— Ах, какая улыбка сверкает! Раньше я такой уродливой зарубки не замечала. Это что знак посвящения в новую собачью семью или ты настолько рад меня видеть?
— Чего тебе надо?
— Как грубо, ром, — покачала абель головой. — Верно, совсем себя вольным почувствовал. Нехорошо. Мне докладывали, что ты окончательно превратился в шавку, которая кусает руку кормящую ее. Скольких своих бывших товарищей ты убил той ночью? Троих? Пятерых? А скольких обрек на погибель в лапах твоих новых друзей? Пару десятков славных погонщиков, которые рисковали своей жизнью и здоровьем, отправляясь в это гнилое место по твою предательскую душонку. А скольких собак ты задавил, пока жил среди них? Ну-ка похвастайся перед начальством о своих успехах в деле истребления выродков.
Пока она говорила, Крес посматривал ей за спину, пытаясь разыскать вороненка. Так и есть, разглядеть черную животину размером со здоровую собаку удалось довольно быстро. Она застыла на ветке, словно горгулья. Добраться до нее у него точно не выйдет.
— Мне нечем хвастаться, Мерай, — Крес нагнулся и нащупал голыш. — Я пришел сюда не для того, чтобы убивать, и если и убивал, то защищаясь. И обсуждать это у меня желания мало.
Он швырнул камень прямо ей в грудь. Булыжник прошел сквозь ее тело, и с хлюпаньем ухнул под воду. Абель даже не поморщилась.
— Хотела бы я, чтобы ты осмелился на подобное лицом к лицу, — вздохнула она. — Но ты трус, как и все люди. Те собаки тоже тряслись от страха, пока мы выжигали этот собачий гадюшник, превратив его в кратер, заваленный горящим мясом. Вон как трясутся твои ручки, как сморился и торчит нелепый стручок. Чтобы ты делал, если бы камень таки ударил меня? Наложил бы… эхх, у тебя даже штанов нет, чтобы их испачкать. Какая жалость.
— Я вовсе не против твоей компании, — криво ухмыльнулся Крес, пусть он действительно дрожал с головы до пят. — Присоединяйся, только поспеши, мы долго ждать не будем. Здесь отличное место — твоим старым, замерзшим костям должно прийтись по вкусу. Всего-то нужно преодолеть Тайгу полную опасностей и ловушек, и ты сможешь поплавать вместе с нами! Я уверен, что тебе с твоими способностями это раз плюнуть.
— Не паясничай, Крес! Ты и так уже мертвец, не заставляй меня думать о тебе, как о сумасшедшем.
Теперь Крес ясно видел, как солнечные лучи проходят сквозь ее грудь — его старая знакомая была практически прозрачной. Призраком.
— Так чего же ты прислала эту курицу с фантомом? Чего не пришла сама? Почему не обрушилась своей яростью на деревню с жалкими псоглавцами, которых ты и в грош ни ставишь, и сама не вырвала эту безделушку из моих холодеющих рук? Ведь у тебя была куча времени, а ты посылала несчастных погонщиков, которых Лес хватал, как беспомощных цыплят. Ага, не можешь оторваться от вашей грызни даже на недельку, чтобы не получить нож в спину от доброй сестрички?! Даже ради памяти своего ненаглядного Клода и отмщения презренному человечку, который размозжил ему лицо. Подожди!
Крес бросился к своим вещам и выудил вожделенный кругляшок.
— Посмотри на него! — крикнул Крес, показывая драгоценность вампирше, глаза которой метали молнии. — Посмотри на него в последний раз! Это все, что осталось от беля Клода. Мне пришлось повозиться, чтобы вытащить его у него из желудка. У тебя же там такой же, верно? Тогда ты в накладе не останешься.
— Крес, ты явно сумасшедший, — процедила она сквозь зубы. — Ты вообще понимаешь, что ты наделал?
— Конечно, понимаю. Убийство этого мерзавца было непростым, но приятным делом.
— Ты хоть немного понимаешь, что за штука у тебя в руках, идиот?
— Уж поверь, я найду ей применение. Тебя и твоих сестричек это не должно волновать. Можете рвать друг другу глотки дальше, я больше не собираюсь принимать участие в ваших играх.
— Дурак, тупой дурак, — Мерай уже шипела, словно змея. — Куда ты несешь философский камень?! К какому безумцу на этом Севере? Неужели…
— В Приют. К Белому Алхимику. Это все, что тебе следует знать.
