— В целом понятно. — Сантьяга выключил телевизор и посмотрел на князя. — Вы что-то сказали?
— Почему ты заинтересовался…
— Курией?
— Я слышал название: «Союз ортодоксов».
— Это официально.
— Этот Союз под крылом патриарха?
— Еще нет.
— Ты думаешь, что он может оказаться под крылом патриарха?
Комиссар задумчиво потер кончик носа:
— Исторически сложилось так, что все новинки в этой стране в первую очередь появляются в Москве. Здесь много челов, много денег, и создатели подобных организаций спешат именно сюда.
— Это разумно.
— То, что я успел узнать о Курии, свидетельствует об обратном: становление Союза ортодоксов произошло вдали от столицы. Проповедники очень неохотно приближаются к Тайному Городу.
— Все зависит от первоначальных инвестиций, — проклокотал князь. — Ты рассказывал, что открыть свое дело в Москве достаточно дорого.
— Это так, — кивнул Сантьяга. — Но, судя по активности Курии, с инвестициями у нее все в порядке.
— Дело в нас?
— Я не исключаю такой возможности.
— Любопытно. — Повелитель Нави замер, на несколько секунд превратившись в безмолвную черную статую, затем поинтересовался: — Ты встречался с Никодимом?
— Старец Никодим давно умер, — напомнил Сантьяга. — Его место занял отец Алексей.
— Неважно. Ты был в Забытой пустыни?
— Нет.
— Почему?
— У меня нет доказательств, что Союз ортодоксов использует запрещенные нашим договором с Церковью приемы.
— Допроси какого-нибудь проповедника.
— Я не могу их трогать, — тонко улыбнулся комиссар. — Каждый из них имеет сан священнослужителя. А по нашему договору, если вы помните, священники неприкасаемы.
— Тебя это действительно останавливает?
— Заставляет быть осторожным.
— Ты сканировал проповедников?
— Двух.
— И что?
— Способности чуть выше, чем у обыкновенных челов. Да, их обучали некоторым приемам на основе магической техники, но полноценными магами я бы их не назвал.
— Значит, твои подозрения беспочвенны?
— Или настоящие маги-священники пока прячутся. — Сантьяга помолчал. — К сожалению, я смог добраться только до рядовых уличных проповедников. Встретиться с региональными лидерами, в Курии их называют кураторами, не удалось. Это тоже странно.
— Хорошо. — Князь повернулся к дверям, но остановился. — Договор с человской Церковью очень важен для нас, Сантьяга. Если твои аналитики предчувствуют, что Союз ортодоксов скоро проявит себя, то ты должен быть предельно осторожным и ждать. Я хочу, чтобы Тайный Город соблюдал свои обязательства до последней возможности.
* * *
Офис корпорации «G—RU».
Санкт-Петербург, Васильевский остров,
18 сентября, четверг, 18:51.
Помещение не было большим, сто восемьдесят, максимум двести квадратных ярдов, но из-за необычайно высоких потолков, а главное, из-за скромности обстановки оно казалось огромным. Камин, сложенный из грубого серого камня, тяжелый письменный стол, навевающий мысль о готическом средневековье, выполненные в том же стиле книжный шкаф и кресло составляли основное убранство залы. Дальний от стола угол занимали несколько причудливых конструкций из бронзы, стену напротив украшал тонюсенький видеоэкран, прямо над которым устремлялся к потолку высокий, футов шести, черный деревянный крест, оплетенный виноградной лозой.
И никаких окон.
И никаких дверей.
Стены возвышались над деревянным полом не меньше, чем на двадцать футов, и увенчивались стеклянным куполом, который и был единственным, правда, очень большим, источником естественного света, окончательно придавая помещению мрачный облик каменного мешка. Это впечатление еще более усиливалось сейчас, когда нависшая над куполом туча погрузила помещение в угрюмый полумрак. На улице шел дождь, и крупные капли, превращаясь в мощные потоки, стремительно стекали по прозрачному потолку странной обители, а их едва заметные тени пробегали по лицу лежащего на полу мужчины.
Одетый в черные, едва доходящие до щиколоток шаровары и свободную футболку, мужчина лежал прямо на деревянном полу и задумчиво смотрел на плачущее небо. Могучего сложения, с короткими светлыми волосами, аккуратно зачесанными назад, он мог бы сойти за телохранителя — рельефная мускулатура, угадывающаяся под тонкой тканью футболки, сделала бы честь любому спортсмену, но властность, наложившая отпечаток на каждую черточку его лица, отчетливо показывала: этот человек привык приказывать. Сухие, резкие черты, острые, пронзительно голубые глаза, плотно сжатые губы и никакого намека на щетину: кожа выбрита с маниакальной старательностью. Лицо мужчины поражало серьезностью, если не сказать суровостью, невозможным казалось даже представить, как он улыбается. Это было лицо лидера, вожака. Лицо повелителя.
Тишину, царящую в помещении, нарушил тихий, мелодичный перезвон, и по лицу мужчины скользнула тень раздражения, но она так и осталась единственной реакцией на вызов. Мужчина подложил руку под голову и продолжил изучение нависающих над куполом туч. Через пару минут перезвон повторился. Дважды, с интервалом в десять секунд, что показывало важность поступившего сообщения. Мужчина пробурчал под нос несколько слов, не глядя дотянулся до лежащего неподалеку черного металлического шара и чуть сжал его в ладони. На видеоэкране появилась сухая женщина лет сорока. Секретарь.
— Это действительно так важно? — поинтересовался мужчина, не отрывая взгляд от бегущей по потолку воды.
— Глеб, председатель совета директоров хочет узнать ваше мнение относительно событий на лондонской бирже.
За семь лет работы на этого человека она научилась не удивляться тому, в каком виде он иногда появлялся на экране. Впрочем, по ее глубокому убеждению, владелец мощной финансовой компании мог себе позволить некоторую эксцентричность.
— Мы потеряли деньги?
— Как раз наоборот: мы неплохо заработали на предсказанной вами панике, но председатель хочет скорректировать планы на завтра. К тому же нью-йоркские брокеры просят инструкций…
Мужчина закрыл глаза.
— Чем занимается аналитический отдел? Сидит в баре?
— Все сотрудники на рабочих местах, — невозмутимо отрапортовала секретарь. — Они уже дали свои предложения, но председатель…
— Я хочу, чтобы он принял решение самостоятельно.
— Хорошо.
— И не отвлекайте меня больше.
— Разумеется.
Экран умер.
Еще с минуту Глеб продолжал лежать на полу, затем катнул шар в направлении письменного стола, легко, одним движением поднялся на ноги и потянулся, разминая мышцы. В общем-то, он и лежа не казался малышом, но сейчас, вытянувшись во все свои шесть футов и семь дюймов, Глеб производил впечатление настоящего гиганта, способного походя, одной рукой передвинуть вдоль стены здоровенный камин. И двигался он соответственно: неспешно, без лишней грации и мягкости, но твердо, уверенно, так, как в далекие времена шла в бой панцирная пехота. Невозможно было даже представить препятствие, способное заставить Глеба отклониться с выбранного пути. Как говорится: «У носорога плохое зрение, но при его весе это должно волновать других».
