— С девяти лет, — жёстко ответил Анис.
— Совет Неопределённых этого не потерпит.
Смотря как преподнести. Но за преподнесением дело не станет: капризный, избалованный, безмозглый, на людей без повода с мечом кидается… что ещё? А, конечно, зависть. Войну Рунсону не объявят, ограничатся эмбарго, но вот доучиваться Кену придётся дома, и степень он не защитит никогда. Не запретят — затравят и завалят.
Анис ничего не ответил и велел Шелису протянуть руки. Один из стражников надел на запястья мальчишки странные наручники бирюзового цвета, разрисованные рунами. Мальчик вздрогнул. Какая-то пакость, блокирующая магию? Другой стражник забрал меч.
И Шелиса увели.
Я осмотрелся.
Анис стоял с каменным лицом. Айна поглаживала рукоять кинжала. Троица лордов увивалась вокруг бесценного наследничка. Нилла была бледнее иркса, Эланхис смотрел в землю.
— Итак? — холодно спросил я.
— Лорд Даэль, мальчишка нарушил рунсонские законы, и должен отвечать по всей строгости… — начал один из лордов. Кажется, его звали Аргел.
Я повёл рукой. Лорд замолчал. Я не блокировал ни речи, ни мышления — так, навёл пару ощущений нематериального характера. На трусов действовало безотказно. Ему сейчас чудится, что кто-то стоит за спиной. Плюс смертный ужас.
— Итак? — повторил я.
— Мы не хотим ссориться с Советом Неопределённых, — тихо произнёс король, — К сожалению, закон не допускает исключений. Вопрос требует обсуждения и согласования.
— Сроки в законе не оговорены, — добавил Анис.
Практически сразу было созвано срочное заседание государственного совета. Иностранцев туда пускать запрещалось. Я остался ждать во внутреннем дворике.
Что бы я сделал на месте Шелиса?
Выходило, что ничего хорошего. Erna si… виноват, он стихийник… Vitris wereasta по площади, и лёту. Не знаю, удастся ли вытащить парня, но казни допускать нельзя. Прецедент неприятнейший.
Потом из замка вышел Кен. Хотел, кажется, подойти к стене, но увидел меня и опрометью кинулся обратно. Мне показалось, что теперь и он стал бледнее иркса.
Стемнело. Рассыпались по небу звёзды, над чёрной махиной дворца повис серп одной из лун.
— Идиотский закон, — произнесли под правым ухом.
Я резко повернулся. Анис подошёл неслышно, стал рядом, глядя в небо.
— Ему триста лет, — с каким-то злым отчаянием в голосе продолжил Анис, — Понимаешь, здесь всё чудовищно запущено. Мы меняли законы, но постепенно, по актуальности. Экономика, армия… кто ж знал?!
— А теперь?
— А теперь ничего менять нельзя. Есть правило — не менять законы под случай, даже если надо менять.
— И что будет?
— Будем тянуть время, срок исполнения в законе не оговорен. Когда лорды подзабудут эту историю — куда денутся! — тихонько выпустим.
— И долго они будут забывать?
— С год, наверное, — подумав, отвечал Анис, — Но сейчас крайне тяжело убедить их в том, что немедленная казнь — сверхидиотизм и страноубийство.
— А король не может просто помиловать ребёнка?
— Формально может. А я могу пойти в зал совещаний и убить половину лордов, последствия те же. «Право венца» действует на нашу знать как упыри на лешего.
— Значит, год?
— Не такой уж большой срок. Всё-таки, мальчишка серьёзно провинился. Посидит, подумает. У нас тюрьма чистая.
Я покачал головой. И нашим, и вашим… Совет Неопределённых вряд ли станет возражать. А мне… а мне жалко Шелиса.
— Как представитель Совета я останусь в городе до того момента, когда будет окончательно принято решение об отсрочке, — Если дело не решится на днях, придётся написать в Стреленск. Хорошо сказочным героям: слепил из воды птицу, она за день письмо и отнесёт…
Анис молчал. Вверх смотрел. На звёзды.
Утром в витху зашла Айна. Совет прозаседал всю ночь. Лорды тоже додумались тянуть время — в надежде на то, что магам надоест следить за судьбой «какого-то школьника». Я вслух отметил, что вопрос принципиальный, и достаточно поручить его магистру с именем, чтобы забвение не состоялось. Магистры с именем — они такие… за имя очень пекутся.
Айна усмехнулась:
— Вы не понимаете. Тут тоже принципиальный вопрос — кто настоит на своём. Реально же мы сочинили новый вариант закона о защите венценаследника, по которому Шелис получает один год и один месяц тюремного заключения.
— Но закон не утверждён.
— Если через год не удастся закрыть дело иначе — утвердим. Всё-таки это совсем не то, что утверждать по свежим следам.
— Проект кажется реалистичным, — согласился я, — Я хотел бы посетить Шелиса.
— Это запрещено. Формально он смертник, да и магов в темницу пускать нельзя. А зачем он вам?
Я пожал плечами. Откуда я знаю — зачем? Низачем.
— Нилла уезжает завтра, — подумав, сообщила Айна.
День был забит официозом. Во-первых, состоялась церемония передачи «письма Элланхиса Рунсонского Гориславу Висскому». Местные не ударили в грязь лицом — ответ был втрое толще исходника, и наверняка ещё бессодержательней. Просто отдать пакет рунсонцы не могли, речей набралось часа на два — два с половиной, я честно пропустил мимо ушей почти все. Во-вторых, пришлось отсидеть официальный обед. Проголодался как тиляк в пустыне. В-третьих, меня час (если не больше) заверяли в искренней любви к Совету Неопределённых, увы, неспособной принудить заверявших к нарушению рунсонских законов. В-четвёртых, заверения завершились официальным заявлением о необходимости продолжать переговоры (это длинно). В результате, я окончательно уверился: существуют люди хуже безмозглых практикантов…
— Даэль! — Анис нагнал меня в двух улицах от дворца, — Слушай, чисто между нами — что ты навёл на это парнокопытное Аргела-младшего? Я так и не понял…
— Малый страх.
— Как это?
— Чувство «Кто-то за спиной» испытывал?
— На пустом месте — нет.
— Жаль. Его я и навёл. Нечего отвечать на адресованные другим вопросы.
— Как это снять?
— Перестать быть трусом.
— Класс! Изящно! — заключил Анис, — А почему ты такой бледный?
— Есть хочу.
— А, я и не подумал, — Анис сделал шаг, и мы пошли в сторону витхи, — Наша система церемоний для того и предназначена — лордов изводить, голодом морить…
— И жаждой, — я вспомнил печенье в приёмной для чужеземцев. В «Кусачей Ласточке» подавали такое же, и я его попробовал. Очень сладкое.
Всю дорогу Анис молча шевелил губами. Уже за два дома от витхи он спросил:
— Даэль, так ты умеешь навевать сенс-порчу без телепатии?
— Я и с телепатией… сумел один раз, — чуть не сказал «умею», что было бы хвастовством.
