В тот же миг перед глазами мелькнула золотая вспышка, а вслед за ней — новое видение: череда ладей выстроилась на берегу, вокруг суетятся слуги, нагружая их оружием и припасами. «Минамото готовятся отплывать! — осенило ее. — А мы совсем не готовы к бою».
Она резко села, и меч сам свалился ей на колени. «Я покаялась никогда не прикасаться к нему. Хотя что толку жить, что толку спасать душу, если сын умрет у меня на глазах?» Кэнрэймон-ин крепко стиснула ножны, чувствуя ладонями шероховатую акулью кожу.
«Я ошибалась, думая, что мой сын спасет нас взмахом этого меча. Грех не должен коснуться его души. Я, напротив, уже совершала его, и нет мне спасения. Разве не сказал отец, что сознательно согрешил бы, зная, что спасет этим родной клан? Как же я могу роптать после таких слов?»
Кэнрэймон-ин встала, стараясь двигаться беззвучно. Спрятав Кусанаги меж слоев плотного кимоно, она вышла из средней комнаты, миновала веранду и открыла дверь.
Стражники вздрогнули от удивления, когда она появилась на пороге посреди холодной ночи.
— Прошу извинить меня, — стыдливо произнесла Кэнрэймон-ин, прикрыв пол-лица рукавом. — Мне нужно облегчиться.
Один из стражей, в ком чувство долга перевесило неловкость, вызвался проводить ее до уборной. Там Кэнрэймон-ин подобрала кимоно и сделала вид, что присела, а когда стражник отвернулся, бросилась бежать вдоль по берегу. У самой кромки воды она извлекла ножны из-под кимоно, вытащила меч и направила его острием в звездное небо.
— Кровью императоров, что течет в моих жилах, я приказываю тебе, Кусанаги: дай нам ветер! Спаси нас! Разбей корабли Минамото по ту сторону пролива! Сохрани нас!
Она почувствовала, как ее встряхнуло, а между ладоней что-то вспыхнуло, будто молния, и передалось лезвию, а оттуда — ударило ввысь.
В тот же миг небо отозвалось низким стоном. Звезды померкли за черными тучами, стремительно наползавшими отовсюду. Вдалеке загремел гром, а на море стали вздыматься гигантские пенные гребни. Ледяной влажный ветер ударил Кэнрэймон-ин в лицо, и она пошатнулась, уронив меч острием в песок.
Вскоре до нее донеслись тревожные голоса и топот.
— Государыня! Кэнрэймон-ин! Что вы наделали?!
Песок вился вокруг ее ног, поднимался, будто закрученный смерчем, жаля лицо и руки, трепля рукава и подол кимоно. Гром грохотал над самой головой, ветер завывал в ушах.
— Что ты натворила, дочь? — спросила Нии-но-Ама, стискивая ее пальцы, ощупывая лицо.
— Я нас спасла, — прошептала Кэнрэймон-ин и обмякла без чувств у матери на руках.
— Большой тайфун идет, господин! — прокричат самурай Минамото на берегу у Ватанабэ. — Камикадзе! Нельзя выходить в море!
Северный ветер скатывался по пологим склонам ближайших холмов, поднимая в воздух тучи песка, скрывая все и вся. Один за другим погасли все факелы на шестах, погрузив берег во тьму. В мачтах ладей завывал ветер, от его ярости вздыбились волны. Кони визжали на палубах, теряя опору. Лодки швыряло на камни, било вдребезги, точно скорлупки.
— Мы должны выйти в море! — прокричал Ёсицунэ. — Я поклялся владыке ину, что исполню его наказ. Мы должны выплыть сегодня же!
— Это безумие! — крикнул кто-то из воевод, перекрывая рев ветра. — Мы теряем суда! Выйти в море сейчас — значит, искать смерти!
— Ветер попутный! — спорил Ёсицунэ. — Успеем до бури и получим преимущество! Станем ждать ясной погоды — и выгадают Тайра! Лодки будут целее, если их вывести в море. Бэнкэй! Вынь свой лук и пристрели всякого, кто ослушается!
Великан достал свой огромный лук, и слуги с мореходами живо бросились готовить лодки к отплытию. Иные, впрочем, побежали прямиком в горы. Ёсицунэ сам бросился к ладье и перерезал якорную веревку.
— Поднять парус! — крикнул он, и его судно первым оседлало ветер и понеслось прочь от берега, а другие воины пустились следом, не смея уступить в мужестве предводителю.
Наконец пять ладей вышло из Ватанабэ, унося восемь десятков воинов. Ладьи мчали по волнам, подгоняемые ветром, и уже к утру прибыли в край Ава на острове Сикоку. Путь, который занял бы три дня при обычной погоде, был пройден за считанные часы, и все благодаря мощи чудо-ветра и храбрости полководца Ёсицунэ.
Два дня спустя Тайра Мунэмори начал утро с осмотра ста пятидесяти шести голов, выложенных на полу его резиденции. Головы принесли его полководцы, вернувшиеся с карательной вылазки против одного предателя-землевладельца из Иё.
— Превосходно, — похвалил Мунэмори воеводу Нориёси. — Пусть это послужит уроком всем, кто избрал сторону мятежников, а не законного государя.
Из передней вдруг послышались выкрики:
— Пожар! Деревня Такамасу горит!
Мунэмори, а с ним и другие воины да вельможи — кто был — побежали к воротам резиденции. Над узким заливом, что отделял Ясиму от главного острова Сикоку, стоял туман. Сквозь него было тяжело разглядеть, что творится на берегу, но у самого моря на юго-западе клубился серый дым — указчик крупного пожара. То тут, то там виднелись конники с белыми флагами за спиной.
— На нас напали! — воскликнул Мунэмори.
— Должно быть, это главная рать Минамото! — вскричал Нориёси. — Кто еще осмелился бы вторгнуться белым днем и заявить о себе, спалив деревню?
— К ладьям! — прокричал Мунэмори. — Спасайте государя!
Грубая бревенчатая постройка — императорский дворец Ясимы — была всего в десятке шагов, так что добежать туда и оповестить монаршее семейство не составило труда.
— Что случилось? — спроеила Кэнрэймон-ин, когда Мунэмори вбежал к ней в покои. Вокруг суетилась челядь, распихивая по ларям священные сокровища, одежду и ценности, какие только можно было спасти.
— Минамото атакуют, — ответил Мунэмори. — Неизвестно, откуда они взялись. Уходить нужно немедля.
— Но… но… ведь я должна была их остановить! — вскричала Кэнрэймон-ин и выбежала на веранду. Мунэмори — за ней:
— Государыня! Сестрица! Нужно бежать к лодкам!
С веранды открывался вид на узкую полоску моря, которая пролегала между Ясимой и побережьем Сануки. Из дымки по отмели пробирались конные воины — наступил отлив, и вода доходила коням только до брюха. Над головами самураев трепетали высокие белые стяги.
— Точь-в-точь мой сон! — ахнула Кэнрэймон-ин. — Да ведь я это видела во сне!
Мунэмори потянул сестру за рукав:
— Идемте же! Скорей, нужно вернуться на лодки!
Ему удалось протащить ее бегом через долгий коридор к северным воротам, а оттуда — на берег. Там их встретила Нии-но-Ама с маленьким императором па руках. Воины перенесли знатных дам на ладьи, якоря втащили на борт. Гребцы налегли на весла, и вскоре суда, увлекаемые течением, мчали на север.
