Вместе с отцом они поднялись на лифте на восьмой этаж к квартире под номером «шестьдесят три». После большой и просторной усадьбы здесь показалось тесно и неуютно. Всего две комнаты, небольшая кухня и уборная. Но ремонт неплохой и имелась хорошая техника. Когда Лена закончила осмотр квартиры, отец махнул рукой в сторону кухни.
— Пойдем чаю выпьем и поговорим.
Как оказалось, кто-то озаботился и тем, чтобы в холодильнике и кухонных шкафчиках имелось все необходимое на первое время. Лена это оценила и даже испытала благодарность. Представить себе, как стала бы сама закупать продукты, могла с трудом. Обычно этим занимались слуги. А вот готовить девушка умела. Это входило в перечень того, что обязана знать будущая хозяйка, даже если ей самой не придется палец об палец ударить.
Разумеется, чай для себя и отца Елена принялась готовить сама — ни один мужчина семьи Бакеевых в присутствии женщины не стал бы этого делать. Разграничение обязанностей в их роду было четким. За домашними хлопотами Лена немного расслабилась, и случившееся перестало казаться настолько ужасным. Вполне может быть, что изгнание — лишь видимость. И сейчас отец скажет, что втайне будет не только ее поддерживать, но и позволит иногда видеться с мамой и сестрой.
Отпив чай и прищурившись, Анатолий некоторое время в упор смотрел на дочь, будто не решаясь начать какой-то нелегкий разговор. Потом все же сделал это и достал из кожаной папки, лежащей рядом на столе, какие-то бумаги.
— Это документы на твое новое имя. Теперь ты Елена Незнамова.
Лена механически приняла бумаги и деланно равнодушно просмотрела. Хоть и была к этому готова, сердце неприятно царапнуло, когда увидела в графе «Родители» прочерки. Еще один документ представлял собой договор на аренду квартиры. Стоимость проживания в месяц составляла пятьсот ранов. Мысленно прикинув сумму, о которой говорил отец, Лена поняла, что даже года здесь не протянет. Особенно учитывая, что нужно еще будет покупать продукты и другие мелочи, что могут понадобиться.
Придется искать работу. Одна эта мысль внушала страх. Вдруг ничего не получится? А у нее ведь нет ни справки об образовании, ни диплома какого-то учебного заведения. Отпрыски богатых семей воспитывались на дому. И только по достижению восемнадцати лет их отправляли в Академию. Да и то лишь для того, чтобы могли завести полезные связи и показать себя. Учеба там длилась три года и включала лишь общие дисциплины без какой-то специализации. Разумеется, если считали целесообразным, дети из аристократических семей могли учиться и в высшем заведении для всех. Но такое было редкостью. Все, что необходимо, им давали личные наставники, а место в семейном бизнесе ждало их с рождения. Это простолюдинам надо было получать профессиональные навыки, чтобы потом лучше устроиться в жизни.
Лена только сейчас окончательно осознала, кем теперь является. Нет, в отличии от большинства аристократов, она не испытывала к людям без дара презрение или пренебрежение. Скорее, жалость и сочувствие. Ведь они не виноваты, что оказались в чем-то обделенными. Но поневоле, вращаясь в совсем другой среде, привыкла смотреть на таких свысока. Конечно, с учетом того, что в ней самой дар не пробудился, это не было настолько заметно. И все же она до конца втайне надеялась, что магия проснется. И вот теперь Лена вынуждена будет стать одной из тех, кого привыкла жалеть и считать ниже себя. А еще вдобавок понимать, что в чем-то даже ущербнее их. Они привыкли ко всем тем реалиям, что ей самой казались пугающими и непонятными. Как она впишется в эту новую жизнь?!
— Вижу, ты уже поняла, что тех денег, что я тебе выделил, надолго не хватит, — послышался голос отца, пока она в ступоре рассматривала договор аренды. — И хотел бы предложить тебе выход из положения, который, на мой взгляд, будет наилучшим. Работать ты вряд ли сможешь.
То, что отец так категорично это заявил, немного обидело. Неужели считает абсолютно никчемной? Похоже на то. Впрочем, неудивительно. Анатолий Бакеев никогда не скрывал, что считает женщин существами слабыми и неприспособленными к жизни.
