- Речь не о Руси, а о Варгии, - негромко, но веско произнес Иосиф. – Ты, конечно, слышал уважаемый, что король Генрих нанес поражение ободритам и ругам в битве при Ленцене. Это привело к тому, что практически все порты на южном побережье Варяжского моря, включая Микельбор и Волынь оказались в руках саксов. Что породило немалые трудности.
- Но я полагал, что эти трудности временные, - нахмурился Аристарх.
- Саксы оказались людьми неблагодарными и быстро забыли о той помощи, которую мы оказывали им в борьбе с язычниками. Король Генрих и его легаты стали ущемлять не только купцов из Руси, но и хазар, и византийцев. Нужно объяснить королю неразумность такого поведения.
- И кто должен это сделать, уважаемый Иосиф? – насторожился патрикий.
- Разумеется ты, уважаемый Аристарх. Так считает каган-бек Аарон. Сходно думают и в Константинополе. Ты повезешь письмо каган-бека к королю Генриху. Но поедешь ты в Саксонию как посланник великого князя Ингера.
- Не думаю, что Ингер станет вмешиваться в европейские дела, у него и в Руси забот хватает.
- А это не важно, что думаешь по этому поводу ты, патрикий, куда важнее, чтобы в Саксонии поверили в возможность такого вмешательства. И в Итиле, и в Константинополе очень надеются на твой разум уважаемый Аристарх и умение договариваться с людьми. В конце концов, варяги люди упрямые, и если они получат поддержку извне, то вполне способны попортить много крови королю Генриху.
Аристарх призадумался. Увлекшись киевскими делами, он, кажется, действительно прозевал серьезные перемены, произошедшие в развалившейся империи франков. Генрих Людольфинг, которого поначалу никто всерьез не воспринимал сумел таки подмять под себя не только Восточно-франкское королевство, но и южное побережье Варяжского моря, что не удалось сделать даже Карлу Великому. А его возросшая активность на востоке и юге грозит подорвать позиции не только Руси, но и Византии. Кроме того саксы не поладили с иудеями, и это не может не беспокоить Хазарию, чьи торговые интересы могут быть сильно ущемлены в результате неразумной политики Генриха.
- Я уже далеко не молод, уважаемый Иосиф, для такого путешествия, - покачал головой Аристарх.
- Я понимаю твои сомнения, уважаемый патрикий, но и ты пойми нас, мы не можем доверить столь важную миссию зеленому юнцу. К тому же твое положение уникально: ты пользуешься доверием и великого князя Руси, и каган-бека Хазарии, и императора Византии. Другого такого человека нам не найти. Кроме того ты заинтересован в удачном завершении переговоров. Ибо твои личные интересы могут пострадать в результате неразумных действий саксов.
Уважаемый Иосиф попал что называется не в бровь, а в глаз. И Аристарху ничего другого не оставалось, как признать его правоту. На здоровье патрикий пока не жаловался, несмотря на немалый возраст. Да и дальнее путешествие его не пугало. Настораживала грандиозность поставленной задачи, но, в конце концов, Аристарх перебрался в Киев именно для того, чтобы держать в руках едва ли не все нити заговоров, плетущихся в Ойкумене, и теперь уже поздно заявлять о своей несостоятельности.
- Хорошо, уважаемый Иосиф, ты меня убедил, - тряхнул редеющими кудрями Аристарх. – Теперь мне предстоит убедить в важности предстоящей миссии князя Ингера.
Великий князь Киевский был человеком хоть и своенравным, но далеко не глупым. А его осведомленности в делах, вроде бы совершенно не касающихся Руси, мог бы позавидовать уважаемый Иосиф. Князь Киевский умел добиваться поставленной цели не только с помощью грубой военной силы, в этом Аристарх уже имел возможность убедиться. Ингер уже практически прибрал к рукам земли вятичей, несмотря на активное противодействие хазар, усмирил с помощью подарков и посулов печенегов, чем надолго избавил Русь от их разорительных набегов и теперь вовсю обхаживал Волжскую Болгарию, привечая тамошних ганов, к немалому неудовольствию каган-бека Аарона. Запад его пока не слишком интересовал, ибо все свои усилия он направлял на юг, в Приазовье, и на восток, в Поволжье. Тем не менее, Ингер выслушал Аристарха с большим вниманием.
