Оставшись благодаря Клостеру один на один с последним врагом, Ремин отвесил своему неожиданному соратнику шутовской поклон. Варрон-ап-Ги зарычал от досады, словно раненый слон, но, получив от Триса удар гирькой в висок, снова завалился на пол. Поняв, что дело плохо, выбравшийся из-под своего поверженного товарища противник Триса выскочил в открытую дверь. Одновременно с этим клинок Ремина пронзил последнего из головорезов.
Трис выскочил на улицу, преследуя убежавшего слугу, но в наступившей темноте того уже не было видно. Вернувшись, он обнаружил шесть тел на полу, три из которых не подавали признаков жизни. Двоих головорезов убил Ремин, одного – Алина. Повернувшись к шлюхам в углу, Трис молча указал им на дверь. Они исчезли так быстро, словно просто растаяли в воздухе.
Алина стояла над поверженным врагом, все еще держа в руках окровавленный нож, и мелко дрожала. Трис подошел и ласково погладил по голове. По телу девочки прошла судорога. Она отбросила оружие и, прижавшись всем телом к Трису, сквозь слезы зашептала:
– Я не хотела, клянусь, не хотела. Но он схватил меня там, где нельзя трогать…
– Успокойся. – Трис сжал руками плечи девочки и немного отстранил ее, чтобы посмотреть в глаза. – Ты все сделала правильно. На добро всегда отвечай добром, на грубость – грубостью, на коварство – коварством, на жестокость – жестокостью.
– Оказывается, ты умеешь вырезать ножом не только куклы! – Ремин весело подмигнул, вытирая кровь с клинка и пряча его в ножны. – Поздравляю с боевым крещением! Это дело надо отметить. Эй, хозяин!
Тотчас же появился пухлый хозяин гостиницы, подобострастно улыбаясь. Он долго жил в страхе перед Варроном-ап-Ги и его людьми, но два молодых человека и девочка, неожиданно победившие его прежних мучителей, внушали теперь еще больший ужас.
– Что прикажете, господа? – Толстяк совершил невозможное, согнувшись в поклоне почти до земли.
– Сколько комнат они занимали? – Трис показал на лежащие тела.
– Три, господин.
– Ты еще кого-нибудь ждешь сегодня?
– Нет, господин. Из-за того, что здесь жил Варрон-ап-Ги, все остальные постояльцы разъехались.
Трис хотел напомнить толстяку, что их-то он принял, не предупредив о дурной славе своих жильцов, но передумал.
– Отнеси тела наверх. Живых в одну комнату, мертвых – в другую.
– Прибери тут все, – добавил Ремин, – и снова неси еду. Мы успели проголодаться.
Появились несвежие служители гостиницы, в том числе и знакомый конюх. Они выполнили распоряжение Триса, который лично проследил за перемещением подававших слабые признаки жизни Клостера и двух его громил. Потом Трис выставил из комнаты с полуживыми телами удивленных слуг и заперся изнутри.
Тем временем следы сражения были убраны, и на столе перед Ремином и Алиной появились свежие кушанья. Теперь-то уж им подали самое лучшее: апельсины, виноград, сушеные дыни и абрикосы, нежное мясо барашка и, конечно, лучшее вино. Вскоре сверху спустился Трис, едва заметно пошатываясь от усталости. Хозяин долго сопел и стонал, пока не решился задать вопрос:
– Я еще не вызвал солдат и ничего не сообщил коменданту, хотя обязан был это сделать. Вы прикажете?
– Утром. – Отрезал Трис, наливая себе полную кружку вина. – Утром, когда мы уедем, ты пойдешь к коменданту и скажешь, что благородный Клостер Варрон-ап-Ги и его люди передрались из-за женщин. Трое погибли, трое всю ночь провалялись без сознания. Нас ты не видел, и никогда не слышал, что где-то есть такие люди. Ясно?
– Все понял, господин. – Толстяк замялся. – Только когда Варрон-ап-Ги придет в себя, он меня сразу разоблачит.
– Клостер Варрон-ап-Ги подтвердит все твои слова. – Веско сказал Трис и так посмотрел на хозяина «Трех разбитых горшков», что у того сразу пропало желание узнавать подробности.
– За первый бой будущей великой воительницы! – Поднял чашу с вином Ремин. – И за ее первую победу!
– Которая не доставила «воительнице» ни капельки радости. – Тихо добавила Алина, пригубив разбавленное водой вино.
Друзья начали праздничный ужин. Слуги, словно тени, мелькали по комнате, поднося новые тарелки с фруктами и овощами. Трис кинул им несколько серебряных монет, но даже и без всякой оплаты те готовы были пресмыкаться перед сильными мира сего.
– Трис, можно посмотреть на оружие, которым ты уложил Варрона-ап-Ги? – Попросил Ремин.
Тот сделал левой рукой едва уловимое движение, и из его рукава в ладонь легко, словно серебристая змейка, скользнула цепь. Он положил оружие на стол и сказал:
– Длина цепочки должна быть точно в половину расстояния между разведенными в ширину руками ее владельца. У нас такую цепочку с гирьками на концах называют «манрикигусари».
Ремин сжал в кулаке один конец цепочки и попытался покрутить ею, как это делал Трис во время сражения. Но цепь внезапно обернулась вокруг его руки, и Ремин едва успел увернуться от гирьки, летящей в голову. Возвращая цепь Трису, он заметил:
– Опасная вещь, непослушная. Мне привычнее меч или копье. А тебе, я вижу, и оружия не надо, ты голыми руками воюешь хоть куда. Я даже и не слыхал, что люди могут победить вооруженных мечами воинов при помощи одной цепочки.
Триса так и подмывало прочитать друзьям лекцию о развитии боевых искусств на Земле после Перехода Этла-Тиды. Ведь цивилизация Этла-Нитов практически не имела представлений ни о единоборствах ни, тем более, о рукопашном бое. Однако он ограничился фразой:
– Я не люблю потасовки, но если приходится защищаться, то действую быстро и эффективно.
– Научите меня драться. – Внезапно попросила Алина, внимательно слушавшая разговор двух воинов.
– Дерутся пьяные ублюдки вроде этих. – Ремин показал взглядом наверх, не то указывая на комнаты, где лежали побежденные злодеи, не то намекая на их души, отбывшие в лучший мир. – Дерутся те, кто не обучен ведению боя. А мы – сражаемся. Сражаемся, когда вынуждены защищать свою честь и свою жизнь. И поэтому побеждаем.
– Тогда научите меня сражаться.
– Научим. – Одновременно сказали Трис и Ремин и, переглянувшись, рассмеялись над этим совпадением.
– Наконец-то я могу отдохнуть. – Блаженно выдохнул Трис, падая на кровать. – Никто даже представить не может, как я устал за эти семь дней.
– Я могу. – Робко вставила Алина, входя в комнату с очищенным апельсином. – На, возьми.
– Спасибо. Спасибо и за апельсин, и за заботу, и за сочувствие. Но мне сейчас нужен только сон. Сутки сна, и я приду в норму, а потом примемся за все остальные дела. Не возражаешь? Сможешь потерпеть со своими вопросами?
– Я терпела тринадцать лет. – Строго заметила Алина. – И могу подождать еще сутки. Тем более, что теперь мне надо отдать приказы слугам. – Выходя из комнаты и тихо прикрывая дверь, она бросила на Триса взгляд, полный глубокой благодарности.
