— Ты здесь чужая, тебе не годится ловить рыбу в нашем озере. Но Олафр говорит, что ты буравишь лед огненной палкой.
Второй бородач закивал, показывая в ухмылке испорченные зубы.
— Она горела белым, а не красным огнем, — проговорил он. — И резала лед, словно это не лед, а олений жир!
— В общем, — снова заговорил первый, — мы предлагаем тебе сделку. Ты отдаешь нам свою огненную палку, а мы не мешаем тебе удить нашу рыбу.
Голос звучал как будто весело, но она навидалась таких молодцов в портах. Слово «сделка» в их устах значило одно: отдай нам то, что у тебя есть, и мы, так и быть, тебя не тронем. Ее отец был мастером разбираться с такими молодчиками, не прибегая к силе, но то отец, взрослый человек, чье положение внушало уважение… Она чувствовала, как просится наружу меч, у нее уже жгло правую ладонь. «Нет! — мысленно произнесла Элспет. — Стоит кому-то тебя увидеть — и мы не оберемся бед!»
Она попятилась было, но третий бородач, здоровенный, как дом, загородил ей путь.
— Я вас не понимаю! — крикнула она как можно громче в надежде, что ее услышат Кэтбар и остальные, которых она не могла разглядеть, потому что все поле ее зрения загородили широченные плечи бородача. — Меч не у меня, а у… у моего отца. Так мы ломаем лед.
Первый в компании усмехнулся и шагнул к ней.
— Олафр видел кое-что другое. Он говорит, что палка была у тебя. Что до меча твоего папаши… — Он выразительно выдвинул из-за пояса длинный нож, стоявший рядом с ним Олафр со смешком сделал то же самое. — Но драка нам ни к чему, так ведь? Мы не трогаем девчонок. Отдай нам свою палку, и дело с концом!
Лапа, похожая на медвежью, схватила Элспет за руку. Пока она косилась на ножи, к ней подступил третий рыбак, он и сгреб ее в охапку. Она пыталась вырваться, но только беспомощно молотила ногами в воздухе. Рыбак выронил ее, она больно грохнулась на лед. Возня и громкие проклятия подсказали ей, что и ее обидчик не устоял на ногах, но над ней уже склонялись двое других. Ее охватил гнев, в руке вырос меч.
Она успела заметить удивление, потом ужас в глазах всех троих недругов. Послышался треск, упавший вместе с ней человек закричал от страха. Она почувствовала, что скользит, набирая скорость, по крутому обледенелому склону прямо в озеро, успела услышать крики, торопливые шаги, плеск. В следующую секунду она ухнула в ледяную воду, все звуки мигом смолкли, над ее головой сомкнулась тьма.
Она погружалась все глубже, свет померк, она не могла шевельнуться. В ее груди не осталось воздуха, еще немного — и в ее легкие хлынет ледяная вода… Но тут в голове раздался голос отца, в памяти всплыли дни, когда она была мала, когда ей ничто не угрожало, когда она дружила с водой: «Бей ногами, Элспет! Тогда вода позволит тебе плыть туда, куда ты захочешь! Путь указывай руками!»
И Элспет замолотила ногами, подняв кверху глаза. Руки она задрала над головой, в одной ладони горел зеленоватый свет. Меч! Он все еще мерцал, указывая путь к спасению. Она крепко сжала зубы. Не сдаваться, выплыть на поверхность!
В следующее мгновение она ощутила прикосновение, но не обратила на это внимания, отдавая все силы всплыванию. Прикосновения множились, что-то обвилось вокруг ее ног. Рядом кишели тонкие прозрачные фигуры, которые она уже видела в проруби: они выглядели невесомыми, но буквально липли к ней, не то помогая быстрее подниматься вверх, не то волоча вниз… Сотни вкрадчивых голосов повторяли: «Ионет, Ионет!»
— Отпустите!
