— Скорее, Эгон, — задыхаясь, проговорила она. — Беги!
Мальчик был так же напуган, она могла слышать, как он периодически всхлипывает. Эти всхлипы смешивались с ее собственными. Они с трудом пробирались вперед по упрямо торчащему вереску, Анна-Мария схватила Эгона подмышку, и вдруг нога ее застряла. Оба упали на белый, колючий вереск, лежали, уткнувшись лицом в землю.
«Мальчик, — подумала она. — Я должна защитить мальчика… Господи, помоги нам, не оставляй нас!».
Она сжалась, обхватив руками Эгона, ожидая неминуемого удара.
Но ожидаемого удара не последовало. Равно как и жестокой, резкой, мертвой хватки насильника.
Две сильные руки подняли ее с колен, подняли и фонарь, который уже почти погас, помогли Эгону встать на ноги — казалось, все это — одним махом.
— Какого черта вы здесь делаете? — прокричал сердитый голос прямо ей в ухо. Мальчик присвистнул:
— Коль! Это всего лишь Коль, фрекен!
— Всего лишь? А ты кого ждал? — спросил он грубо.
Анна-Мария попыталась отчистить лицо от липких веточек вереска.
— Убийцу с топором, — прошептала она, задыхаясь. — Мы думали, это убийца с топором.
— Какой еще убийца с топором?
Он поднял фонарь, чтобы получше разглядеть ее, и теперь и Анна-Мария могла его видеть. Свет упал на неожиданно привлекательное лицо, намного более молодое, чем она ожидала. Глаза, черные, как ночь, иссиня-черные волосы под толстой вязаной шапочкой. Черты лица суровые, но тем не менее, на удивление чувственные. Больше рассмотреть ей не удалось, потому что отвернулся, помогая вернуться на тропинку.
Она настолько устала, что едва могла говорить.
— Нильссон говорил об убийце с топором. Насильнике, который сбежал и сейчас прячется здесь на пустоши. Это рассказали в городе, когда он ездил за пособиями для школы.
Приходилось напрягать голос, чтобы кричать так громко.
— Чепуха, — сказал тот, кого называли Коль. — Если ему кто-то и мог рассказать об этом, то только я, потому что именно я и ездил в город. Очень похоже на Нильссона. Любит пугать людей гнусными сенсациями. И распространяет свой яд. Но когда-нибудь он допрыгается. А вы, конечно, новая учительница? Что вы здесь делаете?
— На пустоши или в поселке?
— На пустоши, разумеется, — ответил он безо всякого выражения.
— Я провожала домой Эгона.
— Неужели нельзя было попросить об этом кого-то из мужчин?
— Кого?
На это он не ответил.
— Нильссон сказал, что вы ушли. Очень глупо, если знаешь, какова пустошь в бурю.
Он поднял замерзшего мальчика на руки и попросил ее светить на дорогу.
— Мой фонарь погас, — объяснил он. — И, кстати, неужели вы думаете, что беглый убийца шляется здесь с фонарем?
Анне-Марии пришлось признаться, что она была в панике.
Они не произнесли больше ни слова, пока не дошли до дома, за маленьким окошком которого дрожало желтоватое пламя. Коль громко постучал в дверь и опустил мальчика на землю.
Изнутри раздался нечеткий мужской голос:
— Дверь открыта, чего это ты расшумелся, чертов мальчишка, неужели нельзя дать людям поспать?
Коль открыл дверь, и они вошли в дом. Войти в помещение, найти защиту от ветра… Ей показалось, что ей заткнули уши ватой, так тихо и чудесно это было. И ветер не рвет тебя на части. Но здесь было не намного теплее!
— Какого черта шумишь? — донеслось с кровати, — И чего это ты приперся так поздно? Огонь потух, а я здесь лежу, помочь некому… — Он замолчал и сказал уже более спокойно. — О, черт, простите, я не видел господ.
Мужчина быстро убрал со стола возле кровати бутылку водки и разбитую чашку. Он сделал слабую попытку сесть и поправить волосы и одежду.
— Мы были вынуждены проводить Эгона домой, — сказал Коль. — Ты же понимаешь, что он не мог сегодня вечером идти через пустошь один.
— А это не я придумал затею со школой, — кисло пробормотал мужчина. — Мог бы побыть дома и позаботиться о своем бедном больном отце.
— Больном, — сказал Коль сквозь зубы. — А ну-ка, разведи огонь, чтобы мальчонка обсох! И одевай его, как следует, когда он идет в школу!
— Школа, школа, — передразнил мужчина. — В жизни есть более важные вещи, нежели бездельничать весь день!
— Да уж, — многозначительно подтвердил Коль.
Пока они беседовали, Анна-Мария помогла Эгону выбраться из большого шарфа и сняла с него мокрые деревянные башмаки.
— Мне кажется, вам следует помочь мне растопить печь, — неуверенно произнесла она. — Эгон замерз, а здесь так холодно.
Коль помедлил секунду, потом кивнул. Он зажег огонь, сделать это было несложно, потому что на полке горела свеча, а веток можжевельника и сухого вереска было вдоволь.
Эгон проскользнул поближе к живительному теплу.
— Не мешай господам! — проворчал мужчина, который наконец встал на ноги и довольно сильно шатался.
— Пусть стоит, — ответил Коль. — И если ты не будешь заботиться как следует о нем, я вынужден буду уволить Сюне, потому что мы не можем терпеть в поселке подобное! Ты знаешь, он и так на волоске висит!
— Что? Хлеба насущного лишить нас хотите? Как же нам жить тогда?
Крупная и темная фигура Коля придвинулась к нему.
— Сам решай. Даю тебе неделю на то, чтобы раздобыть для Эгона подходящую теплую одежду и позаботиться о том, чтобы он и Сюне каждый день получали столько еды, сколько им требуется. Это твоя обязанность, да и возможности у тебя есть, ведь Сюне неплохо зарабатывает. Лишь бы все это не пропивал. И если Эгон еще раз придет в синяках, дни Сюне в шахте будут сочтены.
Он вытащил пару серебряных монет и положил их на стол. Не успели они и глазом моргнуть, как мужчина смел деньги в карман штанов.
— Это на одежду и еду для твоих сыновей, — предупредил Коль. — А не тебе на выпивку. Пошли, фрекен!
Он вышел, и Анна-Мария последовала за ним, кивнув Эгону и пожелав ему спокойной ночи.
И вот они снова на улице, где бушует непогода. Коль остановился и решительно завязал ее шарф так, чтобы накидка не развевалась так сильно. Теперь она могла двигаться примерно так же свободно, как мумия, подумала она, но протестовать не осмелилась. Этот человек вызывал уважение!
Они пустились в путь. Ей нелегко было поспевать за ним, шторм делал невозможной любую беседу, но наконец они подошли к маленькой рощице из карликовых сосен, и там ветер стал чуть менее сильным. Не намного, но она смогла прокричать:
— А почему Эгон вообще ходит в школу?
— Чтобы его оставили в покое, — мрачно ответил Коль. — Отец и брат использую его, как раба. Я не мог спокойно на это смотреть.
— Понимаю. А его брат, Сюне, он такой же плохой, как и отец?
— Сюне слабый. Попал в дурную компанию. А отец научил его пить. Когда напивается, Сюне становится неуправляемым. А так он довольно безобиден.
