Абалдар Йулан плакал, радуясь, что идущий дождь скрывает слезы на его щеках. Кто-то должен был отдать приказ. Кому-то потом придется приносить извинения Императрице, да живет она вечно, а еще раньше, наверное, придется извиняться перед Сюрот. Но причиной слез было не это. И даже не то, что он стоял над телом погибшего друга. Оторвав рукав, Йулан прикрыл лицо Мираджа, чтобы в глаза не попала вода, и бросил стоявшим рядом:
– Разошлите приказ отступать.
Многие вздрогнули. Уже во второй раз Непобедимая Армия потерпела на этих берегах сокрушительное поражение. И Йулан подозревал, что плачет не он один.
Глава 25
Нежеланное возвращение
Сидя за золоченым письменным столом, Элайда рассеянно вертела в руке потемневшую от времени костяную фигурку – изображение диковинной птицы с клювом длиной с туловище – и, слегка забавляясь, слушала стоявших перед ней женщин. Шесть Восседающих от шести Айя хмуро поглядывали одна на другую, переступали бархатными туфельками по расцвеченному яркими узорами ковру, теребили расшитые шали так, что подрагивала бахрома, и более всего походили на гурьбу сварливых служанок, которые и рады бы оттягать друг дружку за волосы, но не решаются поступить так на глазах у хозяйки. Фасетчатые оконные стекла заиндевели, почти скрыв от взора густо валивший снег, однако порой снаружи доносилось завывание леденящего ветра. Но Элайда холода не чувствовала, и не только благодаря горевшим в беломраморном камине толстым поленьям. Душу согревало другое: знали эти женщины или нет – ну, Духара, конечно, знала, да, наверное, и другие – она действительно являлась их хозяйкой. Размеренно тикали искусно сработанные золотые часы, изготовленные по заказу Семейле. Мечта Семейле непременно воплотится в жизнь: Башня восстановит былое величие. Разумеется, под властью прозорливой и мудрой Элайды до Аврини а’Ройхан.
– Все эти толки о тер’ангриалах, якобы способных «контролировать» женщин, умеющих направлять Силу, – не более чем пустые слухи, – говорила Велина холодным и резким, но по-девичьи высоким, а потому не вязавшимся с ее орлиным носом и острым взглядом голосом. Восседающая от Белых являла собой истинный образец Белой сестры во всем, за исключением свирепой внешности. Даже ее простое, снежно-белое платье, казалось, источало холод. – Предметов схожего назначения было найдено очень немного, считанные единицы. Рассуждая логически, можно прийти к выводу – даже найди кто-то один или, что уж вовсе невероятно, несколько таких тер’ангриалов, это дало бы возможность «обуздать» не более двух-трех женщин. Следовательно, рассказы о так называемых Шончан полны нелепых преувеличений. Если женщины «на поводках» и существуют, то они не могут направлять. Вне всякого сомнения. Не спорю, эти люди и впрямь захватили Эбу Дар, Амадор, а возможно, и другие земли, но совершенно очевидно: они действуют по указке Ранда ал’Тора, который, видимо, хочет нагнать страху на все народы, чтобы собрать побольше приверженцев. Точно так же он использует этого Пророка. Простая логика, и ничего больше.
– Приятно слышать, Велина, что ты по крайней мере не отрицаешь захвата Амадора и Эбу Дар, – язвительно заметила Шеван. Костлявая Коричневая Восседающая не уступала ростом большинству мужчин, и даже густая шапка курчавых волос не могла придать миловидности ее резко очерченному лицу с острым подбородком. Она говорила, то поправляя шаль, то разглаживая шелковую юбку цвета темного золота, и в голосе женщины звучала нескрываемая насмешка. – Я бы не взяла на себя смелость судить, что может быть, а чего не может. Например, не так давно решительно все «знали» – помешать женщине направлять может только щит, свитый сестрой. Но вот выясняется, что существует простенькая травка, вилочник, попив чайку из которой, любая из нас не сможет направлять несколько часов. Открытие полезное, пока дело касается неуправляемых дичков и им подобных, но, как мне думается, не слишком порадовавшее тех, которые полагали, будто им все известно. А? Так почему же не допустить, что кто-то заново научился изготовлять тер’ангриалы!
Элайда поджала губы. У ее не было ни малейшего желания «допускать» недопустимое. Коли уж за три тысячи лет ни одна сестра в Башне не раскрыла секрет изготовления тер’ангриалов, то обсуждать такую возможность попросту глупо. А неуместное упоминание о корне вилочника вызывало только досаду. Несмотря на все ее старания, секрет опасной травы каким-то образом становился известным каждой послушнице, едва прибывшей в Башню. Хотя это знание и вправду никого не радовало. Какой сестре приятно сознавать, что она может оказаться беззащитной перед кем угодно, у кого найдется чуток травки да кипяток для заварки? Многие – это было видно по Восседающим – считали корень вилочника чуть ли не худшим из ядов.
Стоило помянуть проклятую траву, и в огромных, темных глазах Духары появилось тревожное выражение: она напряглась, вцепившись в темную, самого темного из мыслимых оттенков красного цвета, юбку. Седоре сглотнула и сжала пальцами только что врученную ей Элайдой тисненую кожаную папку, хотя обычно круглолицая Желтая держалась с холодным изяществом. А Андайя поежилась! Поежилась и судорожно затянула окаймленную серой бахромой шаль.
Интересно, думала Элайда, как бы они переполошились, узнав, что Аша’маны заново открыли искусство Перемещения? Те самые Аша’маны, о которых им и говорить-то себя заставить трудно. Но до поры она не собиралась делиться с ними этим знанием.
– Чем строить догадки, не лучше ли заняться тем, что нам точно известно? – твердо произнесла сумевшая овладеть собой Андайя. Ее светло-каштановые волосы падали на спину блестящей волной, а голубое, с серебристыми вставками в разрезах платье было сшито по андорскому фасону, однако выговор выдавал в ней тарабонку. Не будучи ни особенно низенькой, ни слишком худенькой, она почему-то всегда напоминала Элайде воробышка. И никак не выглядела мастерицей по части ведения переговоров, хотя именно в этой области имела несомненные заслуги. Ее обращенная к остальным, не слишком-то теплая улыбка тоже казалась воробьиной: возможно, из-за манеры держать голову. – Болтать попусту – значит терять драгоценное время. Мир висит на волоске, и я не хочу растрачивать целые часы, выслушивая разглагольствования насчет логики или напоминания о секретах, известных каждой пустоголовой послушнице. Может кто-то из вас сказать хоть что-нибудь полезное?
Для воробышка она высказалась довольно едко. Велина побагровела, а лицо Шеван потемнело.
