— Это по-честному.
Доррин отсчитывает десять золотых, стараясь не думать о том, во что грозит обойтись его затея.
— Через четыре восьмидневки ты пришлешь проводника, чтобы он отвел мою подводу к южной бухте. Туда, где тебя угораздит обосноваться, — говорит Корбов.
Они ударяют по рукам.
— А ты крепче, чем кажешься с виду, — замечает начальник рудника.
— Спасибо на добром слове.
— Он согласился бы и на восемьдесят, безо всякого насоса, — замечает Лидрал, когда они с Доррином покидают контору.
— Догадываюсь. Но сейчас он доволен. Считает, что выгодно сторговался. Дам я ему насос, самый лучший. Этот малый может нам очень пригодиться. Я не хочу ограничиваться одним кораблем.
— Думаешь, они тебе позволят?
— Думаю, у них нет особого выбора. Разве за все это время в Крае Земли в порту пришвартовался хоть один корабль? Они вовсе не хотят, чтобы весь мир отгородился от Отшельничьего, а дело идет именно к этому.
Доррин знает, что прав, однако помнит и то, какого мнения придерживается на сей счет его отец. А воля иных людей твердостью не уступит железу, из которого сделан корабельный двигатель.
Слева тянутся луга, которые заканчиваются у крутого обрыва над Восточным Океаном. Справа невысокие утесы нависают над Кандарским заливом.
В траве петляет узенькая речушка, по берегам которой кое-где притулились чахлые дубки. А вот трава вымахала по стремена. Тишину над равниной нарушают лишь приглушенный плеск волн, жужжание насекомых, перестук копыт да скрип повозки.
— Чудная какая-то дорога, — замечает Лидрал. — Широкая, мощеная, а никуда не ведет.
— Принято считать, что это был последний замысел Креслина, — поясняет Доррин. — Он придавал дорогам огромное значение и настоял на том, чтобы проложить Тракт через весь остров. Но до побережья дорогу так и не довели. Она обрывается примерно в половине кай от бухты. Там болото, а мостить топь не сочли нужным.
— Это потому, что умер Креслин, — сухо добавляет Кадара. — Проживи он подольше — и болото бы замостили, и порт на юге бы построили.
— Кажется, я начинаю понимать, почему тут так много одержимых, — говорит Лидрал. — Всем охота не посрамить память великого безупречного героя.
— Вообще-то он был не таким уж безупречным, — отзывается Кадара. — Заставил Мегеру пройти через полный демонов ад, а потом, словно во искупление, последовал за ней. При рождении дочери оба они едва не погибли.
Доррин молчит, размышляя о словах Кадары. Должно быть, великие деяния требуют жертв — и не только от творцов этих деяний, но и от тех, кто их окружает.
— А что стало с этой дочерью?
— Выросла, своих детей родила... Спроси лучше Доррина.
— Доррин, расскажи!
— Звали ее то ли Дайлисс, в честь Креслиновой матушки, то ли Ллиз, в честь его сестры. У нее было трое детей...
Поднявшись на гребень холма, Доррин останавливается. Дальше тракт делает по склону широкую петлю. За поворотом начинается последний, прямой как стрела, отрезок дороги, упирающийся в прочерченную узким водным просветом заболоченную равнину. Петляющая речушка дважды пересекается с трактом. В этих местах через нее переброшены каменные мосты. Потом она исчезает в том самом болоте, возле которого обрывается каменное мощение и которое окружает бухточку с трех сторон.
— Не очень-то это похоже на гавань.
— В нынешнем виде — да, — соглашается Доррин. — Но бухту можно значительно расширить с помощью взрывов. К северу от болота почва твердая, а если раздробить здешние скалы, получится прочный черный камень. Превосходный материал для строительства.
— Ты оптимист, — усмехается Кадара.
— Машину-то я построил, — напоминает Доррин и направляет мерина вниз.
Переглянувшись, Лидрал с Кадарой едут за ним. По мере спуска воздух становится более влажным. Появляются тучи мошкары.
— Что дальше? — спрашивает Лидрал, остановив повозку у края трясины и отмахиваясь от насекомых.
— Я хочу проехаться по болоту, посмотреть, что да как.
— Но повозка через топь не пройдет.
— Привяжи здесь. Думаю, на небольшое расстояние Басла вполне сможет снести нас обоих.
Юноша освобождает стремя для Лидрал. Она взбирается на его коня и устраивается у него за спиной.
— Думаю, нам придется ехать медленно, — замечает он.
— Думаешь? Должна сказать, это не самое удобное положение, в каком мне приходилось бывать.
Она обхватывает его за талию, и юноша ухмыляется.
— Бросай-ка свои ухмылочки.
— Откуда ты знаешь, я ж не затылком улыбаюсь?
— Чувствую.
— Она тебя хорошо знает, — подает сзади голос Кадара.
— Здесь почва потверже, — говорит Доррин, направляя мерина вдоль левого края болота и с удовольствием ощущая руку Лидрал на талии.
Ближе к берегу, когда плеск волн становится громче, юноша замечает, что выбрался на твердую площадку.
— Давайте остановимся, — предлагает он. — Хочу взглянуть, что тут такое.
Он помогает спуститься Лидрал, после чего спешивается и разгребает тонкий слой почвы, под которым обнаруживается плоская каменная плита.
— Ого! Похоже, когда-то здесь держали заставу. Возможно, и бухту использовали.
— Наверное, это было очень давно.
— Очень, не очень... — пожимает плечами Кадара. — Нам-то какая разница?
— Разницы особой нет... разве что бухта может оказаться глубже, чем мы предполагали. Хотя, если она рукотворная...
— То может оказаться и мельче?
Похоже, Доррин прав: здесь велись когда-то земляные работы. По обеим сторонам бухты все еще лежат груды камней.
— Бухту все-таки придется расширить, не для «Алмаза», так для следующего корабля.
— Следующего? — переспрашивает Кадара. — Неужто они позволят тебе построить еще один?
— Уже позволили.
Оглянувшись, Доррин оценивает размеры болотца.
— Мне надо будет прикинуть, что где разместить, да что где потребуется. К тому же я обещал Тирелу возвратиться поскорее. Следует позаботиться о припасах, — уже взобравшись в седло, Доррин продолжает: — Между этими двумя точками проходит довольно глубокий канал. Это видно по гладкой воде. Такое впечатление, будто тут устроен подводный волнорез. Так или иначе, работы у нас здесь уйма, а времени в обрез.
Они направляют коней назад, к тому месту, где оставили повозку. Солнышко припекает, но с Кандарского залива дует прохладный ветер.
По кивку Доррина Ваос поднимает полотнище — белое с поперечными малиновыми полосами. Опустившись на колени, Доррин щелкает огнивом, а как только запал зажигается, вскакивает и вместе с Ваосом бросается в укрытие.
