– ВОТ КАРТА НАШЕГО МАРШРУТА. ХОТЯ, КАК ВЫ ВИДИТЕ, ПУТЬ ИНОЙ РАЗ ПОВОРАЧИВАЕТ И СЛЕГКА ОТКЛОНЯЕТСЯ ОТ ПРЯМОЙ, В ЦЕЛОМ НАШ КУРС ПРОЛЕГАЕТ СТРОГО НА ЮГО-ВОСТОК – ВДОЛЬ ПУТИ ЛУЧА. ОБЩАЯ ПРОТЯЖЕННОСТЬ ПУТИ – ЧУТЬ БОЛЬШЕ ВОСЬМИ ТЫСЯЧ КОЛЕС, ИЛИ СЕМЬ ТЫСЯЧ МИЛЬ, ЕСЛИ ДАННАЯ ЕДИНИЦА ИЗМЕРЕНИЙ ДЛЯ ВАС ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЕЕ. КОГДА-ТО МАРШРУТ БЫЛ КОРОЧЕ, НО ЭТО БЫЛО ЕЩЕ ДО ТОГО, КАК ГИКНУЛАСЬ ВСЯ ТЕМПОРАЛЬНАЯ КОНЪЮГАЦИЯ ЭТОГО МИРА.
– А что это такое, темпоральная конъюгация? – спросила Сюзанна.
Блейн опять разразился своим жутким смехом… но на вопрос не ответил.
– ПРИ МАКСИМАЛЬНОЙ СКОРОСТИ МЫ ДОСТИГНЕМ КОНЕЧНОГО ПУНКТА МАРШРУТА ЧЕРЕЗ ВОСЕМЬ ЧАСОВ СОРОК ПЯТЬ МИНУТ.
– Восемьсот с гаком миль в час, – с уважением в голосе произнесла Сюзанна. – Господи Иисусе.
– РАЗУМЕЕТСЯ, Я ИСХОЖУ ИЗ ТОГО, ЧТО НА ВСЕМ ПРОТЯЖЕНИИ МАРШРУТА ПУТЬ НИГДЕ НЕ ПОВРЕЖДЕН. НО ПОСКОЛЬКУ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ Я ВЫЕЗЖАЛ ДЕВЯТЬ ЛЕТ И ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ ТОМУ НАЗАД, Я НИ ЗА ЧТО НЕ МОГУ РУЧАТЬСЯ.
Стена, огораживающая юго-восточную оконечность города, медленно приближалась – высокая, значительной толщины стена, раскрошившаяся в верхней части. Вдоль нее, насколько хватало глаз, валялись скелеты: тысячи и тысячи мертвых ладцев. Проем, по направлению к которому медленно двигался Блейн, представлял собой небольшой тоннель в толще стены футов, как минимум, в двести длиной, а несущая монорельсовый путь эстакада была абсолютно черной, как будто кто-то пытался взорвать или поджечь ее.
– А если путь где-нибудь поврежден? – Эдди поймал себя на том, что до сих пор, обращаясь к Блейну, каждый раз повышает голос, как будто он разговаривает по телефону с отвратительной связью. – Что тогда будет?
– ПРИ СКОРОСТИ ВОСЕМЬСОТ МИЛЬ В ЧАС? – Блейн, кажется, от души забавлялся. – ЕЩЕ УВИДИМСЯ, АЛЛИГАТОР, ПОКА, КРОКОДИЛ, НЕ ЗАБЫВАЙ, ПИШИ.
– Да ну тебя! – отмахнулся Эдди. – Только не говори мне, что такая крутая машина, как ты, не имеет возможности определить состояние своих же путей.
– ВОЗМОЖНОСТЬ, КОНЕЧНО, БЫЛА, – согласился Блейн. – НО – УВЫ И АХ! – Я ПЕРЕЖЕГ ЭТИ СХЕМЫ, КАК ТОЛЬКО МЫ ТРОНУЛИСЬ В ПУТЬ.
– Но зачем? – Эдди буквально опешил.
– ПРОСТО ТАК ИНТЕРЕСНЕЕ, ВАМ НЕ КАЖЕТСЯ?
Эдди, Сюзанна и Джейк обменялись ошеломленными взглядами. Роланд, однако, как будто нисколечко не удивился – он продолжал мирно сидеть в своем кресле, сложив руки на коленях и глядя вниз с безмятежным видом на проплывающие в тридцати футах под ними покосившиеся лачуги и полуразрушенные дома.
– СЕЙЧАС, КОГДА БУДЕМ ВЫЕЗЖАТЬ ИЗ ГОРОДА, ПОСМОТРИТЕ ВОКРУГ ПОВНИМАТЕЛЬНЕЕ, – сказал Блейн. – И ЗАПОМНИТЕ ТО, ЧТО УВИДИТЕ. ХОРОШЕНЬКО ЗАПОМНИТЕ.
