Я бросила взгляд в ту сторону. Вокруг фургонов горели костры.
- Хочешь, расскажу тебе о твоей семье? - негромко спросил он.
- У меня была семья?
- Твои родители охраняли такие вот караваны. Тебя тоже готовили к такой судьбе. - Фор указал на мой посох. - Но когда тебе исполнилось одиннадцать, вы впервые пришли в Черешет. Ты увидела дуб, озеро, живую траву - и изменилась. Сила пробуждается мгновенно. Ты захотела остаться.
Я взглянула на него. Фор не смотрел ни на караванщиков, ни на меня: в его глазах отражалось небо. Ветер бил ему в лицо, и волосы летели над головой, как крылья воздушного змея.
- И она... я... осталась?
- Караван уходил утром. Ты просила родителей разрешить тебе задержаться хоть ненадолго, но, боюсь, вы не совсем понимали друг друга. - Его лицо стало жестким. - Они просто привязали тебя к койке, как делали не раз и не два до этого.
- И тогда она?..
Я, с ужасом поняла я. Это меня привязывали к койке. Меня... да полно, нужно ли знать такое прошлое?
- Сбежала и спряталась в ветвях. - На лице Фора появилась едва заметная улыбка. - В те дни твой учитель сам частенько забирался на вершину дуба, думал, смотрел на звезды... в общем, ты наткнулась на него.
- И сразу ему доверилась?
- Вы проговорили всю ночь. Утром он отправился к твоим родителям и выкупил у них дочь, отдав им все свое золото. И дал слово, что ты будешь здорова и счастлива... впрочем, они не вслушивались.
- И я была здорова и счастлива? С моим учителем?
- Очень, - голос Фора был непривычно мягким. - Долгие годы. Я не сказал тебе главного: в день, когда твой учитель встретил тебя, он должен был отправиться в круг жрецов, в Белые Башни. Но жрецам круга нельзя иметь семью. И он отказался от перстня, выбрав тебя - маленькую девочку, которой нужна была любовь. И удел обычного жреца в Черешете.
Я с шумом втянула воздух. В глазах стояли слезы.
- А я даже не пошла на его похороны...
- Это бы волновало его в последнюю очередь, поверь мне. Жрецы не придают значения похоронам: слишком многие из них становятся...
- Тенями. Призраками. - Я вспомнила разговор с жрецом в фургоне. - Верно?
- Почти. - Фор остро посмотрел на меня. - К счастью, твой учитель просто умер.
- Почему "к счастью"?
- Увидишь.
Наступили сумерки. Северн, помедлив, вытащил слабо светящийся камень из рюкзака. Холвир, проходя мимо, одобрительно кивнул.
- Кто еще не сталкивался с тенями? - спросил он. - Тэри? Северн?
Они одновременно покачали головами.
- Тени - это...
- Давайте сначала пройдем мимо каравана, - перебил его Фор. - Не стоит напоминать им о тенях на ночь глядя.
Мы шли по обочине дороги, проваливаясь в снег по щиколотку. Караванщики спокойно занимались своим делом: переносили ящики, готовили ужин, женщины укачивали малышей. Все, или почти все держали рядом оружие. Было удивительно тихо: ни стонов, ни жалоб, ни плача. Молчали и мы. Даже Тэри примолкла.
Я взглянула на караванщиков. Спокойные лица, и руки совсем не дрожат. Кто-то даже улыбается. Неужели привыкли?
- Некоторые из них сегодня умерли, и не в первый раз, - сказал Фор, когда караван остался позади. Он шел рядом, на расстоянии вытянутой руки. - Близкие не будут их искать.
- Почему?
- Могут и не найти. Это опасное ремесло, Нелл. Каждый раз, когда они проходят вблизи Ущелья Теней, они оставляют цветы на снегу. Для тех, кто больше не с ними.
Я ахнула.
- То есть...
- Тени - это воплощения умерших. Тех, кто умирал и воскресал слишком часто.
- Или бывших верховных жрецов, которых похоронили в ущелье, - вспомнила я.
- Верно. Некоторые из них сохранили разум и память.
- А остальные тени не думают? Не говорят?
- Иногда пытаются. Их трудно назвать дружелюбными, Нелл. Их прикосновение парализует, долгое - останавливает сердце, и их невозможно убить по-настоящему.
- Но зачем тени нападают на людей? Они не понимают? Или...
- Они тянутся к теплу и не могут согреться. Как мы.
Я посмотрела назад и вздрогнула: за фургоном лежали два тела, накрытые полосатыми ковриками. Из-под одного виднелась лысая макушка.
Фор коснулся моей руки.
- Мы справимся. Все будет хорошо, Нелл.
Правильные слова. И такие же затертые.
Но почему-то стало легче.
Мы шли всю ночь. Уже рассветало, когда мы устроили привал. Холвир достал из рюкзака мешочек риса, и вскоре от костра пополз одуряющий запах. Есть хотелось неимоверно. Я мигом вцепилась в куриную ножку, истекающую соком.
- Курочка, - счастливо вздохнула Тэри. - Холвир, где тебя научили так готовить?
- В походах, - отозвался Холвир. - Да и дома научился кое-чему.
- А моим родителям было не до готовки, - задумчиво сказала Тэри. - Они вечно искали приключений. Поэтому у них и выросло то, что выросло.
- Непутевое дите, которого хлебом не корми, дай по храмам пошариться? - подал голос Северн.
- Ага. - Тэри вздохнула. - Наверное, стоит рассказать, как я сюда попала. В общем, тот бред про купеческого принца из Эвера - это правда. Я бы никогда не подумала, что встречу такого противника. Наверное, просто повезло.
- И он сам, наверное, неплохо выглядел? - подмигнул Северн.
Тэри ухмыльнулась.
- Принц-то? Еще бы! Но не в нем дело. Я ведь говорила, что мы ведем свой род от избранника богини?
- От Гилетира?
- От его сестры, - кивнула Тэри. - Но реликвий с той поры почти не осталось. А я очень хотела подержать в руках хоть что-то, что осталось от моего предка. Хотя бы нитку от рубашки. Не знаю, почему, но это было сильнее меня. А принц хвалился, что его люди нашли в древних руинах под Эвером жемчуга богини. Диадему, которую Гилетир сплел для нее.
- И ты начала охотиться за ней, - вставил Северн.
- Еще бы! - Тэри тряхнула головой. - Но это оказалось куда как сложно. Если бы принц просто оставил жемчуга в шкатулке... но он никогда с ними не расставался. У меня не осталось выхода: я должна была их украсть!
- И ты...
- Я проиграла, - просто сказала Тэри. - Меня поймали в храме, когда принц молился там один. Стражники ждали меня за дверьми: когда я скользнула внутрь, на меня вмиг набросили петлю. Жрец сказал, что я получила по заслугам. Да что он знал?
- Но он был прав, Тэри, - сказал Холвир. - Разве нет?
Тэри лишь отмахнулась. Она откинула голову назад: темные глаза блестели. Северн смотрел на нее, не отрываясь.
- Принц дал мне минуту на выбор: изгнание или тюрьма. Я ответила мгновенно: за решетку мне совсем не хотелось. Когда он развязывал мне веревки на запястьях, он признался, что никогда не простил бы себе, если бы его люди меня пристрелили.
