— Здравствуй, мой господин, — в один голос поздоровались девушки.
— Здравствуйте, — кивнул секретарь, поглаживая аккуратную седую бородку.
— Это мои подруги, папа, — вышла из-за его спины Фанико. — Юмико Сайо, воспитанница господ Айоро и Ясако Сабуро, дочь десятника Одзаво Сабуро.
— Я рад, что вы посетили наш праздник, — проговорила тучная пожилая женщина, очевидно, мать Фанико.
— Мы пришли всех раньше, чтобы первыми вручить подарки нашей лучшей подруге, — сказала Сайо, поклонившись.
— Подарки будут дарить в свое время, — напомнил господин Тойо.
— Ну, тогда мы их покажем, чтобы порадовать твою дочь уже сейчас, мой господин, — улыбнулась Сайо.
Секретарь посмотрел на дочь, которая ответила ему умоляющим взглядом, и рассмеялся.
— Ладно, девочки, показывайте.
Вдвоем с супругой они стали осматривать накрытые столы, обмениваясь негромкими замечаниями. Потом госпожа Тойо тяжело уселась на скамеечку у главного входа в павильон, ее супруг направился к украшенному аркой проходу в зеленой стене кустарника, за которой виднелась верхушка такого же шатра.
Девушки отошли в сторонку.
— Это тебе от меня и господ Айоро, — сказала Сайо, протягивая черную коробочку. — На день рожденья.
— Какие красивые! — проговорила Фанико, с жадным вниманием разглядывая серьги в виде дельфинов. — Большое тебе спасибо.
— Прости, Тойо-ли, — поклонилась Сабуро. — Мои родители не так богаты, как опекуны Сайо. Поэтому я прошу тебя не обижаться на скромный подарок.
Девушка достала из-за пояса длинный узкий футляр.
— Вот возьми, пожалуйста.
Тойо аккуратно открыла крошечный ящичек. Но черном бархате белела длинная серебряная заколка с небольшой, искусно сделанной золотой бабочкой.
— Благодарю тебя, Сабуро-ли, — Фанико в знак самых лучших чувств легонько пожала пальцы Ясако.
В это время возле павильона остановились еще одни носилки. Из них выбралась молодящаяся дама в кричаще ярком платье и тоненькая девушка в скромной коюбе.
— Кто это? — тихо спросила Сайо.
Фанико бросила быстрый взгляд.
— Баронесса Томоро. Простите, девочки, пойду встречать.
— Конечно, Тойо-ли, — улыбнулась Сайо. — Иди, у тебя еще столько дел.
Дочь секретаря ответила обворожительной улыбкой, и ловко обходя столики, поспешила навстречу новой гостье.
Постепенно павильон наполнялся нарядно одетыми женщинами и девушками. Каждую из них мать и дочь Тойо встречали радушными поклонами и приглашали отведать скромного угощения. Одноклассницы Фанико образовали свой кружок, где, посмеиваясь, вспоминали школьные истории, ревниво разглядывали наряды друг друга. Из-за зеленой изгороди доносился негромкий гул мужских голосов.
Блистая шикарными нарядами и драгоценностями, появились придворные дамы. Увидев опекуншу, Сайо взяла подругу за локоток и направилась к Айоро.
— Моя госпожа, — поклонилась она. — Разреши представить тебе мою подругу Ясако Сабуро.
Дама милостиво кивнула в ответ на глубокий поклон дочери десятника.
— Как здоровье твоего уважаемого отца? — любезно спросила она.
— Благодарю за заботу, моя госпожа Айоро-ли. Отец здоров и просил передать тебе свое уважение и почтенье.
— Я не забуду его заботы и самоотверженность в нашем путешествии на север, — с этими словами госпожа Айоро поклонилась, дав понять, что аудиенция закончена.
Сабуро правильно поняла намек и, поклонившись, отошла к одноклассницам.
— Как себя чувствует мой супруг? — первым делом спросила опекунша.
— Когда я направилась сюда, он отдыхал, моя госпожа, — ответила воспитанница. — Симара говорит, что выздоровление идет даже быстрее чем обычно. Господин Айоро очень сильный человек.
— Ты даже не представляешь насколько, — согласилась женщина и, улыбнувшись, спросила:
— Как тебе здесь?
— Парк великолепен, — ответила девушка. — А больше я пока ничего не видела.
Айоро негромко рассмеялась.
— Я не буду чрезмерно опекать тебя, — проговорила она. — Веселись, радуйся прекрасной погоде, щедрому угощению и не самому плохому обществу.
— Спасибо, Айоро-ли, — поклонилась воспитанница.
— Но если случится неприятность, — стала серьезной опекунша. — Находи меня немедленно. Не пытайся выпутаться самостоятельно.
— Я выполню твои пожелания, моя госпожа, — твердо пообещала Сайо и тут же спросила. — Господин Айоро сказал, что если мне предложат переночевать, я могу остаться.
— Не можешь! — нахмурилась опекунша и, глядя на удивленную воспитанницу, улыбнулась. — А должна!
— Я поняла тебя, Айоро-ли, — поклонилась воспитанница, в душе надеясь, что подобного предложения не последует. Они обсудили наряды некоторых дам, при этом опекунша высказала целый ряд критических замечаний, а воспитанница в основном помалкивала, ограничиваясь многозначительными междометиями. К сожалению, поупражняться в злословии долго не пришлось. Гостей пригласили на соседнюю лужайку, где была сооружена сцена и расставлены длинные скамейки, разделенные проходом.
Почти вровень со сценой располагался невысокий помост с тремя креслами. Из прохода в живой изгороди напротив чинно выходили нарядно одетые мужчины, занимая свою часть посадочных мест. Как заметила Сайо, молодых людей оказалось не так уж и много, в основном это были солидные, взрослые мужчины. Едва все успели занять свои места, появился отец именинницы. Низко кланяясь, он сопровождал невысокого, полноватого мужчину в желто-голубой одежде с бриллиантовым гербом Канаго на груди и двух женщин: немолодую статную красавицу и девушку, ровесницу Сайо. Наряды жены сегуна и его старшей дочери сверкали золотом в свете заходящего солнца. Собравшиеся приветствовали властителя низким поклоном. Канаго благожелательно кивнул и прошел на помост.
— Это их высочества и принцесса Сато, — вполголоса проговорила Айоро. — Нет наследника и еще двух принцесс.
— А почему? — поинтересовалась воспитанница.
— Они еще слишком молоды, — пояснила опекунша. — Принцу Муно всего шесть лет.
Шум затих. Слуги быстро расставили вдоль края сцены яркие фонарики. На помост поднялся маленький пышно одетый человечек с губастым лицом и длинными седыми волосами. Низко поклонившись сегуну и гостям, он заговорил писклявым голосом, иногда тоскливо подвывая.
— Я, Эдо Роздо, придворный драматург господина Канаго, хочу представить новую пьесу «Сито и Гито.» В ней пойдет речь о двух влюбленных, принадлежащих к враждующим родам. Не в силах сделать выбор между верностью семье и любовью, они убивают друг друга. На их похоронах главы родов клянутся в вечной дружбе.