Но что занятно — надписей на карте хватает, а вот лес, в котором мы сейчас находимся, никак особо не выделен. И славного города Рокфордейла тоже в упор не видать. Видно, товарищи одиннадцатые считают, что осторожность лишней не бывает. Правильно, между прочим, считают, молодцы!
Эх, думаю, выцыганить бы у короля эдакую полезную в хозяйстве вещь — так ведь даже если и отдаст… наверняка ведь бросить и дунуть не просто так нужно, а по-особому! Это в русских народных сказках каждый Иванушка-дурачок со скатертью-самобранкой и печью-самоходкой на ура управляется, без всяких кулинарно-шоферских курсов, а здешняя магическая скатерть запросто могла б и самою Ваню сготовить… на три перемены блюд и десерт.
— План, — говорит Эррилин, — достаточно прост. Мы знаем, что последнее время Враг был весьма раздражен нашими вылазками с Тайных Троп.
При этих словах все дружно так на меня посмотрели. А я… а что я? Можно подумать, они тут без меня по этим Тайным Тропам не шлялись! Рыжая моя, так вообще чуть ли не каждую неделю… притом, что папа-барон ей по данному поводу регулярные головомойки учинял.
— Раздражен настолько, — продолжает король, — что уже не ограничивается лишь попытками проникнуть на Ближние Тропы. Его прислужники наводняют Пограничье бесчисленными стаями соглядатаев.
На карте в этот момент по ту сторону линии фронта, то есть Большого Пограничного Хребта с бездонным ущельем посередке, — словно мошкара зароилась. В качестве наглядной иллюстрации. Хорошо так зароилась, густо… я как масштаб прокачал, сразу на душе лягушки запели… считай, весь оперативный тыл накрыло, километров на сто в глубину. Сдохнешь, но не удерешь, называется.
Да уж, при таком раскладе и впрямь вся надежда — на авиацию. О которой, вспоминаю, эльфийский король пока что ловко промолчал.
Ну-ну.
— Воронье да крысы, — презрительно замечает Ариниус. — Вряд ли черные способны на большее. Сплести по-настоящему серьезную охранную сеть над всем Пограничьем им не по зубам.
— Мне ли напоминать тебе, — изгибает бровь эльф, — сколь опасно бывает воронье…
— Та стая… — бурчит маг, — с тех пор я много чему научился.
— Враг, знаешь ли, Ари, все эти годы тоже не дремал, — осаживает его Эррилин. — Ты сумеешь укрыть своих друзей от ворон… от сов и летучих мышей… но в мертвых лесах на темной земле слишком много глаз, и, защитившись от немногих, ты ярче факела засияешь для остальных.
Ариниус помрачнел. Ну да, вспоминаю, сам-то товарищ волшебник нам с Дарой почти слово в слово такую же речугу толкал, когда по выезде из замка объяснял, почему он и мы должны будем порознь добираться.
Король его еще с полминуты укоряющим взглядом побуравил и снова к карте повернулся.
— И потому, — продолжает он, — измыслили для вас мы новый путь. Смотрите.
Гляжу — на карте в самом центре зеленого пятна вспыхивает искорка. Приподнимается и неторопливо ползет над лесом… полями… горы какие-то, лесом поросшие, типа отрогов Карпат, речку перемахнула и уверенно так на территорию сопредельной державы влетела.
Лихо это они, думаю… или в самом деле точно знают, что у соседей система ВНОС, что магическая, что обычная, в совсем уж удручающем состоянии находится. Меня вот лично на этот счет ба-альшие сомнения терзают, — принимая во внимание, что за держава у Дариного королевства в соседях ходит.
Искорка между тем до ближайшего городка долетела, опустилась и дальше уже прямо по карте ползет, причем не абы как, по дороге. И ползет она, соображаю… ну да, к морю! Дорога, дорога, городок, дорога… шасть в порт и дальше, прямо по морской синеве широким полукругом… ткнулась во вражеский берег и погасла.
— Море…
В первый миг я даже не понял, кто именно это произнес. Будто бы само слово родилось, из синей ряби на карте-платке выплеснулось и по комнатке прошелестело.
А потом увидел Ариниуса. Волшебник стоял, на посох навалившись, — обеими руками цеплялся, — и лицо у него при этом было белее снега и в капельках пота.
Впрочем, вернулся он в норму быстро. По-моему, никто, кроме меня, и заметить-то ничего не успел.
Нет, вру! Эррилин тоже видел. И — не отреагировал никак. Словно…
Словно, понимаю, заранее знал, что так и будет.
А еще понимаю я, что ничегошеньки не понимаю. Ну, боится Ариниус моря — штука, конечно, неприятная, но вполне объяснимая: морская болезнь у человека особо тяжко протекает. Или, к примеру, воду наш волшебник терпит в масштабах, не превышающих отдельно взятого ручейка — и такая болезнь медицинской науке известна, гидрофобией именуется.
Но почему он именно сейчас побелел? Ведь если подслушивал, то про морской вояж уже минут пять назад должен был знать?
С другой стороны, думаю, а не зря ли я голову ломаю? Мало ли с чего качественно скрутить может, даже будь ты трижды великим волшебником? Меня вон давеча тоже приложило изрядно. Дивные были ощущения в кишках, до сих пор передергивает, как вспоминаю… словно штык с широким лезвием всадили и спокойно, не торопясь, проворачивать начали. Все из-за путлибов, будь они неладны… а ведь Ариниус их раза в три больше моего слопал.
— Море…
Вот сейчас четко слышно было — Фигли сказал. Вернее, выдохнул. Пулемет он, к счастью, согнуть не пытался, однако выглядел… бледнеть не бледнел, но в зеленоватый оттенок кренился устойчиво.
В общем-то, ничего удивительного. Если про Ариниуса и воду гадать нужно, то насчет гномов ясность полнейшая — не любят они воду! Им ее и в ручьях много. Мне в замке, говоря о них, часто поговорку поминали — мол, где курица вброд перейдет, гном мост построит… и, когда я увидел, как гном лужу посреди двора обходит, десятой дорогой — поверил безоговорочно!
Ладно. Если все эти бело-зеленые выражения морд и впрямь исключительно от нелюбви к водным бассейнам проистекают — терпимо. В конце концов, здешняя алхимия пилюлю от выпивки изобрести сподобилась, протрезвляющего действия с повышенным фугасным эффектом. Думаю, и от морской болезни чего-нибудь сыщется.
Море… а что море? Мы ж — разведка! В огне не сгорели — стыдно будет в воде утонуть!
А в шкуре товарища Колумба побывать так даже и познавательно.
Что ни говори, а в жизни на елке есть, как говорит старший лейтенант Светлов, некое очарование. Вот сейчас, к примеру, сижу я метрах в сорока над землей и любуюсь видом вечернего Рокфордейла. А вид еще более изумительный, чем днем, — из-за иллюминации.
Наверное, это все же были светляки. Жуки с фонариками. Только здешних жуков эльфийские селекционеры культивировать начали… ну, как подались в партизаны, так и начали, в рамках экономии свечей и прочего керосина.