Невидимый салон для баронов нес их к проему в стене. Поезд плавно вошел в тоннель, а когда выехал с той стороны, Сюзанна и Эдди вскрикнули в один голос. Джейк, бросив лишь мимолетный взгляд вниз, тут же зажмурился и спрятал лицо в ладонях. Ыш залился безумным лаем.
Роланд смотрел, широко распахнув глаза. Губы стрелка сжались в тонкую линию, больше похожую на бескровный шрам. Как ослепительным белым светом, разум его и душа преисполнились пониманием.
За Великой Стеною Лада начинались уже настоящие мертвые земли.
7
Ближе к проему в стене эстакада, несущая монорельс, резко пошла под уклон и опустилась на высоту не более тридцати футов над землей. Вот почему то, что случилось потом, потрясло четверых пассажиров, повергнув их в шок… потому что когда поезд вынырнул из тоннеля с той стороны, оказалось, что он скользит на умопомрачительной высоте – восемьсот футов, по меньшей мере, когда не вся тысяча.
Роланд оглянулся на стену, которая теперь удалялась от них. Если до этого, с той стороны, когда Блейн приближался к ней, она казалась им очень высокой, то сейчас, когда перспектива сменилась, стена представлялась ничтожной оградкой – расщепленный каменный ноготок, прилепившийся к краю безбрежной стерильной пустыни. Каменные утесы, мокрые от дождя, громоздясь друг на друга, срывались в бездонные пропасти. Прямо под стеной в скалах виднелись большие круглые дыры, похожие на пустые глазницы. Из этих дыр вместе с хлопьями пурпурного тумана изливалась черная вода и текла мерзкими вязкими струями вниз, перекатываясь через гранитные уступы и собираясь в вонючих отстойниках, которые выглядели такими же древними, как и сами скалы. Сюда, наверное, сливаются все городские отходы, – подумал стрелок. Через край – в яму.
Только это была не яма; это была равнина. Казалось, все земли за городом изначально лежали на плоской платформе гигантского подъемника, и в какой-то момент незапамятного туманного прошлого этот подъемник вдруг опустился, унося с собой здоровенный кусок мира. Одинокий путь Блейна, проходящей поверху узенькой эстакады, словно бы зависал в пустоте между просевшей землей и пасмурным небом, затянутом облаками, раздутыми от дождя.
– А что нас держит? – спросила Сюзанна.
– ЛУЧ, РАЗУМЕЕТСЯ, – отозвался Блейн. – КАК ВЫ ЗНАЕТЕ, ЛУЧ УПРАВЛЯЕТ ВСЕМ И ВСЕ СЛУЖИТ ЛУЧУ. ПОСМОТРИТЕ ВНИЗ – Я СЕЙЧАС ВЫВЕДУ НА ЭКРАНЫ НИЖНЕГО СЕКТОРА ЧЕТЫРЕХКРАТНОЕ УВЕЛИЧЕНИЕ.
Даже Роланда замутило, когда земля под ними неожиданно взмыла вверх, приблизившись к эстакаде. Возникшая в результате картина превосходила в своем уродстве все предыдущие опыты и познания его в области безобразного… а эти познания, как сие ни печально, были весьма обширны. В результате какого-то жуткого катаклизма – из-за которого, надо думать, и перевернулась эта часть мира, вывернувшись наизнанку – вся земля, распростершаяся под ними, была как бы выжжена и расплавлена. Поверхность ее превратилось в застывшее озеро спекшегося черного стекла, вздувшегося пузырями и складками, которые, собственно, и холмами называть было трудно. Между этими складками черная гладь обрывалась вниз, как бы проваливаясь в расщелины и углубления, которые было бы проблематично назвать долинами. Несколько скрюченных низкорослых деревьев тянулись к небу своими голыми изувеченными ветвями; при таком сильном увеличении путешественникам казалось, что это не ветки, а руки безумцев, может быть, буйнопомешанных, которые пытаются их достать. Время от времени на поверхности попадались куски каких-то керамических труб, пробившихся сквозь запекшееся стекло. Большинство либо давно уже вышло из строя, либо просто отключилось, но некоторые из этих труб мерцали таинственным сине-зеленым светом, как будто в недрах земли продолжали работать гигантские горны и печи. Между трубами, набрасываясь иногда друг на друга, летали какие-то странные существа, похожие на птеродактилей, с кожистыми крыльями без перьев и крючковатыми клювами. А над некоторыми из труб кружились целые стаи этих ужасных созданий, согреваясь, наверное, в восходящих от вечных подземных огней потоках тепла.
