— Ваш начальник — я, — сказал Зигвард.
— Нет. У предателей нет начальства. Вы — мой работодатель, и я вам подчиняюсь, пока вы мне платите. Рекомендую вам быть щедрым, ибо наемники работают на того, кто им больше платит.
— Учту, — сказал Зигвард мрачно.
— Жду ваших распоряжений относительно Комода.
— А если бы я приказал вам Комода тайно вывезти за город и убить?
— Я бы его вывез и убил бы, но, взяв деньги, ушел бы от вас. У предателей тоже есть совесть. Не много, но есть.
Зигвард вздохнул.
— Нет ли у вас на примете пустующего особняка с садом и высоким забором? — спросил он.
— Есть.
— Возьмите несколько слуг, дворецкого, повара, и человек десять охраны. Отвезите Комода в особняк. Охрана останется с ним. Из особняка его пока не выпускать.
— Домашний арест, — сказал Хок.
— Вроде бы.
— Надолго?
— Какое вам дело?
— Просто любопытно.
— До тех пор, пока…
Он хотел сказать «пока вся Ниверия не будет наша», но во-время одумался. Хватить панибратствовать. Ишь, распустили языки! Философствуют! При Фалконе, небось, не философствовали.
— … пока вся Ниверия не будет моя, — заключил он.
— Ладно, — сказал Хок.
— Простите, как вы сказали?
— Я сказал — ладно.
— Это плохо, Хок. Это никуда не годится.
Они встретились взглядами.
— Я не Фалкон, — сказал Зигвард.
— Да, я заметил.
— Вы меня устраиваете, Хок, а когда я не буду больше нуждаться в вас, я не стану ломать вам суставы на колесе, не буду травить вас ядом, но отправлю в отставку и назначу вам очень хорошую пенсию. Вы перестанете быть охранником, но станете богатым землевладельцем. Но сердить меня я вам, Хок, не рекомендую. Вы — специалист по сиюминутности, а у меня очень большие планы. Нравоучений от вас я не потерплю. Я вас не звал, вы сами ко мне пришли. Идите.
— Хорошо, — сказал Хок.
— Плохо, — откликнулся Зигвард. — Опять плохо. Не так вам следует отвечать.
— Да, господин мой, — ответил Хок.
— Вот так-то оно лучше.
* * *
Многие глашатаи остались в Астафии и без всяких угрызений совести стали служить Зигварду, как раньше служили Фалкону. Городу было объявлено, что Великий Князь Зигвард обратится к народу в полдень с балкона дворца.
Щедрые дотации развеяли сомнения торговцев и владельцев таверн. Двери таверн распахнулись и вино полилось рекой. Кружка вина шла за четверть обычной цены. Окрестным фермерам объявили, что освобождают их на целый год от налогов. Кузнецы и столяры получили большие заказы и авансы. Примитивно, грубо и открыто, как и подобает большому политику, Зигвард склонил мнение народное на свою сторону.
В полдень к площади перед дворцом было не подобраться. Бранту пришлось воспользоваться крышей одного из стоящих на площади домов — он залез на нее со стороны переулка и сел на кромку, свесив ноги и оглядывая толпу внизу. В какой-то момент ему показалось, что он увидел в толпе Нико. Удивительное дело, подумал Брант, этот кретин всегда оказывается в нужном месте в нужное время — и никак это свое умение не использует. А по крышам ползаю я.
Он оглянулся и обнаружил, что часть черепичного покрытия потревожена его переходом. Брант вздохнул и пошел обратно — прилаживать черепицу. Дураки, подумал он. Уж чего проще — кровлю сделать правильно, и то не умеют. Держится все на соплях. Жесть всех испортила — жестью как ни крой, все равно будет сносно выглядеть. Распустились, обленились. Да и угол наклона у крыши дурной — слишком маленький, дождевая вода застревает в неровностях, крыша портится. А дом, меж тем, на главной площади города стоит. А щелей да уступов по стенам столько, что странно, как он до сих пор не рухнул. Оно, конечно, по добротной стене я бы на крышу так скоро не влез бы. Но все-таки — непорядок. Строить надо так, господа мои, чтобы у правнуков рука не поднялась снести. Вот как надо строить. И не прикрывать жестью да штукатуркой недостатки планировки. Бездельники, дармоеды.
Меж тем с балкона дворца уже произносились фразы. Знакомый голос у самозванца, однако. Брант перебрался обратно к краю крыши. А, нет, это не самозванец, это Бук.
— …действительно мой отец. И поэтому…
Интересно, подумал Брант, признать своим отцом чужого человека — дороже или дешевле, чем отказаться от собственного отца?
На балконе стояли несколько человек, все, кроме Бука, незнакомые. Кронинцы, стало быть. Ну а где же виновник всего этого? Разыгрывают, как театральный номер — с уходами и появлениями. Если бы я этот дворец проэктировал, я бы к этому балкону какой-нибудь занавес придумал раздвижной, чтобы уж действительно все по правилам. И перед каждым выходом барабанная дробь для пущего эффекту.
Наконец Бук закончил хитроумно составленный свой спич и отступил в сторону, пропуская вперед рослого лысоватого, энергичного мужчину средних лет. Лицо самозванца показалось Бранту знакомым. Даже очень знакомым. Я его очень хорошо знаю, подумал Брант, но давно не видел. Где и как? Где и когда? Колония Бронти? Кронин? Страна Вантит?
Очень знакомое лицо. Очень знакомые манеры и жестикуляция.
Тембр голоса у самозванца оказался весьма неприятный — какой-то рявкающий, неровный, простонародный, совсем не похожий на сдержанный, величественный баритон Фалкона. Но говорил он интересно, хоть и банально.
А вдруг он действительно не самозванец? Расстояние было значительное, но у Бранта был острый глаз и большой опыт разглядывания. Он начал сравнивать самозванца и Бука и нашел, что, да, было между ними какое-то сходство — впрочем, не очень значительное. С таким же успехом можно было бы сказать, что между Буком и Брантом тоже есть сходство — характерные скулы, линия бровей, переносица, и даже походки сходные, несмотря на то, что Бук вон какой жирный.
Публика реагировала на речь самозванца благосклонно, иногда восторженно. Свиньи продажные, подумал Брант. Ни театр не дали мне построить, ни Фрику найти и освободить. Что теперь делать — неизвестно. Что-то надо делать. Где теперь Фрика?
Об этом не трудно догадаться, зная помыслы Фалкона. Фрика там, где Фалкон. Поблизости. Надо туда ехать. Срочно. Очень срочно.
Брант очень удивился, неожиданно узнав в одном из стоящих на балконе людей Хока — собственной персоной.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. ПУТЬ К СПАСЕНИЮ
Князю Улегвичу удалось с помощью верных своих приспешников убедить, если не всю Артанию, то, по крайней мере, западную ее часть, включая столицу, что вовсе не завоевание Славии, или, там, Ниверии, было основной целью похода.
