— Что ты тогда говорил об имперских логиках? — усмехнулся Алек, когда Джонатам всё это изложил. — Может быть, ты и прав. И одежда Даги, как раз для долгих концов по лесу, и еда. Если к его отлучкам привыкли, то рано не ждут.
— Но осторожность не помешает, — со значением произнёс Джурай.
— Дэвани напоминает мне об осторожности, — Алек закатил глаза. — Что дальше — может быть, Джо женится?
Сердцевед от неожиданности чуть с лавки не свалился.
— Шуточки у тебя…
— Браслет-то уже дарил, — заметил Джурай ехидно. Мысленно выругавшись — отвечать вслух значило навлечь новые насмешки, Джо изрёк истину о преимуществе утра над ночью.
— Верно, расходимся, — сказал Алек. — Всем выспаться…
— И тебе тоже. А то знаю я тебя, дай волю — и все стражи себе возьмёшь, — сказал Джурай. — Сам распределю. Первая моя.
Возражений ни у кого не было, и молодые люди разошлись. Джонатам собрался проведать суженую… тьфу ты!.. вот уж прицепилось.
Девушки устроились в пристройке к его дому. В отличие от мастерской Макшема, здесь до сих пор царил хаос, по углам валялись груды заготовок, верстак был завален инструментами для резьбы.
От стены пахло свежеломаными еловыми лапами.
— Наконец-то, — раздражённо сказала Луиса. — Я уже заждалась.
— То есть?
— То есть кто-то должен присмотреть за ней. И этот кто-то — ты!..
— Зачем? Неужели она настолько плоха, что за ней нужен пригляд?
Луиса фыркнула, разглядывая его блестящими в полутьме глазами.
— Нет. Ты забыл, что она вообще-то — наш враг и Слухач?
Джо заморгал. Он действительно забыл!..
— Она не настолько плоха, чтобы не нуждаться в пригляде. Врежь этот… Дага чуть сильнее, проблем бы не было по крайней мере несколько часов… а ещё сильнее — все проблемы отпали бы совсем. Но сейчас она может прийти в себя. Наркотик прекращает действовать, и беспамятство перейдёт в сон.
— А… гм… ладно… — Джо потоптался рядом. — Но что мне делать?
— Что хочешь, только дай поспать, — сердито буркнула Луиса и отвернулась к стене.
Джо тихо ругнулся, вставая на колени рядом с Симоной. Девушка лежала на боку, неловко пристроив раненую руку на какой-то чурбачок. Джо даже поморщился, снова ощущая чужую саднящую боль. Луиса права, дурманика явно выдыхалась. Джонатам попытался устроить Симону удобнее, девушка вздрогнула и проснулась.
— Что?.. — тихо шелестнула.
— Ничего. Просто ты… это… ну… — промямлил он. Целительница завозилась, пошарила вокруг себя и швырнула через плечо в их сторону пук еловых веточек. Одна застряла у Джо в волосах.
— Сейчас, уже молчим, — буркнул он. И лёг рядом с Симоной. — Не дёргайся, — сгрёб её сзади. И она, конечно, задёргалась. — Я ничего тебе не сделаю. Просто…
Он положил пальцы ей на висок. Девушка затихла.
Поняла.
Джо не был уверен, что сможет возвести стенки мысленной темницы, и лишь велел себе проснуться, если Симона попытается до кого-то дозваться.
Оставайся. Не ходи никуда. Сторожу.
Движение — кажется, она кивнула. Джо закрыл глаза, уже падая в сон, и застрял на границе. Горячее девичье тело прижималось к нему, он чувствовал её дыхание, стук сердца, слышал, как скачут её мысли перепуганными белками. Нет, это просто утончённое мучение — пытаться уснуть в таких условиях!..
Но он всё-таки уснул.
Сон его был наполнен странными образами. Тоска о людях, которых он толком не знал, мысли о предательстве — совсем древнем, и другом, совершённом только что. Готовность убить себя, как только представится возможность, как жаль, что седовласый недостаточно твёрд, как жаль, что тот чужак с ножом промахнулся, она бы бестрепетно встретила смерть…
Тут Джо проснулся, смутно понимая, что ненароком заглянул в чужие сны. Девчонку в кольце его рук явственно потряхивало. Бестрепетно, как же…
— Щас, — пробормотал Джонатам. — Так я и позволю тебе убить себя.
Мысленно потянувшись, он сдёрнул прочь недобрые тёмные сны, взамен оставив что-то своё. И сам угодил в ту же ловушку. Сон был наполнен согласным движением горячих тел, шёпотом и беззаботным девичьим смехом.
Симона проснулась, улыбаясь в блаженной неге. Снилось что-то хорошее. Она моргнула, открыла глаза. Прямо перед лицом маячило светлое. Девушка сощурилась.
Мускулистая рука с тёмными редкими волосками.
Симона едва слышно ахнула, мгновенно припомнив всё — и сны, и то, что им предшествовало. Кто-то завозился за спиной.
— Доброе утро, — пробормотал прямо в ухо сиплый голос. Рука, в которую она уже нацелилась вцепиться зубами, исчезла, непристойная обнимающая тяжесть ушла. Девушка подхватилась… и едва не заорала в голос. Забытые раны тут же напомнили о себе, взорвались болью, скрючив тело.
— Что?.. — ненавистное лицо появилось перед ней, руки запорхали. Прикосновения как будто вызывали электрическую щекотку.
Боль постепенно отступила. И гнев тоже, обнаружила девушка. Более того, хотелось так и сидеть, сладко ёжиться от прикосновений.
— Ты… скотина… — как сплёвывая слова, начала она, снова накручивая себя. — Ты чего мне всю ночь внушал?!.
А ты прям так уж и противилась, ехидно прозвучал чей-то голос. Её собственный, вот чей.
— Я не нарочно, — буркнул Джонатам, тоже смущённый донельзя. Девушка зарычала сквозь зубы и набросилась с кулаками, бестолково, забыв то немногое, что знала.
— Эй, эй, полегче!.. — Джонатам обхватил запястья, удерживая, и они вдвоём повалились на лежанку.
— Вы чего там возитесь? — пробормотала Луиса, ворочаясь с боку на бок. — Нашли времечко… Уже, пожалуй, пора вставать, что же не будят… ох!.. А где?..
Она рывком села на разорённой постели. Джо и Симона возиться прекратили, удивлённо уставились на неё — взъерошенную, с хвоёй в волосах, с фингалом на половину лица, уже спавшим и радужно зацветающим.
— Что случилось? — спросили в один голос.
В широко раскрытых глазах девушки ещё бродили тени снов. Луиса сморгнула их, прищурилась… и в ответ принялась неизобретательно и монотонно ругаться.
Симона пихнула Джонатама в бок, раз уж был столь неосторожен, что отпустил и подвернулся, и закрыла глаза.
— А и в самом деле, где?.. — Джонатам почувствовал, как её быстрая мысль что-то ищет в Живе. От недоброго предчувствия вдруг похолодело в животе.
— Где — кто? — уточнил он. Нет, быть того не может!..
Ответить никто не соизволил, и Джо сам закрыл глаза, погружаясь в золотое сияние Живы.
Вот Симона. Он потрогал её, ощутив отголоски боли, и физической и душевной. Вот Луиса, её в Живе ни с кем не перепутаешь. Надо ей сказать, пусть поможет Симоне. Вот люди снаружи, друзья, сородичи Алека. А вот тут ночью убили человека — Джонатам налетел и едва не выскочил в реальный мир от ударившего эха смерти.
