Не прошло и десяти минут, как одна миловидная тётенька с копной непослушных поседевших кудряшек, прицокивая языком, уже оглядывала мою круглую фигуру.
- Вам однозначно стоит похудеть, милочка, — вынесла вердикт дама. — Даже жаль платье портить. Вот, если бы животик был поменьше и без складочек, тогда ещё можно было бы попробовать, а так... – она пожала плечами. – Да и бедра у вас, простите, обхватом с белоземского коня. Не должно быть так. Вот помню муж мой…
Я ошеломлённо распахнула глаза.
- Зачем вы всё это говорите?
- Милочка, я, конечно, понимаю, что вас сюда привезли чтобы вы стали лессиром, но где вы видели лессиров с такими формами? Лессиры – образец для всех.
- Кхм.
- Возможно, что у вас совершенно другое призвание. Подумайте над этим, милочка, — седовласая дама сочувствующе похлопала меня по плечу. – С вашими формами не с Тенями общаться стоит, а с кем попроще. Я вас не оскорбляю, душечка, нет-нет, что вы... Просто совет даю. А вы уж прислушайтесь, будьте так добры. Всё-таки толстушечка, да среди лессиров... сами понимаете.
- Понимаю, — я небрежно скинула её ладонь. — Ну что ж…Спасибо большое, тётя, но идите-ка вы отсюда... лесом, пока эта самая толстушечка не выставила вас вон пинком под зад! Поняла? Метёлка тощая! – рыкнула я на неё, добавляя от себя ещё несколько не совсем вежливых словечек и вспомнив, как вёл себя Данай с Вуппом, высокомерно добавила: — Вон пошла!
Гостья едва не задохнулась от подобной наглости, но взяв себя в руки, всего лишь скорбно поджала губы и, взметнув полы длинных юбок, гордо вышла из комнаты.
- Гусыня в перьях, — хрюкнула я ей вслед, зло сминая ткань платья.
Что делать-то? Время ужина неумолимо приближалось.
- Хома? Хомка, где ты? Почему, когда надо тебя никогда нет рядом.
- Да тут я, тут, — Хомик запыхавшись, взобрался на кровать. — Человечка, ты таки совсем ничего без меня сделать не можешь?
- Хома, почему ты меня не защищал?
- От кого?
- Ты вообще видел, что тут сейчас происходило?
- Я уходил. Талочка, зато я увиделся со всеми Тенями лессиров! Они такие… такие…
- Хома, потом! Сейчас лучше скажи, что мне с этим делать? – я демонстративно потрясла платьем. — Тут ко мне тётка чванливая приходила, хотела помочь видимо, да не смогла, — мои губы сами собой расползлись в язвительной ухмылке.
- Приходила? Гордая седовласая дама? – пушистик пытливо заглянул в глаза. – Высокая, с локонами и привычкой поджимать губы?
- Да. Вредная такая.
- И? Что ты ей сказала?
- Эээ… Да так всего понемножку, — засмущалась я, не понимая его любопытства. — Называла только ласковыми словами, говорила только о возвышенном. Пожелала хорошей жизни, безболезненной смерти…
- Тала! – вскричал Хома, хватаясь лапками за голову. – Ты оскорбила мать лессира Нила?!
- Ой… так это была его мама?
Шаркнула ножкой и покраснела уже по-настоящему.
Ай, да я! Вот это шутница-удача повернулась ко мне причинным местом. Умудрилась обидеть мать правителя Лаэрда в первый же день. Талант.
Хотя я ведь даже не виновата. Ну вот ни капельки. Она сама меня оскорбила. Вот так.
Высоко вздёрнув нос, и полностью уверившись в собственной невиновности, я взялась за проклятое платье.
- Тала, тебе оно надо? – хмуро вопрошал Хома, взирая на мои тщетные попытки влезть в одеяние.
- Не могу я идти в старом.
Наряд трещал по швам.
- Почему?
- Оно некрасивое.
- А это таки важно?
- Очень. Интересно, если вот тут немножечко растянуть, не порвётся? Хм… порвалось.
- Тала, старое платье добротное, и оно тебе впору! — пытался воззвать к голосу разума Хома, все ещё обиженный за оскорбление её высокомерного величества матушки-королевы.
- Оно не новое, а значит некрасивое. Понял? Чувствуешь женскую логику? Ой, — вдруг расстроилась я, — пуговичка отлетела почему-то… Что теперь делать?
- Ой, не смеши мои щёки, человечка! А у тебя есть логика? Уверена? – пристал надоедливый грызун. - Да плюнь ты на пуговицу, она не спасёт.
Кинув взгляд, содержащий все мои мысли по поводу мужской непонятливости, на бедного пушистика, отвернулась к стенке и взяла в руки ножницы и иголку.
- Шо ты делаешь?
- Шить буду.
- Сама?
- Угумсь.
- Ну-ну...
Я фыркнула и принялась за дело.
