воздухе повисали картины древних войн и катастроф, рождались и гибли империи, великие правители шли друг на друга с мечом или заключали союзы, ревели громадные чудовища, бились драконы и титаны, а император Тесапулько Второй подавился яйцом.
Это последнее прадедушка рассказал, чтобы повеселить Веронику, а то она немножко обомлела от таких масштабов. Но вообще-то ей было интересно, и она зачарованно слушала про войну богов и титанов, про Тысячелетие Мраков, про империю вампиров, про вторжение демонов…
— А когда было вторжение демонов? — спросила она. — Ты его видел, деда?
— Нет! — рассмеялся призрак. — Даже Четвертое было задолго до меня!
— Четвертое?.. А их не одно было?
— Демоны вторгались на Парифат четыре раза.
— Оу, — загнула четыре пальца Вероника. — Так много?
— Правда, о Первом нам ничего не известно. Это было в такие древние времена, когда на Парифате не было ни людей, ни эльфов, ни даже титанов.
— А кто был?
— Тогда были только Всерушители.
— А кто это?
— Хтонические монстры. На заре времен демоны воевали с ними за власть над молодым миром.
— Победили Всерушители?
— Да, они воевали триста лет, но в конце концов выгнали демонов.
Вероника невольно прониклась уважением к таким сильным существам. И название у них кудесное. Все-ру-ши-те-ли…
— Они прямо всё-всё рушили? — спросила она.
— Скорее могли разрушить прямо всё-всё, — объяснил прадедушка. — Но все же этого не делали… обычно.
— А они еще есть?
— Есть, но их осталось совсем мало. Они очень старые, в основном спят или заняты чем-то… чем-то. Я не знаю, чем занимаются Всерушители в современном мире.
— А можно их найти? — с надеждой спросила Вероника.
— Ну, Малигнитатиса тебе лучше не искать, — улыбнулся прадедушка. — Он самый великий из них, но он заточен где-то на южном полюсе. Мургребедлиганда найти нетрудно, но он не очень интересный. Он просто громадная живая гора, которая все время куда-то ползет. Но ты можешь попробовать найти Коллоборциниса.
— А это кто?
— Последний живой и не заточенный Первозданный. Он очень маленький, даже меньше нашей усадьбы…
В комнату с топотом влетела Астрид, и прадедушка не успел рассказать подробней. При виде сестры она торжествующе выкрикнула:
— Ага, попалась! Что это вы тут делаете?!
— Сказки слушаем, — ответила Вероника.
— Ты со своими сказками кучу важных новостей пропустишь! Во-первых, у меня каникулы начались! А во-вторых, спускайся быстрей, дурында, тебя папа ищет!
— Зачем? — испугалась Вероника. — Я ничего не делала! Никого не призывала!
— Думаю, папа наконец-то выяснил, что еще в колыбели тебя подменили гоблины, и сейчас они пойдут менять тебя на настоящую Веронику, — предположила Астрид. — Пока, дедуль, я вам вечером настоящую приведу, а гоблиненка мы сейчас тете Грымзе отошлем.
Призраки проводили девочек взглядами. Напуганная Вероника дергала сестру за крыло и просила сознаться, что Астрид врет, ведь врет же, правда ведь, врет же, да?..
— Подумать только, что нашими соседями стали гоблины, — нарушил молчание Гурим. — При мне такого бы не случилось.
— И Инкадатти все еще жив, — поморщился Айза. — Вот это вообще нечестно, что он все еще жив. Когда я родился, он уже был старым, а это было двести лет назад.
Разумеется, внизу оказалось, что ни на каких гоблинят Веронику менять не будут, а Астрид за издевки над сестрой сейчас накрутят хвост… Астрид с хохотом выпрыгнула в окно и принялась оттуда дразниться.
Папа же внимательно осмотрел Веронику, проверяя, прилично ли она выглядит. Та, разумеется, выглядела прилично… пугающе прилично. Она никогда не позволяла себе беспорядка в одежде, потому что беспорядок — это хаос, а хаос — это самое плохое, что может быть, с хаосом надо бороться всеми способами.
Вероника не понимала, почему остальные, и особенно Астрид этого не понимают.
Енот уже накрывал на стол, причем не на террасе, как обычно летом, а в столовой. Сегодня были какие-то странные блюда — запеченный целиком зверь, похожий на огромную лысую крысу, грибная каша, ужасно твердые сухие лепешки и кувшин с тягучим черным пивом. Папа поставил в центре вазочку с серым вареньем, и сказал, что это грибной джем — любимое лакомство цвергов.
— А это в честь чего?.. — не поняла мама, входя в столовую.
— Сегодня Международный Цвергский день, — с иронией сказал папа.
— Хватит меня дурить.
— Да гость к нам придет! Я пригласил члена экзаменационной комиссии из Делектории. На предварительный просмотр… кое для кого.
Майно и Лахджа посмотрели на Веронику, которая намазала грибным джемом лепешку, откусила кусочек и теперь пыталась понять — это просто гадость или тошнотная гадость?
— О, снова мэтр Паганотти заглянет? — обрадовалась Лахджа. — Он мне понравился, такой милый старичок.
— К сожалению, мэтр Паганотти две луны назад скончался, — вздохнул Майно.
— Правда?! — огорчилась Лахджа. — Как?!
— Расточился, слишком ослабла реальность. Возраст, ничего не попишешь.
— И кого же нам пришлют?
— А вот это еще одна плохая новость.
Ихалайнен уже встречал у дверей гостя. Кряхтя и ворча, в холл, а затем столовую вошел надутый, важный цверг — с удивительно короткой для цверга бородой, зато пышными бакенбардами. Очень маленького роста, зато почти кубической формы, он бросил один взгляд на стол и брезгливо сказал:
— Блевать-переблевать, опять мне цвергскую кухню накрывают. Как же я устал…
Лахджа поняла, что первое впечатление безнадежно испорчено. Цверг снял огромную остроконечную шляпу, плюхнулся на скрипнувший под его весом стул и с укоризной сказал:
— Дегатти, я наземник. Я ниже погреба под землю не спускался. И эту всю гадость я терпеть не могу. Гномий эль!.. ты бы мне еще фнухха налил!..
— Дорогая, познакомься, это профессор Скердуфте, из Делектории, — невозмутимо представил гостя Майно. — Член экзаменационной комиссии.
Лахджа немного натянуто улыбнулась и спросила:
— Очень приятно, профессор. А цверги-наземники любят домашние наливки и колбасы?
— Уж точно сильнее, чем печеных слепышей, — с отвращением поглядел на главное блюдо Скердуфте.
Ихалайнен раздраженно принес обычные закуски и обычное вино. Принес обычный хлеб. Обычное варенье, которому очень обрадовалась Вероника. Спрятавшись от сердитого дяди за лысой крысой, она стянула булочку и принялась откусывать маленькими кусочками, жмурясь от удовольствия.
А профессор Скердуфте долго еще недовольно кряхтел и жевал жаренные с луком колбаски, заедая их грибной кашей, к которой отвращения не испытывал. Над ним аж дымилась ядовитая аура, и Лахджа с грустью вспомнила милейшего профессора Паганотти.
— Так, — наконец произнес наевшийся цверг. — Получили мы в Делектории твою заявку, Дегатти.
— И что? — нетерпеливо спросил Майно.
— И то, что это насмешка над всеми установлениями. Отвратительная насмешка. Вы, видимо, считаете свою дочь большим талантом. Но я вам скажу, что сделаю все возможное, чтобы она не поступила.
— Почему?! — опешила Лахджа.
— Потому что это плевок в лицо уважаемой
