«Вряд ли она оправится после такого, если и так едва живая. Но умирать она будет в муках», — задумался Виктор, стоя в холодной воде, и все-таки решился: «Она заслужила умереть спокойно». С такими мыслями Виктор хотел было опустить голову девочки под воду, но в какой-то момент понял, что не может этого сделать, и все тут. Именно в этот момент она открыла глаза, и, стуча зубами прохрипела:
— Х-х-холодно…
— Ты хочешь жить или умереть? — Прямо спросил Виктор, рассудив, пусть она сама примет решение.
— Еще н-не в-время умирать, — все также стуча зубами от холода, прошептала Эрика.
— Ты была вся в крови! Но я клянусь, я не касался тебя в этом смысле… — сразу начал оправдываться талерманец, попутно вынося её из воды.
— Я не с-сомневаюсь, — дрожащим голосом ответила Эрика.
Виктор вздохнул, он понимал, что имеет в виду девочка. Что говорить в таких случаях он понятия не имел, потому решил свернуть с темы.
— Ты сейчас согреешься. Мы скоро будем у лекаря, а потом я отвезу тебя домой!
— Я уже с-сказала, не н-надо лекаря Я ненавижу их. Прошу… — почти бредила она.
— Но как же, ведь после такого?
— Нет! — попыталась сорваться на крик она.
— Эрика, послушай меня. В этом нет ничего постыдного. Ты не виновата, что так вышло. Твоя семья и вовсе не узнает, — мужчина решил приободрить девочку.
— Мне в-всё равно, — с ненавистью ответила Эрика.
Виктор посадил её возле дерева, и накрыл её своим ободранным плащом.
— Но почему ты отказываешься ехать к лекарю?
— Я н-ненавижу лекарей!
— Хорошо, я отвезу тебя к знахарке или к магам целителям. Тут до самой Гильдии день езды!
— На меня не д-действует маг-гия. Сов-всем…
Виктор, наконец, понял, почему Синиз не смог на неё воздействовать.
— Но тебе ведь нужен лекарь, иначе ты умрешь! — никак не унимался он.
— Лекари скажут, что я в-все р-равно умру. Но я умирать не собираюсь, ясно! — довольно решительно, хоть и уже шепотом, ответила принцесса.
В этот раз Виктора убедил настрой ещё недавней жертвы, и он согласился.
— Хорошо, если ты уверена, что тебе не нужен лекарь, я отвезу тебя домой! Ты откуда?
Принцесса замялась, и ничего не ответила, продолжая молча смотреть в сторону.
— Ты сирота? — попытался выяснить причину молчания талерманец.
— Лучше бы… сиротой была. Отцу плевать на меня. А брат и мачеха желают мне смерти… И они правы, кому нужно уродливое ничтожество, — с отчаянием в голосе ответила Эрика, которая к слову уже немного отошла от холода, и голос её не дрожал.
Виктор догадывался, что у девочки жизнь не очень веселая. Однако, что следует говорить в таких случаях, он также понятия не имел. В последние годы он только и делал, что убивал. Он и общаться нормально разучился.
— Ну… Ты… не реагируешь на магию, это тоже дар…
— Это проклятие…. Из-за этого мои увечья настолько явные… Из-за этого… меня считали ведьмой! Но и ей я стать не могу! Потому что нет у меня дара… Совсем нет! Я вернусь домой обесчещенным ничтожеством, где должна буду снова видеть тех, кто меня презирает! Я сбежала от них, чтобы стать магом, но это невозможно, — путанно хрипела Эрика, похоже, желая, наконец, выговориться.
— Ты не можешь быть ничтожеством, если после всего случившегося, ты не только смогла отомстить, и тем самым спасти и себе и мне жизнь, но и нашла в себе силы жить, — Виктору стало жаль девчонку, он решил ее приободрить.
— Не жить. А продолжать войну, — мрачно прошептала она.
— Войну с кем? — спросил удивленный Виктор.
Эрика ответить не успела. Послышались какие-то голоса. Разбойники, которых должны были дождаться уже убитые.
— Вот херня, как я мог забыть. Оставайся тут, спрячься за дерево, надеюсь, магов там больше нет, — Виктор встал, и, забрав первый попавшийся меч у одного из убитых Эрикой разбойников, направился навстречу к этим людям.
— Ну, поиграем, суки, — с улыбкой произнес талерманец, и, хитро извернувшись, рассек живот первому противнику. Ловко забрав у него меч, он толкнул обмякшее тело на летящих на него двоих разбойников, а сам тут же резко отскочил. Как раз бегущие на него с разных сторон ещё двое, едва не столкнулись и не закололи друг друга. Впрочем, талерманец все равно им шанса не оставил, и без лишних слов отсек им головы.
Было ясно, разбойники не слишком умелые. А тут ещё, в первую же минуту лишившись троих товарищей, а заодно рассмотрев его талерманское клеймо, они пыл свой совсем поумерили. Выставив вперед мечи, разбойники окружили его и при этом нервно оглядывались друг на друга. Виктор все понял. Каждый думает о побеге, но боясь показаться трусом, не решается первым сказать об этом. Церемониться он не собирался, и с удовольствием воспользовался замешательством разбойников. Молниеносно оценив ситуацию, талерманец сделал вывод, те бояться, а значит, при нападении будут надеяться друг на друга, но так как бойцы они плохие, им крупно не повезло.
Талерманец вдруг сделал переворот назад, собирался отбить удары двоих, но те только отскочили в стороны. Однако тут же устыдившись, они вновь полетели на него, причем как раз в тот момент, когда и остальные трое решились на атаку. Виктору же только и ждал подобного шанса. Сделав вид, что отступает, он отбил удары двоих, отскочил в сторону, нарочно оступился, но перекувыркнувшись назад, он тут же резко перешел в наступление.
В дальнейшем он действовал предельно быстро, трое разбойников даже не поняли, как он их одним махом ослепил. Стоящие за их спиной ещё двое, почуяв неладное, бросились наутек. Виктор кинулся за ними, по ходу заколов двоих уже ослепленных. Одного он быстро настиг, и без труда свернул ему шею. Второй отбежал уже достаточно, и Виктор швырнул как раз вовремя подвернувшийся, камень, попав тому прямо в голову.
— Вот и отлично, — довольно приговаривал талерманец, сворачивая шею пытающемуся подняться беглецу.
Последний оставшийся ослепленный разбойник далеко уйти не смог, и также вынужден был проститься с жизнью.
— Суки, доигрались! Скажите спасибо вашим дружкам, те знали, с кем связались! — с довольной ухмылкой процедил он.
Настроение после побоища у него, как ни странно, улучшилось. Несмотря на то, что талерманец был изрядно потрепан, он был ещё и весьма зол. Как на разбойников, так и на самого себя. Ладно, попался по глупости, тут он сам виноват. Нечего было пить. На избиение тоже плевать. Жив, и ладно. Он же убийца, и не в таких передрягах выживал. А вот наблюдать над откровенным издевательством над девчонкой, да ещё не имея возможности помочь, это даже для него, законченного убийцы, оказалось слишком. Он святым себя не считал, убивал, пытал. Но женщин он никогда не насиловал, и всегда пресекал подобные поползновения у других. Так что хоть и повидал он многое, но подобной мерзости лично наблюдать не доводилось.
