— Конечно, — ответил Гальберт. — Я много лет трудился ради этой цели.
Блэз перестал смеяться.
— Это ложь, — резко возразил он. Ему показалось, у него в груди появилось что-то твердое и тяжелое. Он с трудом глотнул.
— Неужели? — миролюбиво спросил Гальберт. — Ты всегда считался умным. Подумай, Блэз.
Он не помнил, когда отец в последний раз называл его по имени.
— О чем тут думать? — огрызнулся он. — Ты проявил свою преданность семье в делах с Розалой, а теперь, здесь, с Ранальдом. Ты убил собственного сына.
— Я дал ему жизнь и отнял ее, — возразил Гальберт, все еще мягко, — хотя мне жаль, что пришлось это сделать. Как человек он ничего не стоил до самого конца, но он собирался лишить меня единственного шанса очистить эту землю…
— Конечно. Именно ради этого ты трудился все эти годы.
— Среди прочих вещей. Едва ли я сам чего-то стоил бы, если бы у меня была только одна цель в жизни. Я хотел сжечь Арбонну, если удастся, я хотел посадить своего сына на трон в Горауте, если удастся. Я никогда не надеялся добиться и того, и другого, но имел реальные основания надеяться либо на то, либо на другое.
— Ты лжешь, — снова повторил Блэз и сам услышал нотку отчаяния в своем голосе, но постарался подавить его. — Зачем ты это делаешь? Мы знаем, чего ты хотел: ты предназначал меня для служения богу.
— Естественно. Ты — младший сын, куда еще я должен был тебя пристроить? Ранальду предстояло стать королем. — Гальберт покачал головой, словно Блэз неожиданно проявил тупость. — Затем ты заартачился, не в первый раз и не в последний, а немного позже стало ясно, что Ранальд… такой, какой есть.
— Ты его таким сделал.
Гальберт снова передернул плечами.
— Если он не смог справиться со мной, то не смог бы справиться с королевской властью. А ты нашел способ. После того как мне удалось выгнать тебя из дома при помощи Иерсенского договора.
Блэз почувствовал, что бледнеет.
— Ты же не собираешься утверждать…
— … Что у меня было много причин заключить этот договор. Да, собираюсь. Это так. Подумай, Блэз. Деньги для этой войны и кинжал в спину Адемара в руках тех северян, которые лишились своей земли. И я в конце концов вынудил тебя покинуть Гораут, уехать туда, где ты мог собрать вокруг себя всех, кто был в состоянии противостоять Адемару. И мне, — прибавил он, словно ему это только что пришло в голову. — В конце концов, — продолжал Гальберт тем же ровным, спокойным голосом, — тебе понадобится много денег, чтобы вернуть северные болота, особенно после наших сегодняшних потерь. К счастью, Люсианна д'Андория снова овдовела. Я планировал организовать убийство Борсиарда здесь, если никто из ваших воинов не сумеет этого сделать. Я рассматривал ее как возможную невесту для Ранальда, если бы обстоятельства сложились благоприятно. Теперь тебе придется жениться на ней, и я знаю, что ты будешь рад этому почти так же, как ее отец. Когда его дочь станет королевой, он, возможно, даже прекратит периодически возвращать ее домой, в свою собственную постель. — Гальберт улыбнулся, а у Блэза слегка закружилась голова. — Только следи за ним, хорошенько следи за Массеной Делонги. Тем не менее при помощи Коррезе и Делонги ты сможешь устоять, когда Валенса откажется продолжать выплаты, оставшиеся по условиям договора.
Блэз почувствовал, что у него начинает болеть голова, словно на нее обрушивается удар за ударом.
— Ты лжешь, не так ли? Скажи мне, зачем? Какая тебе выгода сейчас, в данный момент, пытаться заставить меня поверить, будто ты все это спланировал?
— Я не планировал всего этого, Блэз, не будь глупцом. Я — смертный слуга Коранноса, а не бог. После того как ты уехал из дома в Гётцланд и Портеццу, я подумал, что Фальк де Саварик и некоторые другие северные бароны пошлют к тебе гонцов с предложением короны. Я не ожидал, что ты сам проявишь инициативу, как ты поступил. Я не знал, что ты настолько… безрассуден. Я и правда считал, что ты в какой-то момент окажешься в Арбонне, хотя бы только потому, что ты знал, что я сюда приду, но я не знал, какое большое… влияние они будут на тебя иметь. Это, должен признать, было для меня сюрпризом.
— Адемар, — сказал Блэз, все еще сопротивляясь. — Ты делал для него все. Ты даже пытался отдать ему Розалу.
На лице его отца отразилось презрение.
— Я не сделал для Адемара ничего, только протянул ему веревку для повешения. Большего он никогда не стоил. Он был орудием, которое позволило бы мне отдать Арбонну богу. Вот и все. — Он снова пожал плечами. — Кажется, в этом мы потерпели неудачу. Об этом я горюю перед смертью. Я действительно думал, что мы не можем проиграть. В этом случае я надеялся, что сын Коррезе увезет тебя отсюда назад, в Портеццу, и со временем я еще мог бы осуществить обе половины моей мечты. Адемар никогда не смог бы удержать Арбонну после того, что я намеревался здесь устроить. — Его красивый голос, подумал Блэз, объясняет все так соблазнительно просто. — Что касается Розалы, правда, Блэз, это должно было еще больше настроить баронов против него — и тебя тоже, если бы ты нуждался в дальнейшем стимуле, и это должно было произойти только после того, как она родит наследника для Гарсенка. Скажи мне, мальчик, Кадар — это твой сын, не так ли?
Блэз почувствовал, что у него начинают дрожать руки.
— Ты должен запачкать все, к чему прикасаешься, даже в конце жизни? Хоть что-то может остаться чистым?
— Моя смерть, по крайней мере. Так мне обещано, — сухо ответил Гальберт. Его губы скривились. — Брось, Блэз, если он не твой, то я умру, гадая, чей он. Я провел кое-какое расследование после того, как Ранальд прожил в браке довольно долго, а наследника все не было. И обнаружил, что все эти годы, пока он был первым рыцарем короля и похотливые женщины дрались, чтобы затащить его в свою постель, он не стал отцом хотя бы одного ребенка, которого мне удалось бы найти. Вспомни, что мой брат тоже не оставил наследника. В нашем семени, возможно, есть какой-то порок, хотя я избежал этой участи. А ты?
Блэз посмотрел на свои дрожащие руки. И сказал:
— Ничто не имело значения, кроме цели, правда? Ничто не имело смысла само по себе. Мы все были орудиями, каждый из нас, Адемар, Розала, Ранальд и я, даже когда мы были еще маленькими.
Его отец коротко и решительно мазнул рукой.
— Чего ты хотел, Блэз? Колыбельных? Похлопывания по спине? Руку любящего отца, сжимающую твое плечо, когда ты делал успехи?
— Да, — ответил на это Блэз как можно более ровным голосом. — Да, наверное, это то, чего я хотел.
Впервые Гальберт, кажется, заколебался.
— Ты справился неплохо и без этого.
— Да, — опять повторил Блэз, вдохнул воздух и медленно выдохнул его. — Я справился. — Он посмотрел на отца. — Если бы у нас было время для дискуссий, я бы мог рассказать тебе кое-что о своих чувствах, но не уверен, что мне этого хочется. — Он помолчал. Теперь его охватило глубокое спокойствие. — Еще что-нибудь, отец?