— Я за свою жизнь видела много предателей, — вампирша не повышала голоса, но ее глаза горели двумя алыми огнями, очень похожими на сияние камня, когда он был накормлен до отвала. — Много разной мрази и скотства давила я сапогами. Ради своей собственной выгоды, мошны или дырки под подолом люди идут на очень много разной гадости. Но ты, Крес… Ты перещеголял их всех. Твое имя поставят рядом с именами Викты и Рокши, которых проклинают спустя столетия. Если ты сделаешь хоть шаг…
— Не тебе рассказывать мне про скотства, Мерай. Я слишком долго сидел в вашей змеиной яме.
— Очень жаль, что я вовремя не разглядела такую гадюку, как ты, — проговорила Мерай. — Впрочем, нет ничего удивительного. Ведь тебя гложет вина, Крес. За то, что ты сделал и на что обрек людей, которые доверяли тебе и которые пострадали из-за твоего поступка, ты лишь ищешь удобное оправдание, как и все предатели. Помнишь юношу, с которым ты был дружен? Ален, не так ли? Видела вас вместе очень много раз. Почти сладкая парочка.
— Так это ты послала его в Лес?..
— Да, — ухмыльнулась вампирша самой паскудной из своих многочисленных улыбок. — Он пропал, знаешь ли, как и очень многие из погонщиков.
Мерай расхохоталась. Крес никак не смог скрыть тень, внезапно упавшую на его лицо. Это раззадорило абель еще больше.
— И много дикарок дали тебе на его могиле? Не понимаю, зачем вообще разговариваю с тобой, как с человеком. Может лучше, разговаривать как с собакой, которой ты уподобился? Гав-гав, — не понятно? Нет… Ведь даже собака, если укусит своего хозяина, очень сильно пугается своей глупости. Скулит, ползает на брюхе и вылизывает ботинки, вымаливая прощение и кусок колбасы. Некоторые особо провинившиеся сами дают себя забить, осознавая всю тяжесть проступка своим животным мозгом. Ты даже не собака, Крес. Ты крыса. Ты таракан. Ты блоха, которую мы в былые годы выжигали огнем. Но, похоже, гады всегда выползают обратно. Порода такая.
Крес промолчал. Не потому, что внезапно осознал свою вину. Нет. Пусть говорит.
— Что же ты? Будь мужчиной. Не можешь, так поднимись хотя бы на уровень собаки, если не знаешь, как поступил бы человек, который раскаялся в своих грехах. Ты же обрек всех своих близких на страшную участь. Не говори мне, что не вспоминал о своей матери… Как поживает старушка, ты знаешь?
Креса перекосило. Он нахлынувшего бессилия он даже не смог удержать камень в пальцах и он ударился о гальку. За те месяцы в этих диких местах, он ни разу не подумал о своей матери. Что же такое…
— А я знаю, — кивнула Мерай. — Ей очень плохо, Крес. Она переживает, что ее отпрыск оказался говном. С твоим покойным папкой они зачали, выносили, породили и воспитали кусок говна, которому не ведомо чувство совести и преданности. Я передам ей наш разговор. Передам ради чего ты решил, предать свой народ и уйти к нелюдям.
Она повернулась к Аде, которая все так же сидела на берегу, обхватив колени руками, и скалилась.
— Ради нее… — проговорила абель, закатывая глаза. — Ради этой сумасшедшей бедной девочки, которая всю свою жизнь только и делала, что удовлетворяла любое желание беля? Сделать все что угодно, только чтобы ей сунули Нектар, и она могла забыть о прожитых годах и утекающей красоте. Ты хоть узнаешь его, или теперь для тебя что мужик, что собака — все едино? — обратилась она к Аде, но та в ответ только гавкнула.
— Прекрати! — выпалил Крес. — Убирайся отсюда, Мерай!
— Хочешь правду? — облизала алые губы вампирша. — Я так понимаю, ты убил Клода не просто так, из-за вспышки ревности. Адой пользуется другой мужчина, более красивый и могущественный, и она теперь ходит в тончайших трусиках, а ты для нее что-то вроде временного увлечения. Новый особо паскудный сорт наркотика, которым она накачается по уши, прежде чем снова вернуться к истинному наслаждению. Убить ее было бы невозможно для твоего самолюбия — ничего лучше тебе все равно не светит. И ты выбрал Клода, который напоминал тебе о собственном ничтожестве. Складно, но нет, у тебя бы духа не хватило провернуть такое, не появись другая проблема. Значит, это было что-то вроде мести. За ее утраченные мозги? Верно?
