. Так что счёты у нас взаимные, и не торопись обвинять нас, хоббит!
