Витч попыталась провести расследование.
Источником зла были заклинания — кто мог сотворить заклинания?
Фред Уизли поклялся, что не он принес заклинания в школу, и Витч проверила — таких новшеств в разработке Умников Уизли не было. Фред Уизли вспомнил, что услышал заклятие Рэпперуса от Терри Ньютона с Когтеврана, Терри его показал слизеринец Пьюси, Пьюси, в свою очередь, узнал от своего двоюродного брата с Гриффиндора, гриффиндорцу продемонстрировал (о ужас!) первокурсник Джимми Поттер, а Джиму показал «какой‑то старшеклассник, не будет же он помнить всех по именам, но в лицо узнает обязательно»…
Источник заклятий таял как горизонт в неясной дымке.
Учителя перерыли гору литературы, чтобы убедиться, что нигде раньше подобного не встречали. Хогвартс посетил вниманием неизвестный талант. Кто‑то баловался изобретательством. Расследователи пришли к логичному выводу, что это ученик, и стали его искать. На подозрении были старшекурсники — во–первых. Во–вторых, кто лучший по заклинаниям?
Вспоминали любимых учеников новой профессорши заклинаний, преемницы Флитвика, но профессор категорически отказалась их выдать. Флоренц, декан Когтеврана, поддержал ее и попросил в эту историю никому не вмешиваться, расследование на своем факультете произведет сам.
Флоренц и заклинательница, как подозревал Гарри, давно нашли виновного на своем Когтевране и теперь его покрывают.
Наверно, он был прав. Изобретателя — увы! — не нашли.
Как поссорились Бобби Грейнджер и Фред Уизли
Что делал в это время Бобби?
Не только Ученый Кот задавал этот вопрос. К радости мальчика, в Хогвартс неожиданно заглянула Гермиона — на пару часов, по делам, но она не могла бы исчезнуть, не повидав сына.
Что же, по мнению Гермионы, делал всё это время Бобби?
Гермиона нашла его на большой перемене, на лужайке перед Хогвартсом. Бобби одиноко сидел под старым дубом и читал.
— Не очень‑то радостный у тебя вид.
— Привет, мама. У меня всё в порядке. Как ты?
— Я замечательно, — сказала Гермиона, — а вот ты сидишь в одиночестве и утверждаешь, что это значит «в порядке»?
— А что не так?
Гермиона рассердилась.
— Ты так нахваливал свой Слизерин, самый замечательный факультет на свете, и так тебе там нравится, но где же твои друзья со Слизерина?
Бобби нахмурился.
— У меня есть друзья, просто сейчас они заняты другим делом.
Гермиона посмотрела на него в упор.
Бобби неохотно сказал:
— Ну да, у меня нет друзей. Наверное, я просто не умею дружить.
— Почему?
Бобби быстро добавил:
— Но меня очень ценят, я им много очков зарабатываю. И меня всегда зовут, когда у кого‑нибудь работа не получится. Они считают, что я прекрасно объясняю. Они вообще с удовольствием меня слушают, говорят, что я очень много знаю.
— Бобби, ты же умный человек. И интересный собеседник. Почему у тебя нет друзей?
— Не знаю, — сказал Бобби.
— Они всегда играют без тебя?
Бобби подумал.
— Нет, сначала они меня с собой звали. Часто.
— А ты?
Бобби промолчал.
— Что ты делаешь по вечерам в своей гостиной? Это лучшая возможность подружиться со своим факультетом.
— Сижу, читаю… У меня уже свой угол есть, все знают, что он мой, и его никто не занимает. Можно сидеть, и там меня никто не трогает.
— Прелестно, — сказала Гермиона, — а что в это время делают остальные?
— Тоже сидят. Вместе разговаривают.
— Так подойти к ним, нечего замыкаться в своем углу! Сядь с ними и поговори.
— Мам, да я же слышу, о чем они разговаривают. Мне это неинтересно. Их занимают такие глупости…
— Так, — сказала Гермиона.
— Они на первом курсе часто звали меня погулять, на квиддич… Представляешь, меня — на квиддич! Надо же додуматься! — хмыкнул Бобби. — Я всегда отказывался.
Он помолчал.
— А потом, мне было просто некогда. Предположим, они назначают встречу на среду на вечер, а у меня в то же время лабораторная у Слагхорна. Или у меня в это время библиотека запланирована, или эссе нужно писать… Этого никто за меня не сделает.
— Значит, они тебя звали…
Бобби кивнул.
— А потом перестали звать.
— Неудивительно. Если ты от великого ума сказал им, что тебе их времяпровождение неинтересно.
— Мама, конечно, я такого не говорил! Никогда!
— Вам и говорить необязательно, Ваше Высочество. У Вас большинство мыслей на лбу написано. Если Вы смотрели на них, как на меня сейчас…
Бобби покраснел.
— Пожалуйста, постарайся завести себе друзей. Постарайся наладить отношения с одноклассниками, — сказала Гермиона. — Иди к ним, разговаривай с ними, гуляй с ними.
— Хорошо, мама.
— Не показывай, что тебе с ними неинтересно. Сделай вид, что ты в восторге, улыбайся! Притворись — ты же слизеринец. Ты должен это уметь.
— Зачем? — спросил Бобби.
Гермиона вздохнула.
— Поверь мне, без друзей жить нельзя. Друзья нужны, например… Например, у тебя есть враги, четверо на тебя одного. Вот если бы у тебя были друзья, счет стал бы четверо против четверых, не так ли? Стало бы гораздо легче…
Бобби задумался.
— Хорошо, мама, я что‑нибудь придумаю.
К сожалению, мудрое мамино предписание Бобби выполнил плохо.
В тот же день он смертельно рассорился с Фредом Уизли.
Кто знает, предвидела ли это вещая материнская душа, не пыталась ли предостеречь?
Как сказать — гриффиндорцы и слизеринцы всегда недолюбливали друг друга. Но Бобби сделал всё возможное, чтобы обычная школьная неприязнь перешла в нечто большее.
Вот как это было.
Мы посетили разные уроки, но никогда не были на занятии магловедением.
Жаль, оно того стоит!
И знайте, что после реформ Министерства магии магловедение стало обязательным предметом. Его преподают теперь с первого по последний курс, и методика тщательно рассматривается Министерством.
Столь же внимательно Министерство следит за программой обучения Защиты от Темных Искусств, но это другая история.
Войдем в класс.
Полюбуемся на стенды и пособия магловских изобретений, достижений магловского прогресса, науки и хозяйства.
Как во многих учебных кабинетах, в углу стоит проектор, а у доски висит белый экран. Магловские изобретения охотно вписываются в учебный процесс.
Профессор магловедения тем временем гасит свет, вынимает огромный думосброс и вкладывает туда из колбы серебристую нить; очень бережно, ибо на колбе стоит печать Государственного Архива мыслей и воспоминаний Министерства магии.
— Этому воспоминанию, — начинает она, — пять лет. Я не назову его автора, скажу лишь, что это запись одного из самых известных антимагловских выступлений Сами–Знаете–Кого, и очень удачно, что такая запись получена нами и одобрена к изучению.