Элспет сама не знала, что за голос произнес эту мольбу — ее собственный или меча. Вряд ли это была она сама: губы оставались крепко сжаты, хотя легкие уже горели огнем. Неужели над ней становится светлее, или ей это только кажется? Шепот у нее в ушах превратился в плохо различимый рокот, тело постепенно леденело.
Болезненный рывок за руку, еще один — за волосы, грозивший вырвать их с корнем. Мгновение — и ее выволокли на благословенный воздух. Она отчаянно моргала в последних отблесках заката, пыталась дышать, а вместо этого кашляла, повиснув на грубой куртке Кэтбара.
— Я вытащил тебя, дочка, — бормотал он. — Теперь постарайся встать. Нам надо поторапливаться.
Сначала до нее не доходил смысл его слов. Она не утонула — не довольно ли этого? Почему бы ей не полежать спокойно, чтобы прийти в себя? Но тут она различила другие звуки, к ней вернулось зрение. Стоявший над ней Эдмунд судорожно сжимал в кулаке нож. Фрита натягивала тетиву лука с вложенной стрелой. Элспет проследила ее взгляд и увидела схватившего ее раньше толстяка, лежавшего на спине в мокром снегу и что-то верещавшего. Наверное, он тоже провалился под лед, и его приятель, рослый рыбак, первый начавший ей угрожать, только что выловил его из воды. Теперь он, такой же вымокший, как и спасенный, наклонялся над ним и пытался обернуть его мокрой шубой, кляня Элспет на чем свет стоит и лязгая при этом зубами. Олафр, протрезвевший от всего случившегося, спешил к месту происшествия, ведя за собой целую гурьбу рассерженных рыбаков. У большинства были такие же грозные ножи, как у него, некоторые даже размахивали ими в воздухе.
— Сможешь идти? — снова спросил девочку Кэтбар. Голос его звучал ровно, но в нем слышалась настойчивость, какой она прежде от него не слыхала.
Приближающаяся ватага угрожающе гудела. До ее слуха донеслось слово «galdrakona», произнесенное со страхом и ненавистью. Олафр проревел в бешенстве:
— Она проломила лед и толкнула его в воду!
— Сейчас мы проверим на плавучесть ее саму! — пригрозил кто-то.
— Не потонет, так сгорит!
Теперь голос Кэтбара прозвучал как приказ:
— Попытайся встать, Элспет!
Но где там! Она даже не чувствовала своих ног и лежала совсем обессилевшая, все сильнее дрожа и беспомощно глядя на приближающихся недругов.
«Эрлингр был рослым спесивым парнем, почти таким же белобрысым, как его спутники. Сначала он хмурился и твердил, что не нуждается в помощи Железных людей — так они называют мое племя, обрабатывающее добытую в скалах руду.
Но он соглашался, что посетившие меня эльфы не соврали: скованное божество Локи начало освобождаться, земля снова была охвачена пламенем и страхом. А потом Эрлингр произнес главное: «Если я сумею выковать новые цепи, то можно будет попробовать снова пленить Локи». О мече он даже слышать не хотел, не то что на него глядеть».
Пол пещеры уходил резко вниз. Клуарана поставили там, в самом ее конце, так что на него теперь взирали сверху со всех сторон. Он бывал здесь много раз, но еще никогда не видел такого столпотворения: несчетные лица белели, как пергамент, глядя на него по большей части враждебно; были, впрочем, и молодые лица, в выражении которых он мог различить разве что любопытство. В зеленоватом свете, проникавшем сквозь ледяную стену над ним, кожа и волосы людей казались прозрачными. «Все как один сбежались поглазеть, — подумал Клуаран, — даже те из них, кто к этому непричастен. Эрлингр предупредил их — но что именно он им сказал? Судя по их виду, ничего хорошего!» Ари бесстрастно замер у него за спиной, больше смахивая на охранника, чем на проводника. Ждать помощи здесь было неоткуда. Клуаран вздохнул и потверже встал на мокром камне.
