Кошелек и благотворитель. Кто-то из них должен стать первым. Кто? Выставлять темную лошадку нельзя: стремительная атака предполагает использование раскрученной фигуры, кого-то надо подвинуть. Кого?
Глеб прикоснулся к кресту, перекрестился, сделал несколько шагов в сторону и плавно прошел сквозь казавшуюся незыблемой стену.
Недавно отстроенное здание корпорации «G-RU» располагалось слегка на отшибе, на самом краю Васильевского острова, и с его крыши открывался великолепный вид и на залив, и на центр Санкт-Петербурга. Золотой шпиль Петропавловской крепости, изысканность Зимнего, знаменитые мосты, прорезающие широкую грудь Невы…
Глеб ненавидел этот город. Ненавидел из-за свинцово-серого неба, из-за вечного, рвущего легкие ветра, который гнал залив на бывшие болота, ненавидел из-за дождя, готового пролиться в любую секунду. В свое время за городом хотя бы следили, любовно стирая с его лица последствия ударов беспощадного дыхания моря, но коммунисты перестали заботиться о колыбели своего переворота, лишь изредка проходясь швабрами по фасадам, и превратили Северную Пальмиру в угрюмое поселение на болотах. А потом, словно в насмешку, вернули гордое имя «Санкт-Петербург», хотя начать следовало с разгребания помойки. Глеб по-прежнему называл город Ленинградом, и отнюдь не по привычке. Просто, в понимании гиганта, город в своем нынешнем виде не имел права называться по-другому.
— Будет шторм.
— Ничего удивительного.
— Глебу надо подумать?
На крыше был установлен непромокаемый тент, под которым пряталось скрипучее кресло-качалка. Тент не позволял местным тучам выливать свое содержимое на голову сидящего, но не спасал от промозглого ветра. Поэтому, как только Глеб опустился в кресло, здоровенный, не ниже семи футов великан заботливо укутал его ноги толстым пледом.
— Глебу надо подумать?
— Да, Нар, Глебу надо подумать.
— Нар все понимает.
На фоне этого великана фигура Глеба чуточку потерялась. Нар был выше хозяина всего на несколько дюймов, но гораздо массивнее, мощнее. Колонноподобные ноги, руки, напоминающие о лапах белого медведя, круглая лысая голова, покоящаяся на бычьей шее. Картину довершали сильно оттопыренные уши, маленький, крючковатый нос и бесцветные глаза, взирающие на мир из-под тяжелого, низкого лба.
— Пусть меня никто не отвлекает, — попросил Глеб. — Даже Hyp.
— Хорошо.
Нар подал хозяину большую кружку с грогом, отошел к стене и присел на корточки. Великан знал, что Глеб может смотреть на залив часами, иногда выпивая при этом до десяти кружек грога, иногда медленно потягивая одну-единственную, но всегда — не отрывая глаз от моря. Такое случалось только тогда, когда Глеб решал действительно серьезную задачу. Это его дело — решать серьезные задачи. А дело Нара — помогать Глебу решать серьезные задачи, и так же, как Глеб не отрываясь смотрел на залив, Нар не отрываясь, как верная собака, смотрел на Глеба. Ожидая знака или приказа. Глебу надо подумать.
«Состояние патриарха остается стабильным По сообщениям врачей ЦКБ Его Святейшество пребывает в прекрасном настроении и проходит стандартный курс реабилитации. В настоящее время ему рекомендован полный покой, но уже через несколько дней патриарх намерен лично обратиться к пастве…»
(«КоммерсантЪ»)«Как отразится болезнь патриарха на поведении челов? Великие Дома не отреагировали на недомогание лидера человской церкви, показывая, что не видят никаких проблем в сложившейся ситуации. А положение между тем угрожающее. В РПЦ нет явного наследника, которого поддерживало бы большинство митрополитов, а следовательно, начнется борьба…»
(«Tиградком»)* * *
Акватория Карибского моря,
18 сентября, четверг, 12:33 (время местное).
— Только слитки или есть что-нибудь приличное? — Юрбек Томба, один из директоров Торговой Гильдии и ведущий антиквар Тайного Города, бесцеремонно приподнял крышку ближайшего ящика. — Предупреждаю сразу: слитки возьму по оптовым ценам, мне эта ерунда ни к чему.
— А почему ты решил, что я что-нибудь продам? — грубовато осведомился Кортес. Внезапное появление на острове пронырливых торговцев не очень обрадовало наемника, и он не собирался скрывать свое раздражение от наряженных в тропические костюмы шасов.
— Никогда не поверю, что ты будешь чахнуть над златом, — улыбнулся Юрбек, не отрывая взгляд от наполняющих ящик желтых брусков. — Это не в твоих правилах.
— А что в моих правилах?
— Наличные. Новенькие хрустящие банкноты, имеющие хождение во всем мире.
Наемник фыркнул, но спорить не стал.
— А куда вы попрятали произведения искусства? — Как все шасы, Томба был черноволос и длиннонос, а цепкий взгляд его живых темных глаз быстро, но надежно фиксировал даже мельчайшие детали. — Что у вас в этом ящике?
— Тоже слитки, — сдался Кортес.
— Вы их взвешивали?
— Еще не…
— Удивительная небрежность! — Юрбек выудил из саквояжа весы и стал аккуратно прилаживать чаши. — Нугар, что у тебя?!
Нугар Кумар, партнер Томбы по антикварному бизнесу, деловито обшаривал остальные ящики.
— То же самое! Кортес, ты уже нашел судовую казну? А, вижу. — Кумар кряхтя поставил на песок зеленоватый сундучок, откинул крышку и облизнулся. — Пиастры.
— Это уже кое-что, — оживился Юрбек. — Кортес, ты разбираешься в нумизматике?
— В какой-то мере…
Томба опустился на песок рядом с Нугаром, и шасы принялись увлеченно изучать в лупы старинные монеты.
— Прекрасное состояние.
— Некоторые придется почистить.
— Не думаю…
— Мы говорили о нумизматике, — напомнил наемник.
— Все монеты сразу продавать нельзя — обрушим рынок, — нравоучительно, но чуточку рассеянно отозвался Юрбек. — Поэтому часть мы у тебя возьмем по настоящей цене, а остальное, ты уж извини, на вес, этот товар попридержать надо.
Мимо замерших над золотом торгашей пролетела небольшая стайка детей, двое из которых, самого злодейского вида, уже размахивали антикварными абордажными саблями. Собеседников обдало гомоном и…
— Внуки, — безмятежно сообщил Юрбек, сдувая с монет песок. — Как только узнали, куда я собираюсь, сразу пристали: возьми с собой.
— Мелюзга, — добавил Нугар, — им все интересно.
— Им ведь не объяснишь, что даже на курортный остров дедушка едет по делам.
— Папа, папа, мы нашли пушку!!
