Световой меч полоснул по парку рядом с рыночной площадью, и прежде чем Джастин успел обернуть смертоносное острие к Железной Страже, деревья загорелись как свечки, озаряя рожденный магией сумрак.
Сплюнув кровью, Джастин заставил себя отрешиться от жара и чада, от белой агонии умирающих и вновь полоснуть лучом по наступающей Железной Страже. Вокруг шара бушевала огненная буря, корзина раскачивалась из стороны в сторону. На сей раз Серому магу удалось не позволить лучу отклониться в сторону города. После нескольких его взмахов от конного отряда Железной Стражи осталось не более двух десятков бойцов.
Прорезав световым клинком дымящийся ров между конниками и спешащей следом пехотой, Джастин шире раскинул по небу магическую сеть, силясь уловить в нее как можно больше света.
Железная Стража прорвалась к укрытию. Мартан вскочил на каменную стену и, сразив из лука передового всадника, прыгнул в его седло. Сидя верхом и размахивая саблей убитого, он не подпускал врагов к Гуннару.
Джастин был оглушен шипением и свистом огненных стрел, светового меча и треплющего шар ветра.
Бойцы Железной Стражи окружили Мартана, и один из них рубанул его клинком по незащищенному боку. Моряк выронил саблю.
Закричав от отчаяния, Джастин полоснул губительным лучом по трем наседавшим на Мартана стражам, не прекращая при этом стягивать свет и гармонию отовсюду, докуда мог дотянуться. Направляемая им гармония изливалась с небес, подобно водопаду.
Джастин больше не ощущал Мартана и воспринимал лишь волю продолжавшего тянуться к небесам Гуннара, однако продолжал полосовать склон световым лучом, разбрасывая тела, вспарывая землю и расплавляя камни.
Холм содрогнулся. Зародившаяся в его недрах волна покатилась на север. Всколыхнулся и воздушный шар, однако не слишком резко, поскольку из-за утечки воздуха удерживавшие его веревки уже дали слабину. Сила подземного толчка вздыбила и разбросала как щепки тяжеленные плиты, устилавшие дорогу. А потом землетрясение докатилось до города, и дома — те, что еще не оплавились, не взорвались и не рассыпались по камушкам, — закачались словно лодки в прилив. Твердая почва, на которой они были воздвигнуты, заходила ходуном, дрожа словно желе. Одна волна следовала за другой, и массивные балки ломались, как сухие былинки, а толстые стены разлетались фонтанами кирпича и камня.
Красно-белые волны разрушения и гибели хлынули назад, к Джастину, и он обратил свой меч против этой кровавой белизны, прорезая ее в отчаянном стремлении защитить себя, Гуннара и даже далекую Дайалу. Потом луч полоснул по горстке Белых копейщиков, находившихся уже почти под самым шаром.
На сей раз снизу не донеслось ни единого возгласа — копейщики погибли мгновенно, превратившись в ничто и оставив после себя лишь волну белой боли. Почти весь обращенный к Фэрхэвену склон холма поблескивал, как стеклянное озерцо, над поверхностью которого то здесь, то там возвышались островки руин.
Ослепленный белой агонией, Джастин упорно пытался восстановить равновесие сил и направить свитый из хаоса и гармонии клинок на Белых магов, которые, со своей стороны, не прекращали осыпать его огненными стрелами. Щиты Гуннара отражали большую часть ударов, однако корзину трясло, а оболочка продолжала стравливать воздух. Шар терял высоту. Прищурившись, Джастин сконцентрировался, не позволяя себе утратить спокойствие даже когда сплетенный из хаоса щит Высшего Мага отразил первый удар его клинка.
Отскочивший луч ударил в центр Фэрхэвена, и каменная кладка белых зданий распалась. Древние деревья вспыхнули, а мостовые превратились в огнедышащие реки расплавленного белого камня.
Даже в корзине шара сделалось жарче, чем бывало в Каменных Буграх в самый знойный полдень. Смрад немыслимого пожара не давал дышать. Немногие устоявшие дома превратились в печи, в которых живьем запеклись их жители.
Чудовищной силы импульс хаоса — продукт отчаянных совокупных усилий Белых, объединенных волей Высшего Мага, чей образ — напряженное лицо и широкие плечи — заполнил сознание Джастина — выплеснулся в небо огненным протуберанцем.
Ценой нечеловеческого напряжения Джастину удалось поглотить эту энергию и, свив ее воедино с гармонией, направить назад, на прикрывшихся щитами Белых. Земля вокруг них бурлила и клокотала, как кипящая вода, но чародеи не только держались, но и продолжали атаковать. Удачно пущенная огненная стрела пережгла одну из крепивших корзину к оболочке веревок. Корзина завертелась. Джастин вцепился руками в борта, и луч вновь заметался по склону, обратив в столбики угля росшие за дорогой деревья. Снова выровняв луч, инженер постарался направить гармонизированный свет в точку сосредоточения хаотической энергии.
Казалось, что земля вспучилась и провалилась одновременно. Гармония и хаос извергались в небо и поглощались, втягиваясь в недра. В столкновении яростных лучей света и тьмы рождалось слепящее зарево.
Юго-западнее щита, прикрывавшего Белых магов, световой клинок, соскользнувший с него, превратил дорогу в глубокий ров с оплавленными стенами. Усилием воли Джастин снова и снова устремлял луч к средоточию Белой силы, но сотворенный мощью Высшего Мага щит выдерживал удар за ударом. Пульсируя и прогибаясь, он отбрасывал луч в долину, на город.
С каждой такой вспышкой все больше и больше зданий оплывали растаявшими каменными свечами, пока вся долина не оказалась погребенной под слоем черного, серого и белого пепла, из которого проступали обсидиановые кости бывших строений.
Держась за корзину, Джастин из последних сил обрушил световой меч на щит Высшего Мага. Слишком сильный, луч грозил окончательно вырваться из-под контроля своего создателя.
Взорвался весь мир.
Волны черного и белого, рябь гармонии и хаоса, клинки обеих стихий пронизывали его, прокатывались сквозь него, терзали его. Закрыв глаза, Джастин попытался представить себя лоркеном Наклоса, укорененным в почве и впитывающим корнями гармонию из глубинных вод и залежей железа, пролегающих под Кандаром. Растением, живущим и выживающим, несмотря на смертоносные удары хаоса.
Шквальный ветер подхватил корзину, словно океанская волна. Пальцы Джастина впились в корзину, пляшущую, словно утлый челн в бурном море, и он почувствовал, как лопнула одна из удерживавших шар веревок.
Почти не осознавая, что прокусывает собственный язык, Джастин скрутил хаос и гармонию своего клинка в тончайший жгут, позволяющий сосредоточить усилие в одной точке. Не для того чтобы пробить непробиваемый щит, а ради того, чтобы замкнуть сотворенный Белыми магами хаос в гармонии, соединив оба первоначала в равновесии.