- Вряд ли князь из рода Рериков должен оставаться безучастным к бесчинствам саксов, творимых на его родовой земле, - осторожно начал патрикий.
- Прикажешь снаряжать ладьи для войны в варяжском море? – усмехнулся князь.
Ингеру уже далеко перевалило за шестьдесят и годами он был почти равен Аристарху, но это никак не отразилось на его здоровье. Это был сухой, широкоплечий человек, способный одним ударом отсечь голову жертвенному быку. Животной силе, исходившей от князя Ингера, мог бы позавидовать любой юнец из его дружины, но патрикий ценил этого человека не за силу, а за ум. И очень жалел, что этот ум достался язычнику. Все было бы много проще, если бы князь принял христианство. Но, увы, Ингер об этом даже не помышлял.
- Чтобы добиться своего, не обязательно хвататься за меч, великий князь. Ты знаешь об этом не хуже меня. Надо просто убедить саксов, что в определенных обстоятельствах ты способен за него взяться.
- Например?
- Саксы ущемляют права киевских и новгородских купцов, и верховный правитель Руси не может с этим мириться.
- И Генрих в это поверит? – прищурился Ингер.
- Не в интересах короля ссориться с Русью, Хазарией и Византией.
- Это тебе сказал Иосиф? – насмешливо спросил Ингер. – Мне не хочется бить ноги за хазарский интерес.
- Но в данном случае наши интересы совпадают с хазарскими, - запротестовал Аристарх. – Глупо было бы не воспользоваться подобным случаем.
- Пожалуй, - не очень охотно согласился Ингер. – Попугать саксов не мешало бы. Я дам тебе письмо к кагану ругов, Аристарх. Селибур человек не слишком умный, но он сейчас едва ли не единственный владетельный князь в Варгии, сохранивший самостоятельность. По слухам, в Арконе находится и княжич Олегаст. Его ты тоже можешь использовать.
- А что слышно о кудеснике Рулаве? – насторожился Аристарх.
- Пока ничего. Я очень надеюсь, что он уже умер.
Аристарх с удовольствием разделил эту надежду Ингера, тем более что годы Рулава были преклонные и стремительно приближались к восьмидесятилетнему рубежу. Но если этот человек жив, то от него можно ждать любого подвоха. Шестнадцатилетним отроком пришел Рулав в Новгород и за шестьдесят лет неустанных трудов сумел нажить себе столько врагов, что их хватило бы на десять жизней.
Вернувшись от великого князя, Аристарх стал готовиться к отъезду. В Европу он решил отправиться водным путем. Ибо путь этот был хоженый и относительно безопасный. Сорок мечников будет вполне достаточно, чтобы отбиться от случайного наскока, а товаром Аристарх решил пренебречь. Сейчас не до торговли, да и не хотелось горбатиться на волоках ради прибыли, в которой один из самых богатых людей Ойкумены не нуждался. За время пребывания в Киеве Аристарх успел не только жениться, но и родить сына, которому уже исполнилось десять лет. Сейчас этот черноволосый, кареглазый парнишкой был главной заботой патрикия. И он едва ли не полдня давал наставления жене, тивуну и приказным, как сохранить сына, дом и нажитки во время его отсутствия. В общении с ближними Аристарх был нудноват и сам признавал за собой этот недостаток. Но пересилить себя и просто приласкать жену на прощанье, оказалось выше его сил. Голубоглазая Фетинья, в девичестве Светлана, слушала наставления Аристарха со смирением на челе, но непохоже было, чтобы отъезд мужа очень уж ее огорчил. Все-таки разница в возрасте сказывалось, и Фетинья, коей совсем недавно исполнилось двадцать семь лет, имела все основания для недовольства своим шестидесяти шестилетним мужем. Если так пойдет и дальше, то у патрикия Аристарха появится возможность украсить свой мудрый лоб ветвистыми рогами.
