Глава 4
Новые шлемы
Она лежала в самой лучшей и мягкой постели Замка Брасс. Боджентль и Ийссельда попеременно дежурили у ее постели. Но девочка умирала. Она умирала не столько от ран, сколько от горя. Она хотела умереть. И они уважали это желание.
— Несколько месяцев, — рассказывала она, — солдаты-Волки занимали нашу деревню. Они все забрали себе, а мы умирали от голода. Мы слышали, что они были частью армии, которую оставили караулить Камарг, хотя мы не могли понять, что караулить в этой пустоши…
— Скорее всего, они ожидали нашего возвращения, — сказал Хокмун.
— Это вполне вероятно, — серьезно отозвалась девочка.
— Вчера в деревню прибыл орнитоптер, — продолжала она, — и его пилот поспешил прямо к командиру гарнизона. До нас дошел слух, что солдат отзывают в Лондру, и мы очень обрадовались. Примерно через час солдаты напали на жителей деревни и стали убивать всех. У них был приказ никого не оставлять в живых. Так что они принялись грабить, насиловать и убивать, чтобы любые другие, кто явится в деревню, не нашли бы там еды, а если бы они сами вернулись сюда, то могли бы рассчитывать, что никто не окажет им сопротивления. Часом позже они покинули деревню.
— Так значит, они собираются вернуться, — задумчиво сказал Хокмун. — Но хотелось бы знать, почему они убрались…
— Вероятно, из-за какого-то вторгшегося врага? — предположил Боджентль, обтирая лоб девочки влажной тряпкой.
— Именно так я и подумал, но это вовсе не обязательно. — Хокмун вздохнул. — Очень озадачивает и пугает, что у нас так мало информации.
Раздался стук в дверь, и вошел Д’Аверк.
— Появился наш старый знакомый, Хокмун.
— Старый знакомый? Кто?
— Оркнеец. Орланд Фанк.
— Наверное, он сможет просветить нас, — поднялся Хокмун.
Когда они подошли к двери, Боджентль тихо произнес:
— Девочка умерла, герцог Дориан.
— Она будет отомщена, — ровным голосом проговорил Хокмун и вышел, спустившись в зал по лестнице.
Орланд Фанк и граф Брасс беседовали около камина. Оркнеец обратился к Хокмуну:
— А у тебя как дела, герцог Дориан?
— Достаточно хорошо. Ты не знаешь, почему отсюда убрались легионы Темной Империи?
— Я вот как раз говорил об этом графу Брасс, что не…
— А я-то думал, что ты всеведущ, мастер Фанк.
Фанк застенчиво улыбнулся, стянул с головы шапку и вытер ею лицо.
— Мне все же нужно время для сбора информации. Я привез подарки для героев Замка Брасс.
— Ты очень добр.
— Они не от меня, а от Рунного Посоха, как я полагаю. Вы можете подумать, что от них мало практической пользы, впрочем, трудно сказать, что практично, а что нет, в боях против Темной Империи.
— Что ты обнаружил во время своей поездки? — повернулся Хокмун к Д’Аверку.
— То же, что и вы, — ответил Д’Аверк. — Стертые с лица земли деревни, жители поспешно перебиты. Следы очень быстрого ухода войск Гранбретани. Как я понял, есть еще какие-то гарнизоны в городках покрупнее, но у них минимальная численность — главным образом артиллерия и никакой кавалерии.
— Это кажется безумием, — пробормотал граф Брасс.
— Если они все безумцы, мы сможем воспользоваться отсутствием у них разума, — с мрачной улыбкой заметил Хокмун.
— Отлично сказано, герцог Дориан, — хлопнул по плечу Хокмуна Фанк своей красной мускулистой рукой. — Теперь я могу принести подарки.
— Мы не против, мастер Фанк.
— Пошлите со мной, если можно, пару слуг, потому что их шесть, и они очень тяжелые. Я привез их на двух лошадях.
Через несколько минут вошли слуги, каждый нес по два завернутых в ткань предмета. Сам Фанк принес два оставшихся. Он сложил их на каменные плиты.
— Разверните их, господа.
Хокмун нагнулся и откинул ткань. Он зажмурился, когда в глаза ему ударил свет, и увидел свое собственное лицо, прекрасно отраженное в этом предмете. Он был озадачен и снял с предмета остатки ткани, напряженно глядя на то, что оказалось перед ним.
Это были боевые шлемы, закрывающие всю голову и плечи. Они были сделаны из незнакомого им металла, отполированного как самое лучшее в мире зеркало, когда-либо виденное Хокмуном. За исключением двух прорезей для глаз, шлем был совершенно гладким, без каких-либо украшений. Кто бы ни глядел на него, он видел лишь собственное отражение. На затылках были расположены гребни из того же металла с простыми украшениями. Хокмуну вдруг пришло в голову, что врага будет сбивать с толку его же отражение.
Хокмун громко засмеялся.
— Да ведь тот, кто изобрел эти шлемы, был, должно быть, просто гением! Это лучшее из всего, что я когда-либо видел!
— Примерьте их, — усмехнулся в ответ Фанк. — Вы обнаружите, что они очень удобны. Это ответ Рунного Посоха на звериные маски Темной Империи.
— А как узнать, который чей? — спросил граф Брасс.
— Узнаете, — ответил Фанк. — Ваш — тот, что вы развернули. С гребнем цвета меди.
Граф Брасс улыбнулся и поднял шлем, водрузив его на плечи. Хокмун посмотрел на него и увидел собственное лицо с тусклым Черным Камнем во лбу, глядящее на него с веселым удивлением. Остальные тоже стали примерять свои шлемы. У Хокмуна был золотой гребень.
— Хороший подарок, мастер Фанк, — сказал Хокмун, снимая шлем.
— Превосходный подарок. А кому два оставшихся?
— А, да. Они для тех, кто пожелает.
— Для тебя?
— Нет, не для меня. Должен признаться, что я пренебрежительно отношусь к доспехам. Это добро обременительно и затрудняет работу с моим старым боевым оружием. — Он ткнул пальцем за спину, где веревкой был закреплен громадный топор.
— Тогда для кого же два других? — осведомился граф Брасс, снимая свой шлем.
— Когда настанет время, вы узнаете, — туманно уклонился от точного ответа Фанк. — И тогда это покажется вам очевидным. Как дела у населения Замка Брасс?
— Ты говоришь о тех, кто живет на холме? — уточнил Хокмун. — Некоторые из них были убиты боем того огромного гонга, который вернул нас в наше собственное измерение. Несколько зданий обрушилось, но в общем и целом они сохранились достаточно хорошо. Вся кавалерия Камарга уцелела.
— Около пятисот человек, — уточнил Д’Аверк. — Вся наша армия.
— Ясно, — сказал Фанк. — Я должен отправляться по другим делам.
— И что же это за дела, мастер Фанк? — спросил Оладан.
— У нас на Оркнейских островах мы не спрашиваем о делах других, — упрекнул он Оладана.
— Спасибо за подарки, — поклонился Оладан, — и простите меня за излишнее любопытство.
