Ее противница ласково и победительно улыбнулась.
— А зачем врать самой себе? Повторяй за мной: Амона не существует, этот мир — иллюзия. Все вокруг — иллюзия.
Лезвие меча вдавилось в плоть. По запястью медленно потекла кровь.
«Брось оружие и прекрати дурить, Кэсс».
Рабыня вздрогнула, когда в голове раздался такой знакомый, такой родной голос Хозяина. Ненастоящего, как ей сейчас внушали.
— Ну вот… Опять, — с грустью покачала головой неприятельница. — Девочка моя, ну зачем, зачем ты себя мучаешь?
«Брось. Меч».
Рука разжалась сама собой, оружие упало на песок. Претендентка подняла голову и встретилась взглядом с самой собой.
— Я мечтательная. Запутавшаяся. Я боюсь его потерять. Ты права. Но он не сон. Он настоящий, — убежденно сказала она, улыбнулась и любовно погладила браслет. — И… я не хочу другой жизни.
— Малыш… — снова вздохнула стоящая напротив. — Мне жаль тебя, но… Ты всегда будешь сомневаться. Всегда.
Собеседница с безмятежностью улыбнулась.
— Нет. Сомневаешься ты, — она шагнула к своему отражению, то дрогнуло и попыталось отстраниться, но Кассандра удержала его за локти. — Ты страдаешь, поскольку не веришь, что все это — реальность. И из-за этого заставляешь страдать меня. И нам обеим в результате плохо. Не бойся, малыш, я не оставлю тебя один на один со страхом. Ты — это я. Просто верь мне.
И она притянула девушку к себе, обнимая за теплые плечи.
— Верь мне. Я не сумасшедшая.
Тело противницы медленно утрачивало плотность. Легкий туман выскользнул из рук нииды, приласкав разгоряченный лоб. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой цельной. Такой сильной. Лишенной сомнений и страхов. Не веря в случившееся чудо, счастливица. Туман медленно таял…
…- И что теперь? — спросила Кэсс. — Убьешь меня?
Натэль стояла, вжав острие клинка в шею подруги.
— Нет, — голос у неё дрожал.
— Убьешь себя?
— Нет, — она с трудом выплюнула это слово. — Я не заслужила смерти. Да, я виновата перед тобой, но это не то преступление, которое смывают кровью. Да, я дешевка, да, никому не нужна, но я не убийца. И знаю — ты сейчас просто околдована. А я никогда не подниму руку на того, кто мне дорог. Может, я доступная и вульгарная, но честная. И не пытаюсь казаться кем-то другим.
Соперница презрительно усмехнулась.
— Ты — жалкая. Признаешь, что ничего не стоишь, но не можешь ни обидчика своего убить, ни себя, чтобы не мучиться. Ну? Так и будем стоять?
Её противница с трудом сглотнула, но острие от белой кожи не отвела.
— Ты не обидчица. Ты сказала правду. Я и сама знаю, что жалкая и никому не нужна. Но я хочу жить.
Рука, сжимавшая меч, дрожала, однако голос был тверд.
— То есть клинч? — спросила Кассандра.
Синеволосая претендентка моргнула, чтобы разогнать пелену слез. Она не поняла сказанного и не знала, что делать, поэтому повторила:
— Я хочу жить. Но тебя убивать не стану.
— Значит, так и будем стоять? — собеседница подалась вперед, вжимаясь шеей в острую сталь.
Суккуб чуть ослабила давление, слегка отступила. Подруга осклабилась. Это было совершенно непривычное для её лица выражение. Нат яростно кусала губы. Она оказалась в тупике, но понимала, что обидные слова, срывающие с губ нииды, на самом деле нииде не принадлежат. Это все колдовство. Никакое соревнование не стоит того, чтобы убить дорогого человека, пускай и находящегося под чарами. Но девушка продолжала хищно скалиться и наваливаться на клинок.
— ХВАТИТ!
Подопечная Тирэна отдернула оружие, а неприятельница засмеялась, когда отчаявшаяся обеими руками схватила меч и направила себе в живот. В карих глазах вспыхнуло торжество, но в этот миг претендентка стиснула зубы и, неожиданно для своей соперницы, оттянула одной рукой кожу на талии, а другой всадила клинок в плоть, аккурат между собственными пальцами и ребрами. Отчаянная авантюристка все рассчитала правильно.
От тошнотворной боли сознание помутилось, и несчастная рухнула на песок, захлебываясь криком и проваливаясь в темноту. Она поняла: от неё требовалось что-то одно — либо убийство, либо смерть. Противница не просила ничего иного, поэтому оставалось только одно — погибнуть. Почти погибнуть. Это был риск. Но ничего иного горе-интриганка придумать не смогла. Еще одна жалкая попытка обмануть судьбу. Ну, а если и не сложится, она все равно без сознания. Так хотя бы умирать нестрашно.
…Кассадра и Вилора стояли посреди арены и смотрели, как медленно рассеивается туман, открывая два окровавленных тела, лежащих на рыхлом песке.
— Нет… — выдохнули девушки почти одновременно.
Они не обратили внимания на Лиринию, её поза и торчащий из спины клинок не оставляли никаких иллюзий, но суккуб, скорчившаяся и, зажимающая руками истекающий кровью бок, была жива. Она судорожно дышала, однако синие глаза смотрели невидяще. Беспамятство, граничащее с обмороком.
Претендентки ринулись к страдалице.
— Натэль, Натэль… — ниида посмотрела на безобразную рану и вскинула испуганный взгляд на вампиршу.
— Морок… — выругалась та. — Ну как же так! Держи её.
С тонких пальцев Ви стекла на окровавленную плоть капля ослепительного света. Да, такое лекарство дорогого стоит… Плевать! Следующее соревнование только через месяц, успеют восстановиться. Надо спешить, пока на арену не вскочили демоны или Рорк и не успели их растащить. Кассандра вцепилась в плечо подруги, щедро делясь с ней силой. С трибун что-то протестующее закричали, но упрямицы не обратили на это ровным счетом никакого внимания. Увы, самоуправство длилось недолго.
Чьи-то сильные руки вцепились Вилоре в плечи и рванули прочь, рабыню Амона тоже потащили в сторону, не позволяя ослушницам расшвыриваться Стихией за месяц до решающего состязания. Но главное уже было сделано — подопечная Тирэна сидела, растерянно шаря ладонями по зажившей ране и озираясь. Она выбыла из соревнования, но каким-то образом выжила. С души, словно свалился огромный камень — она свободна. Больше не придется сражаться, что-то доказывать, бояться.
Все закончилось.
Все.
Это проигрыш.
Из глаз девушки потекли слезы.
Никогда прежде она не была так несчастлива.
* * *
— Натэль! — мертвящий голос оракула нельзя было спутать ни с чьим другим. — Ты не прошла испытание. Конечно, страх тебя не поборол, но и ты его побороть не сумела.
Суккуб подняла голову, невидяще глядя на арену. Она обводила Поприще пустым взглядом и отстраненно отмечала, что почти все зрители подались вперед, желая услышать приговор. Ситуация-то и впрямь была щекотливая. Шлюху с синими волосами нельзя считать ни победившей, ни побежденной. И что теперь прикажете с ней делать?
