А не сентиментальные нравоучения для великовозрастных тетех.
Через секунду котенку уже откручивали голову. Лахджа к своему удивлению обнаружила, что у Бухнака она вращается в любую сторону, как на шарнире. Под любопытным взглядом мужа она принялась крутить в одну сторону, заглушая вопли бушука пением:
— Ля-ля, ля-ля!.. Ля-ля, ля-ля!.. Крутим-крутим мы дер киттен, отвинтим ему башку!..
— Интересно, что там внутри? — подлез поближе Майно. — Может, там сидит и дергает рычажки маленький ла-ционне?
— Откуда ты зна!.. а-а!.. про ла-ционне?.. — выкрикнул котенок.
— Ля-ля-ля-ля!.. Ля-ля-ля-ля!.. Мы открутим котенку башку!..
Веронике стало жалко Бухнака, она схватила его за задние лапки и попыталась отнять у мамы, но так стало только хуже. Теперь бушука еще и растягивали в разные стороны.
— Пустите меня, я все понял! — завопил он. — Уважаемый апостол, я был неправ!
— Повторяй это громче! — потребовала Лахджа. — Поклоны мне бей! Унижайся!
— Лахджа! — нахмурился Майно.
— Что?! Он меня оскорбил! Вломился в нашу спальню и наговорил мне гадостей ни с чего!..
— Все равно, хватит! Давай просто вызовем Совнара и вернем ему внука!
— Хм-м-м… хорошо.
— Нет! — испугался Бухнак. — Тысяча извинений, уважаемый апостол! Тысяча! Я больше не буду, только не надо!
Впервые он принял в этом доме свой истинный облик, в котором выглядел как совсем мелкий бушук — подростковой внешности, вихрастый, в кургузом зеленом пиджачке, зауженных брючках и лакированных туфлях. Спрыгнув на пол, он принялся бить униженные поклоны, и Лахдже стало противно.
А когда Бухнак еще и попытался облобызать ей ступню, она просто выкинула его за дверь.
— Фу, нельзя меня трогать, если не разрешаю! — вспылила демоница.
Вероника торопливо отодвинулась от мамы.
— Нет, ежевичка, тебе можно, — успокоила та. — Мы же семья. Ему нельзя. Фу, слюни!.. бушукские слюни!.. Я в ванну.
Перешагнув через Бухнака, опять ставшего котенком, Лахджа унеслась вниз, в большую ванную с бассейном. По дороге она приговаривала:
— У нас слишком много пришлых демонов! Все время кто-то… а-аргх!..
Вероника училась. Решала примеры с первых страничек «Обучателя». Напротив сидела мама и проверяла ответы. За правильные она Веронику хвалила, а неверные требовала перерешивать.
Астрид дома не было — гуляла где-то с друзьями. Дядя Звиркудын приехать не смог, но своих внуков на несколько дней в гости прислал, и теперь они с Астрид, Копченым и Зубрилой все время носились где-то по лесу или ездили на омнибусе в Радужницы.
Астрид спешила веселиться. До конца каникул еще далеко, конечно, но все-таки сегодня уже Гранитный Горностай, через пятнадцать дней Добрый День и новый год, а еще через восемь надо возвращаться в школу. Астрид исполнится девять лет, и она пойдет в четвертый класс.
Этим летом мама с папой обдумывали, не попробовать ли и Веронику отправить в школу пораньше, но в конце концов решили, что не стоит. Дело даже не в том, что ей всего четыре с половиной, а в том, что если она призовет какую-нибудь тварь в школе, рядом с Радужницами, проблем будет гораздо больше, чем когда она делает это здесь.
Возможны жертвы. Среди детей. И с этим, в общем, трудно что-то поделать.
Лучше уж пусть до Клеверного Ансамбля будет на домашнем обучении, благо заниматься с ней всегда есть кому.
К сожалению, арифметика не вызывала у Вероники такого же воодушевления, как литература. Даже небольшие числа она пока что складывала и вычитала очень медленно.
Пока что девочка владела только одним способом — рисовать или вычеркивать палочки, считая их по одной, а потом пересчитывая все вместе. Часто ошибалась. До решения примеров в уме ей еще далеко, а к чему-то посложнее переходить и вовсе бессмысленно.
— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… — терпеливо бубнила Вероника, рисуя палочки. — Плюс один, два, три, четыре, пять, шесть… А всего получается… один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать… тринадцать, мам, семь плюс шесть — это тринадцать!
— Молодец, умница, — похвалила мама. — У тебя талант.
— Пьявда?!
— Конечно. Но его надо развивать. У тебя хорошая наследственность, почти все твои предки были очень умными и талантливыми, но без учебы это не поможет.
Вероника кивнула, о чем-то размышляя.
И тут из сада раздался грохот. Лахджа выглянула в окно и увидела, что Астрид разносит деревянным мечом тренировочного болвана.
Демоница вздохнула и поднялась.
— Сейчас, ежевичка, — сказала она. — Маме надо отойти.
Астрид злилась. Она остервенело лупила куклу, которая вообще-то для этого и предназначена, но в каждый удар словно вливалась ее злость, ее ярость — и кукла трещала несмотря на руну Укрепления.
С утра все было нормально. Астрид гуляла с Зогой, Дзютой, Копченым и Зубрилой, играла с ними в огробег и поиски сокровищ, ее единогласно выбрали атаманом разбойничьей шайки, и она чувствовала себя самой кудесной девчонкой на свете… а потом кто-то спросил, чего она не привела сестру.
Кто же это был?.. Да, точно, Зубрила. Они просто есть захотели, и глупый гоблин вспомнил, что Вероника умеет призывать курочку. И вообще всякую еду. А Копченый, этот дурак и тупица, который не заслуживает имени Друлиона, зачем-то рассказал всем, как Веронике решил пример блаженный глас с небес. Может, сам Елегиаст ей ответил. И Зога с Дзютой сразу иззавидовались, потому что они тупые и плохо учатся.
Зога, правда, этим летом сдал экзамены в Клеверный Ансамбль и осенью пойдет учиться на волшебника, но он его с трудом сдал, всего на семьсот двенадцать баллов. Это очень мало, родителям придется кучу денег отваливать, чтобы его учили. А Дзюта будет сдавать только в следующем году, но он тоже тупой. Так что они вместе принялись громко завидовать этой суперталантливой ежевичине, которая, вообще-то, младшая, а теперь вообще средняя сестра и даже не демон никакой, а просто полудемон, а полудемон — это вообще гоблинно!
Астрид снова хрястнула мечом по болвану, и у того треснула шея. Глупые мальчишки. Ну их всех. Астрид, что, виновата, что ей не досталось такой же штуки, как у Вероники? От нее, конечно, пока больше неприятностей, чем пользы, но все равно, почему она ее получила, а не Астрид? Ведь это она старшая сестра! И дочь демолорда! И… и… и папе она не родная на самом деле… и не Дегатти никакая, а так просто… котомка она… вдовья котомка, которой из жалости дали фамилию…
Астрид скуксилась. У нее задрожали губы, а голова болвана покатилась по земле. Вот. Она зато сильная. Необязательно быть дочкой волшебника. Дочка демолорда — это даже кудесней, гораздо. Это Вероника должна завидовать
