Зверь откинул капюшон, рассматривая нас. На его шее качнулись бусы из рыбьих голов.
— Кто убил Бобров? — спросил я.
— Синие…
Как выяснилось, этот парень как раз охотился под водой, когда все случилось. Он заметил, что на берег пришел большой отряд воинов в синих доспехах, и понял, что сейчас они будут переправляться.
Сначала Бобер хотел наловить рыбы только на ужин для своих, но понадеялся, что сможет продать улов и пришлецам. Вот только когда вынырнул, увидел, что все уже мертвы, и не решился выходить.
Во время разговора он очень мялся, вспоминая, что струсил. Бобер умел хорошо прятаться под водой, потому что, как он сказал, без этого навыка нельзя поймать рыбу.
Потом Синие, как сказал Бобер, забрали лодки и плоты и уплыли на тот берег.
— Как тебя звать?
Рыбак помялся пару секунд, потом ответил:
— Гарей.
— Хорошо. Гарей, ты можешь помочь нам переправиться на ту сторону?
С трудом нам удалось уговорить помочь, и парень все-таки вылез, а потом, к нашему удивлению, показал вдалеке место, где был закопан запасной плот.
Вскоре мы уже отчаливали. Юный Бобер отправился с нами, показывая отличные навыки владения стихиями. Я удивился, узнав, что у Бобра тоже есть стихия земли, вот только измененная даром его стаи. Попросту говоря, Речные Бобры почти не умели обращаться с камнем или землей, но дерево охотно им подчинялось.
Пока плыли, выяснилось, что отрядов синих на самом деле было два. Первый отряд, как и положено, переправился с платой за проезд. А вот когда явился второй, с человеком, вот тогда и убили всех Бобров на переправе.
Гарей с волнением всматривался в противоположный берег. Уже почти спустились сумерки, и его беспокоило отсутствие огней в поселении. Я же молчал, не спеша расстраивать парня — сам все увидит, этого не избежать.
Деревня Бобров и вправду была на самом берегу, некоторые дома на толстых сваях нависали над водой. Тут, помимо большого причала, была самая настоящая каменная набережная.
— А где тотемный столб? — с дрожащими губами спросил Гарей.
Я лишь нахмурился — ну что за традиции такие в Инфериоре? Как нападаешь на какую-нибудь стаю, обязательно надо свалить этот столб. Напоминало языческий обычай, будто это лишает богов или духов силы.
Как и ожидалось, деревня с виду была пустой. Гарей едва ли не с воды хотел уже крикнуть, но я сделал знак Губе закрыть парню рот. Бобра скрутили, и тот начал возмущенно мычать.
— А ты подумал, что тут все еще могут быть Синие? — прошипел я.
Гарей сверлил меня взглядом, и я, поразмыслив, добавил:
— Представь, что кто-то их твоих еще жив и мы могли бы их спасти. А ты нас выдашь, и уже точно никого не спасем.
Этот довод успокоил парня. Потерявший контроль плот под управлением Бобра бесшумно причалил, и, едва мои ноги коснулись деревянных досок, я дал команду рассредоточиться, указав на три здания на набережной. Мы разделились на три отряда по пять зверей — в двух других командовали опытные Губа и Зунга.
Первый осмотр не выявил никакого движения в деревне. Гарей все порывался броситься на поиски, но я не позволял. Мой сканер позволил просветить несколько ближайших домов. Он не доставал далеко, и я сузил луч, отправляя его как можно дальше…
И настороженно отозвал его. Есть живые!
— Это что за дом? — спросил я.
Строение, на которое я указывал, было дальше по улице от нас, за два дома. Избушкой это уже не назовешь, потому что фундамент был монолитным, каменным.
В нем я чуял трех зверей. Нет, гораздо больше. Несколько связанных еще рядом, сидят в куче, и не разберешь, сколько их там.
— Дом отца! — взволнованно прошептал Гарей, — То есть, нашего старейшины.
Мне пришлось положить ему руку на плечо, чтобы он не рванулся туда. На всякий случай я еще раз просветил дома рядом, но там было пусто, и я дал знак остальным отрядам тихо двигаться вперед.
Засев за одно строение до цели, я шепотом рассказал ситуацию подскочившим Губе и Зунге. Те кивнули, а потом Зунга тихо сказал:
— Я тоже их нашел. Больше в деревне никого нет.