— И какой же выход? — старательно давя в себе недопустимые по отношению к тому, перед кем привыкла проявлять почтительность, эмоции, спросила Лена.
— У меня был разговор с Кириллом Порицким, — осторожно сказал отец, почему-то отводя глаза.
Сердце Елены тревожно екнуло. Все, что было связано с этим парнем, вызывало у нее инстинктивное неприятие.
— Он весьма достойный молодой человек и сразу мне сказал, что при иных обстоятельствах почел бы за честь просить твоей руки, — продолжил Анатолий, справившись с собой и теперь пристально глядя на дочь. — Но сама понимаешь, в нынешних обстоятельствах это невозможно. И тем не менее он хочет принять участие в твоей судьбе. Причем дал понять, что с его стороны намерения очень серьезны, и он хочет заключить договор на выгодных в первую очередь для тебя условиях.
— Какой договор? — с недоумением спросила Лена.
Отец замялся, но все-таки ответил:
— Договор на содержание. Причем на довольно длительный срок для таких контрактов. Целых двадцать лет он готов обеспечивать тебя полностью и выплачивать ежемесячно по пять тысяч ранов. Так что если будешь достаточно бережлива, то даже когда вы расстанетесь, сможешь безбедно жить на проценты с накопленной суммы до конца своих дней. Предложение крайне щедрое, согласись!
Первое время Елена осмысливала сказанное, до конца не понимая. Нет, абсолютно далекой от реальности она не была. Да и в фильмах не раз затрагивалась тема подобных контрактов. Но осознать, что это унизительное соглашение предлагается ей, да еще звучит подобное из уст собственного отца — такое и представить себе не могла! Уже то, что Анатолий Бакеев говорит такое, явственнее всего доказывало, что больше не считает частью семьи. Да заикнись Порицкий или кто-либо другой о таком по отношению к ней раньше, в порошок бы стер! Теперь же считает подобное нормальным. Более того, сам убеждает принять оскорбительное предложение.
Наверное, до конца скрыть эмоции у Лены не получилось, потому что отец осекся и поморщился.
— Понимаю, что для тебя это немного унизительно. Но иного выхода я не вижу. К тому же Кирилл Порицкий не какой-то плебей с улицы. Он наследник одного из великих родов. Уже то, что он снизошел до тебя, великая честь.
— Снизошел до меня? — медленно переспросила Елена, ощущая, как во рту скапливается горечь.
— Похоже, ты так до конца и не осознала, насколько в твоей жизни теперь все изменилось, — отец посмотрел на нее тяжелым, давящим взглядом. — Ты изгнанница. Отверженная. Большинство прежних знакомых погнушаются даже взглянуть в твою сторону, не то что заговорить. А Кирилл хочет позаботиться о тебе. Уже одно это говорит о том, что намерения у него серьезные. Без покровителя ты просто не выживешь. В итоге покатишься по наклонной. Кончится тем, что будешь продаваться за бесценок в каких-то подворотнях. Разве это предпочтительнее, чем делать то же самое, но с кем-то одним, причем тем, о ком большинство девиц может только мечтать? Да еще получить благодаря этому возможность накопить себе на безбедную старость!
— То есть ты считаешь, что ни на что другое я не способна? Только продавать свое тело? — глухо выдавила Лена.
Слова давались тяжело, но смолчать в этот раз она просто не смогла.
— Понимаю, что правду признать нелегко, — сухо отчеканил Анатолий. — Но и закрывать на нее глаза в твоей нынешней ситуации попросту глупо. Не принимай решения сгоряча. Обдумай все хорошо. Вот договор на содержание в двух экземплярах, — он придвинул к ней еще одну стопку бумаг. — Наши юристы его просмотрели, там все в порядке. Кирилл его уже подписал. Останется только поставить твою подпись, и договор вступит в силу. Кирилл приедет к тебе вечером, и надеюсь, его будет ждать хороший ужин и твое согласие. Впрочем, делай, как знаешь! Для тебя наша семья сделала все и даже больше необходимого. Дальше ты отвечать за себя будешь сама. О нас лучше забудь. Не удивляйся, если на твои звонки и сообщения никто отвечать не будет. Мне искренне жаль, что так все сложилось. Но реальность такова, что на этом наши отношения должны быть закончены.
