— Да. Извини. Спасибо! — Я кое-как собрала разбежавшиеся мысли. — Еще раз извини за резкость.
— Ничего, переживу. — Он улыбнулся краем губ, но я, крепко задумавшись, не обратила на него внимания.
Должен же быть хоть один подходящий способ…
— А если выдавать кровь понемногу, с разрывом в несколько дней? Тогда ведь можно успеть восстановиться…
— Вряд ли, — покачал головой Тарглан. — Через трое суток придется начинать все сначала с теми, кого напоишь первыми.
Я в сердцах не сдержалась и выругалась так, что даже привычный ко всему Агат всхрапнул и беспокойно запрядал ушами, а брови Призрака взлетели вверх до самой прически.
— Кто научил тебя так выражаться?!
— Жизнь! — мрачно буркнула я, усиленно думая о своем. — Самый крутой учитель всех времен и народов… Слушай, должно же быть какое-то приемлемое решение, ведь не зря ко мне попало это древнее сокровище!..
— Может быть. — Тихий голос Призрака зазвучал неожиданно мягко, и я вскинула на собеседника удивленные глаза. — Всему свое время. Не стоит ломать голову сейчас — ты и так еле стоишь на ногах! День был долгим, а восход принесет новый свет и новые мысли…
Я невольно улыбнулась, услышав местную трактовку истины, что утро вечера мудренее. И не сразу обратила внимание, что спину снова свело под чьим-то совсем не легким, но уже знакомым пристальным взглядом. Тарглан явно тоже уловил стороннее присутствие, но не счел нужным отвлекаться и продолжил еще тише, глядя прямо в глаза и отводя с моего лица выбившуюся прядь:
— Побереги себя, договорились? Обидно будет из-за глупой неосторожности прерывать интересное знакомство, начавшееся столь интригующе, ты не находишь? Обещай мне подумать как следует, прежде чем что-то решишь!
— Да, сэр! Так точно, сэр! Слушаюсь, сэр! — отчеканила я, дурашливо козыряя и старательно пожирая глазами новоявленного строгого наставника и опекуна.
Сын вождя лишь покачал головой, смеясь и отвязывая повод. Легкое прикосновение кончиков горячих пальцев к моей щеке напоследок — и он уже в седле, а застоявшийся Ворон, всхрапывая, разворачивается на задних копытах и прыжком уходит в пасмурную синеву ранних сумерек.
Я проводила всадника взглядом, потрепала по расчесанной гриве Агата и зашагала к своему жилищу, не оглядываясь по сторонам: какое мне, по большому счету, дело до всяких там любопытствующих бездельников, кем бы они ни были?..
Так интересно и весело бывало далеко не всегда. Об одном эпизоде того времени до сих пор вспоминается тяжело и стыдно. В тот злополучный день я то ли встала утром не с той ноги, то ли ложку взяла не с той руки, то ли думала не той частью организма, которая для этого предусмотрена природой, — не знаю. Совершенно ясно одно: я тогда умудрилась допустить максимально возможное количество ляпов, недосмотров и ошибок. Даже если стараться специально, вряд ли получилось бы больше и глупее!..
Дело было так. Весь короткий зимний день мы провели в седлах, преодолевая настолько мерзопакостный участок пути, что даже оглядываться не хотелось на ту, мягко говоря, сильно пересеченную местность. Измотанная дорогой, встречным ветром и морозом, раздраженная подчеркнутой учтивостью принца по отношению к моей светлости, я как никогда остро нуждалась хотя бы в получасе гордого одиночества, чтобы отдохнуть от людей, от необходимости «держать лицо» и прийти в себя хотя бы местами. Поэтому, окинув рассеянным взором готовящийся к ночлегу лагерь, движением коленей развернула жеребца в другую сторону — туда, где мои сенсоры засекли пару-тройку горячих источников.
Порядком уставший Агат удивленно покосил на меня фиолетовым глазом, пофыркал и поартачился, но после поддался на уговоры и зарысил в сторону вожделенного ущелья. Оставалось проехать небольшой, но густой лесок, будь он таки неладен!..
Нет, за мной сразу же последовала положенная по штату дюжина вооруженных до зубов конников, но я их быстренько завернула. Нет, они даже не собирались оставить меня в покое, ссылаясь на приказ предводителя, а на нескромное напоминание о том, кто здесь по жизни главный, командир моего «почетного конвоя» тактично возразил, что подчиняются они только приказам принца, поскольку именно ему присягали. Я же, основательно закипев, «обрадовала» их известием, что именно ему и не поздоровится в первую очередь, если моя светлость ненароком выйдет из себя…
Самой большой моей глупостью было то, что я не дождалась возвращения надхи, которая в тот момент заканчивала прочесывать ближний к лагерю лес. Глупостями поменьше — то, что я наотрез отказалась от компании Ворха и не обратила внимания на поведение коня. А уж «отключить» сенсоры, хоть и перегруженные за день, — это и вовсе идиотизм высшей пробы!..
Я только слегка удивилась, когда мой своенравный, но прекрасно выученный и надежный жеребец вдруг самостоятельно решил свернуть с курса. Пришлось настаивать на своем, и некоторое время мы соревновались, кто кого переупрямит. В конце концов ему пришлось подчиниться; тут оно все и случилось…
Первым сюрпризом стал слаженный встречный залп из боевых луков. Агат с переливчатым ржанием с ходу встал на дыбы и затанцевал на задних копытах, потом развернулся и рванул галопом к лагерю, двигаясь не по прямой, а каким-то неровным зигзагом. В седле я удержалась просто чудом, но вот оценить сообразительность боевого друга смогла намного позже, когда из меня вытаскивали наконечник боевой стрелы — из плеча, а не из сердца, и один, а не …надцать! Пока же я была способна только цепляться за густую гриву и стараться даже не думать о том, что будет, если все-таки свалюсь…
Проверить это на практике пришлось довольно скоро. Из-за невысоких кустиков, занесенных снегом до полной неузнаваемости, вдруг выскочило нечто шипастое, огромное и хвостатое и ринулось нам наперерез — тройные челюсти с железным лязгом сомкнулись у самых копыт жеребца. Немыслимый скачок в сторону с разворотом — я кубарем слетела в глубокий сугроб, и меня тут же накрыло тяжелой горячей волной. Стало трудно дышать и невозможно шевелиться, поэтому часть последующих событий пришлось наблюдать сквозь какое-то марево и в режиме замедленного кино, причем немого и без музыкального сопровождения.
Это уже потом, спустя порядочное количество времени, Дин объяснил, что меня поймали в хитроумную ловушку. Та полянка, где я барахталась в снегу, находилась в ином времени, чем все остальное пространство, поэтому любые попытки пробиться ко мне до снятия заклятия были заранее обречены на провал. Оставалось лишь наблюдать происходящее — каждому со своей стороны, кусая локти от собственного бессилия и необходимости подчиниться чужой злой воле…