На мой вопросительный взгляд он, пожав плечами, ответил:
— На этом берегу запрет духов леса уже не действует, а я могу говорить с маленькими глазами.
Понятно было, что под «маленькими глазами» он имеет в виду насекомых. Зунга, поморщившись, сказал, что это в основном мухи.
Три зверя, обнаруженные мною, особо не таились. Дверь в дом старейшины была раскрыта, и оттуда вырывались веселые песни и пьяная ругань. Прислушиваясь, я понял, что звери только-только дошли до кондиции.
— Да не боись ты, Бобер! Мы жену твою не обидим…
— Уж я точно не собираюсь обижать, — весело поддакнул второй.
— А ведь господин Мориц не велел, — послышался голос третьего.
— Так ушел господин… да и ничего такого я ж не собираюсь. Просто побалуюсь!
Оставив основной отряд позади, я взял с собой пять воинов, и мы потихоньку окружили дом старейшины. У стены стояла бочка, и мне пришлось осторожно подняться, чтобы дотянуться до высокого окна. На пределе скрытности, стараясь слиться со всеми стихиями сразу, я прислушался.
— Только подойди, болотная гниль, и я тебе глаза выцарапаю! — послышался женский голос.
— Охо-хо! А Бобриха-то с коготками!
— С зубками, слышь…
— А, точно, они ж эти, как его, дерево грызут.
— Аха-ха! Ну, ты даешь, Ганджу! Ой, я не могу…
— Слышь, Бобриха, а покажи зубки. Правду говорят, у вас, как у предков, такие же зубы?
Я осторожно заглянул внутрь, чувствуя, что внимание зверей направлено не в эту сторону.
Три зверя у стола, и еще трое связанных в углу, прижались друг к другу. Мои глаза округлились — а ведь я знал, из какой стаи охранники. Характерные пятнистые подбои на нагруднике… Пятнистые Рыси!
Ох, сколько лет, сколько зим.
Все Рыси были третьей ступени. Я усмехнулся — так, мелкие сошки. Старейшина Бобров отличился четвертой ступенью, но был связан веревкой с уже знакомыми колючками. Да уж, я помню эту дрянь — не повоюешь, когда всю силу высасывают колючки. Бледное лицо вождя Бобров говорило о том, что он держится из последних сил, чтоб не потерять сознание.
В помещении стоял крепкий запах спиртного. На столе перед охранниками стояло несколько склянок, кружки, остатки какого-то блюда — гости старательно дегустировали хозяйские запасы. Рыси сидели спиной к окну, видимо, во все глаза разглядывая жену старейшины. А вот пленники, наоборот, были повернуты ко мне лицами.
— Ганджу, нам вроде сказали, чтоб не трогали их… — еще раз напомнил один из охранников.
— Так я ж руками даже трогать не буду! Она сама все сделает.
Рыси засмеялись, а Ганджу, самый крупный из охранников, начал стягивать нагрудник:
— Ведь сделаешь, Бобриха? А то пацаненку твоему рано еще умирать, бревен еще сколько мог бы погрызть, — его слова вызвали новый взрыв смеха.
Старейшина был уже зрелым зверем, но без седины в волосах. Рядом сидела, судя по всему, его жена, кидающая злые взгляды на чужаков. Она была второй ступени, и к ее боку прижимался совсем еще мальчишка, звереныш первой ступени.
И вот мальчишка-то совершенно неожиданно поднял взгляд, и его глаза встретились с моими. И как этот шкет смог разглядеть, я же все усилия потратил на маскировку. У меня ухнуло сердце — не сообразит, сейчас выдаст.
Непроизвольно я прижал палец к губам, показывая, что шуметь не надо. Бобренок же сообразил по-своему.
Он вдруг вскочил на ноги и стал кричать на Рысей:
— Иди сюда, бревно гнилое! Что, струсил, боишься настоящего воина?!
Его гнев вызвал взрыв смеха, а Ганджу, снявший нагрудник, ответил:
— Ты это чего, малец, смерти ищешь?
— Твоей смерти ищу, кошка безхвостая!
А малец оказался не промах. Кажется, он точно знал, какие ругательства Рыси не переносят.
— Мальчик мой, сядь, сядь пожалуйста, — зверица сорвалась в слезы.
Ганджу встал, обнажив меч.
— Я думал, у бобров только хвосты, как лопата. А у тебя еще и язык, дерьмо нулячье!
