Не было тяжёлого хриплого дыхания, рвущегося из глоток, не тряслись от пережитого страшного напряжения руки: друг перед другом стояли путники. Зато были глаза, которые окатывали врагов ненавистью и презрением.
— Приплыли ребята, — резюмировал Болт.
Воздух разом затвердел как камень, превратив его в неподвижную статую. Болт не мог видеть, что таким же неподвижным изваянием стал Фор. Меж неподвижными фигурами путников появилась третья, она возникла словно из ничего сначала прозрачной тенью, но быстро налилась формой, красками и превратилась в Рогиола. Путники из диверсионной команды расслабились, быстро разобравшись, что пришла помощь, без которой им сейчас было бы очень кисло. Рогиол остро глянул на них, дескать: «толку‑то с вас» и перенёс внимание на облепленные прозрачной субстанцией фигуры.
— Я знаю, что вы оба меня слышите. Сразу скажу, чтобы вы не надеялись на вашего мага — его я сковал сложнейшим заклятьем, и даже с его способностями освободиться из пут не получится. Ещё скажу то, что возиться с вами более не намерен и уничтожу здесь и сейчас. В самых своих страшных снах я не мог предположить, что найдутся люди, способные принести мне столько неприятностей и разочарований. — Рогиол обернулся, — то, что я буду говорить сейчас, не для ваших ушей.
Короткий взмах рукой — и диверсанты замерли в неподвижности.
— Вы, — маг снова повернулся к Болту и Фору, — едва не сгубили дело всей моей жизни! — голос Рогиола с каждым словом становился громче и злее. — Казалось: вот оно! Ещё момент и я сумею осуществить величайшее деяния из всех, когда‑либо совершённых магами моего мира! Но появился мерзкий пришелец из другого мира, который возомнил, что ему лучше знать, что нужно, а чего не нужно Страйду и стал мне гадить где только можно! Мало того, что он заставил некоторых, ранее преданных нашему миру людей работать на себя, так ещё сумел с их помощью украсть огромное количество магии. Естественно, он мог знать, что эта магия крайне нужна мне для важнейшего дела, более того — он наверняка знал это, значит, заслуживает жесточайшего наказания! Так вот, — глаза Рогиола теперь смотрели только на Болта, — я сумел разобраться в том чудовищном плетении боли, которое ты сбросил на меня тогда, на берегу. И даже более — я теперь знаю, почему оно не действует на тебя. — Рогиол медленно обошёл вокруг неподвижного Болта, словно примериваясь, откуда бы поудобней ударить. — Теперь тебе не спастись от боли, путник враждебного мира. Вместе с плетением боли я обрушу на тебя беспамятство и ты не сможешь вспомнить, как бороться с страданием. Тебя ждёт страшная смерть.
Глаза Болта, тускло блестевшие за ледяной коркой застывшего воздуха, вдруг ярко сверкнули. Пока Рогиол разглагольствовал, путник потихоньку сумел войти в состояние абсолюта, прощупать свою прозрачную тюрьму и слабое место в ней таки нашлось. Этой слабиной был как раз визуальный контакт, который маг сохранил для того, чтобы враги увидели его величие перед смертью. Что поделать — Рогиол любил эффекты, в которых он выступал главным действующим лицом. Маг вдруг почувствовал, что горящий взгляд Болта держит его, не даёт отвести глаза в сторону. Он попробовал отступить, но это простое действие тоже оказалось недоступным! Путник, непонятно каким способом, сумел сковать его — величайшего мага Страйда! Пока Рогиол лихорадочно пытался найти выход из создавшегося положения, взгляд Болта начал разрушать застывшую воздушную корку, она начала трескаться и отваливаться то там, то сям. Внезапно рука Болта с треском вылетела из прозрачной тюрьмы, окутанная облаком сверкающих осколков и схватила Рогиола за горло.
— А теперь послушай меня старый козёл! — Болт вплотную притянул голову мага к себе. — Для начала я дам тебе в морду за всё хорошее, точнее плохое, которое с твоей точки зрения выглядит хорошим.
Кулак путника врезался в скулу мага, после чего из его рта вылетело несколько зубов. Следующий удар был не менее эффектным, потому зубов во рту Рогиола после этого почти не осталось.
— Сколько людей умерло голодной смертью в Страйде с тех пор, как ты начал копить магию для своей бредовой затеи, не считал? Или ты действуешь по принципу: лес рубят — щепки летят? Не слишком ли много щепок для удовлетворения прихоти свихнувшегося колдуна? — Болт ещё раз смачно врезал по скуле мага. — Да не дёргайся ты. Грилл давно освободился от твоей магической верёвки. Ты старик и не видишь, что молодые таланты могут гораздо больше тебя. Я бы с удовольствием угробил тебя немедленно, но есть люди, которые отдают мне приказы. Сейчас один из них будет с тобой говорить. — Болт с отвращением отшвырнул Рогиола, словно куклу, тот упал и замер на полу горкой тряпья.
В воздухе нарисовалось лицо Гринвелла.
— Рогиол, теперь я знаю, на что ты копишь гигантский запас магии. Ты хочешь одним ударом пробить новую Тропу для того чтобы твой изолированный Страйд стал полноправным звеном цепочки миров. Цель благородна, слов нет. Но методы страшны, за время накопления запаса магии погибло сорок процентов населения Страйда. Более того — то, что ты задумал, невозможно даже в теории. В твои расчёты вкралась роковая ошибка, из‑за которой ты обречёшь свой мир на гибель. А всё из‑за того, что ты не знаешь откуда вообще появился Страйд. Это аномальный мир — дыра в пространстве, он появился в результате неудачного эксперимента, проведённого в древности могучим магом Диозоном. Он попытался вставить в цепь миров ещё один, в результате чего и появился Страйд. Твой мир не может стать звеном цепи никогда, потому оставь свои идеи и немедленно займись экономикой Страйда, благо, накопленные запасы помогут быстро вернуть былую мощь вашим заводам и предприятиям. Я, в свою очередь, обещаю, что буду помогать в бесперебойном снабжении магией твоего мира и не позволю агрессорам а‑ля Гул‑Магот напасть на вас. Таковых в цепи миров, думаю, это тебе известно, предостаточно. Страйд сейчас в плачевном состоянии и только ты сможешь быстро поправить положение. Потому я не позволю сейчас своему путнику уничтожить тебя, хотя он явно не согласен с моим мнением. Однако — командую я, а не он, потому будет по‑моему.
Фигура мага растаяла — Гринвелл переместил Рогиола в столицу.
* * *
То, что говорил Фаргид, точнее Олег Болтов в течение пяти следующих минут не мог понять никто из присутствующих. Речь была весьма эмоциональна, сопровождалась множеством красноречивых жестов, но говорилась на непонятном языке. Ясно, что местный народ не мог понять её, поскольку язык был русским, к тому же очень‑очень матерным.
— И почему я его не прибил ещё там, на пляже? — уже на языке Страйда спросил Болт сам себя.
