Ворота представляли собой две толстые башни, соединенные створками. Проезжающие, независимо от титула, состояния и средства передвижения, должны были спешиться и выйти из карет, их отдельно проводили через левую башню, где подробно записывали все сведения о них, в то время как их лошадей и содержимое их сундуков и повозок тщательно разглядывали и ощупывали в башне напротив. Поскольку данная процедура отнимала немало времени, перед воротами поначалу тянулась длинная вереница из ожидающих телег вперемешку с нарядными каретами. А через какое-то время в Круахан перестали ездить без крайней на то необходимости.
Перед воротами стоял внушительный караул стражников, демонстрируя своим видом, что пререкаться и громко осуждать порядок прохождения ворот — занятие неблагодарное, если не сказать небезопасное. Стражники были преисполнены гордой уверенности в своей значимости для родного города и потому даже не скучали, а решительно таращились на подъезжающих. Зевал только один, самый молодой на левом фланге.
Из очередной кареты, достаточно дорогой и добротной, но все же очевидно нанятой, то есть без собственных гербов и украшений, выбрался невысокий, если не сказать. маленький человек в костюме, состоящем сплошь из кружев, оборок, атласных лент и блестящих пряжек, на которые стражники уставились во все глаза, заподозрив, что они бриллиантовые. Поэтому на его лицо никто не обратил особого внимания, тем более что в нем не было ничего примечательного — разве что большие печальные глаза с тяжелыми веками. Его спутница, на полголовы выше, также в первую очередь привлекала внимание одеждой — она была завернута в тонкий кисейный плащ до пяток, но кисея все же просвечивала, и можно было поклясться, что под тканью ничего больше нет, кроме самой девушки в ее первозданном виде, да еще несметного количества цепочек, подвесок и ожерелий.
Молодой стражник как раз в очередной раз зевнул и не смог закрыть рот от изумления.
— Кто такой? Откуда? — спросил первый страж в шеренге, тоном более потрясенным, нежели грозным.
— А это обязательно? — слегка капризным голосом отозвался разодетый путешественник. — Как только прознают, что я здесь, сбежится толпа почитателей… А я так устал…
— Лицо без подорожных бумаг, не назвавшее своего имени и рода занятий, не может войти в ворота Круахана, — буднично, но твердо завяил стражник.
— Со мной это впервые, хотя в каких землях я только не побывал, — путешественник неожиданно подмигнул стражникам. Несмотря на небольшой рост и невзрачную внешность, в нем было какое-то озорное обаяние, сразу располагающее к себе. К тому же в стражу ворот отбирали исключительно рослых и широкоплечих молодцов, поэтому чувства извечного мужского соперничества по отношению к вновь прибывшему они не испытали. — Правда, странных обычаев полно везде. Я — Ирсалий Странник из Северного Ташира. Я переплыл весь Внутренний океан вдоль и поперек, а теперь решил заглянуть в ваши северные края. Вы что, никогда обо мне не слышали?
Стражники поглядели друг на друга в некотором недоумении и дружно помотали головами.
— Что ж, тем лучше! — маленький человек совсем не расстроился. — Будут мне меньше докучать. А то, поверьте, куда не приеду, все просят почитать мои "Придорожные песенки". Особенно там, где они запрещены.
Охрана ворот настолько растерялась от его болтовни, что главный страж спохватился только, когда назвавшийся Ирсалием гордо прошествовал мимо, волоча за собой за руку завернутую в покрывало и слегка спотыкающуюся девушку.
— А кто это с тобой?
Поскольку стражники у вторых ворот, ведущих в город, расступаться не собирались, путешественник обернулся и хитро наклонил голову на плечо.
— Это? Это моя кормилица.
— Какая кормилица? Ты что, над нами издеваешься7
— Да она меня почти каждый вечер кормит своими сказками. То у нее голова болит, то луна на исходе, то богам это сегодня неугодно. Надо ее поменять на какую-нибудь вашу местную красотку. Надеюсь, они более сговорчивые?
Стража вновь переглянулась и наконец, уловив смысл, дружно захохотала. Решив закрепить успех публики, маленький человек поманил их пальцем к себе, сделав загадочное лицо:
— Вот например, вчера в корчме служанка стелила кровать…
Дальнейший рассказ происходил вполголоса, но даже если бы путешественник заговорил громко, его бы все равно заглушил раскатистый смех. Стражники от восторга колотили друг друга по спине:
— Во дает!
— Все равно, говорит, не лезет!
— Уморил прямо!
— А слышали, как одна веселая девчонка из Валлены решила переправиться на пароме через реку, а денег у нее не оказалось? Тогда…
Завернутая в тонкий плащ девушка оказалась предоставленной сама себе и озиралась по сторонам, стоя в отдалении под сводами башни. Из-под темно-лиловой ткани мелькнула рука с тонкими пальцами и быстро раздвинула кисею, скрывающую лицо.
В углу были свалены грудой какие-то вещи, судя по всему, отобранные и ожидающие дележа. Сверху лежал измятый и надорванный свиток. Девушка схватила его молниеносным движением, словно сделав выпад, на несколько мгновений поднесла к глазам и спрятала под плащ. На секунду ее рука задержалась у бедра, словно желая ухватиться за что-то, но лишь скользнула по гладкой ткани.
"…Величие Круахана перед всеми остальными землями незыблемо. Все чужеземцы — враги, жаждущие нашей погибели. Их прислужников надо метлой вымести из нашей земли. Так сказал его великолепие мессир Гнелль, первый и единственный протектор Круахана, в третий год Восстановления. А вовсе не в девятьсот пятьдесят третий, как ошибочно полагают некоторые, кто все еще заблуждается. Неужели ты думаешь иначе, брат мой? Как можно не соглашаться с этим? Все должны быть с этим согласны…"
Путешественник наконец оторвался от стражников, вытащив из куржевного рукава свернутый лист, в который сразу вецпилось несколько рук. Наконец лист пихнули самому младшему со словами: "Дайте Келли, он читать умеет!"
В окно отъезжающей кареты было хорошо видно, как все столпились вокруг грамотея Келли, водящего пальцем по строчкам, громко дыша ему в затылок. Называвший себя Ирсалием захлопнул дверь и вытер лоб роскошным рукавом, нимало не заботясь об изяществе жеста.
— Ну и нравы в твоем Круахане, — пробормотал он, оглядываясь. — Даже в порту Эбры над таким уже не смеются.
— Зато нигде у тебя не было такого грандиозного успеха, — лениво протянула девушка, сидящая напротив. Она отодвинулась вглубь кареты и наконец размотала темную кисею с головы, открыв взлохмаченные рыжие кудри. — Разве не приятно раскрыть свой истинный талант?
