- Слушай, а откуда ты так много знаешь про этих ужиных королей? - спросил Николас.
- У нас в Дрисвятах все про них знают... - девочка неожиданно замялась. - Ну, по крайней мере, бабушки и дедушки точно знают. Раньше они им поклонялись.
- А как именно покланялись, ты не знаешь?
Девочка наморщила высокий лоб, судорожно пытаясь вспомнить, что рассказывали об ужиных королях старики.
- Кажется, они оставляли у гнезда змей крынку с парным молоком и клали рядом платок. Если уж принимал подношение, то пил молоко и сбрасывал свою корону на платок.
Но это обычно делали в середине вересня{29}, а сейчас еще жнивень{30} не закончился, - покачала головой девочка.
- Это, конечно, не парное молоко, но думаю, тоже сгодится, - сказал Николас, выливая в крышку от фляги остатки подгайского молока.
Девочка сняла с себя косынку и положила ее перед змеей. Николас подбадривающе кивнул ей и поставил рядом крышку с молоком. К их общему удивлению мертвая змея вдруг зашевелилась, заползла на платок и высунула изо рта маленький раздвоенный язычок. Удостоив их всего одним коротким взглядом, уж с царственным видом испил молока, а потом начал извиваться всем телом, стягивая с себя старую кожу. После долгих усилий уж, наконец, выполз из нее и скрылся высокой траве. Девочка завернула оставшуюся после него чешуйчатую кожу в косынку и сунула за пазуху. Николас поднялся с бревна и подошел к кустам, за которыми сидела черная собака, но ее уже и след остыл.
- Вот видишь, а ты боялась, - укоризненным тоном сказал девочке Охотник. - Меня зовут Николас, кстати, а тебя?
- Герда, то есть Альгерда Мрия, - забавно краснея, ответила она.
- И что же маленькая девочка с таким красивым именем делает в темном лесу в столь поздний час совсем одна? - поинтересовался Николас.
- Ну, я за ягодами ходила, - немного неуверенно ответила Герда, накручивая кончик косы себе на палец. Охотник перевел взгляд на маленькую плетеную корзинку, стоявшую возле поваленного дерева. Ягод в ней было немного. Зато рядом лежала книжка в потрепанном кожаном переплете
- За ягодами, говоришь?
Николас взял в руки книжку. На корешке он с трудом смог разобрать полуистертое название: "Сказания Севера о делах страшных и дивных".
- Любишь сказки?
- Очень люблю, - ответила Герда, забирая у него книжку. - Только маме с папой не говори, что я брала ее с собой, а то они расстроятся.
- Ладно, не скажу. А далеко до Дрисвят-то?
- Пешему часа полтора-два ходу по Оленьей тропе. Но там поперек дороги лежит поваленная сосна. С конем не пройдешь. Надо идти в обход до Сокольничего тракта, а это еще часа три вдоль Ужиных топей.
- Понятно, значит, добраться до вашего местечка до темноты шансов нет. Придется заночевать здесь, - мрачно заключил Николас.
Он расседлал Лиата, вынул из сумки топор и отравился за дровами. Герда в это время собирала хворост для кострища и выкладывала очаг камнями. Набрав воды из бившего неподалеку ключа и приладив над огнем котелок с походной кашей, Николас подтянул к костру бревно и пригласил девочку сесть поближе. Герда протянула к огню закоченевшие руки. В свете костра черты ее лица заострились, в глазах плясали отблески пламени.
- А для чего ты едешь в Дрисвяты? - Герда застала его врасплох своим вопросом.
- На ярмарку, - ответил Николас первое, что пришло в голову.
Девочка заливисто рассмеялась:
- Ты что-то путаешь. Это от нас обычно в Подгайск на ярмарку ездят, а не наоборот. Ты ведь охотник, верно?
- С чего ты взяла? - на мгновение Николасу стало не по себе от ее проницательно взгляда.
- В Дикую пущу никто, кроме самых отчаянных охотников не захаживает, - с улыбкой объяснила она. - Так на кого ты охотишься? На косуль, на диков{31} или может быть на зубра?
- На демонов, - неожиданно для себя выпалил Николас и тут же пожалел.
- Демоны? Это как наши нечистики, что ли? - и без того слишком большие глаза стали похожими на блюдца. - Здорово!
Николасу польстила ее реакция. Никто и никогда не смотрел на него таким восхищенным, полным обожания взглядом.
- А много ты их убил?
- Я никогда не считал, - замялся он, боясь разрушить ее иллюзии. - Вот, смотри, здесь все демоны, которых я когда-либо встречал.
Он передал ей свой альбом. Герда внимательно рассматривала чернильные картинки с хобгоблинами{32}, фейри и брауни{33}.
- А это волколак{34}? Настоящий волколак! - воскликнула она, разглядывая один из его рисунков. - И его ты тоже убил?
- Нет, - снова не смог слукавить он, хотя так хотелось.
- Ну и правильно! Наш последний князь был волколаком. Папа говорит, что при нем все у нас было хорошо, а после стало плохо. Ой, только тут название другое написано, - сказала она, проводя пальцем по рунной надписи.
Николас нахмурился.
- Вир, нет, вер-вольф, - прочитала она по слогам.
Старинная рунопись сейчас практически нигде не использовалась. Канула в лету вместе со Старыми богами и Стражами. Ее заменила имперская буковица, в который каждый знак обозначал отдельных звук. После прихода Единой веры, буковичному чтению и письму обучали в приходских школах, а руны помнили лишь старинные книги, да семьи Стражей и их наставников. Еще на Авалоре Гвидион обучал Николаса рунописи. Чтобы лучше запомнить рунные знаки, мальчик начал подписывать ими свои рисунки. Эта привычка сохранилась за ним с тех времен.
- Правильно, вервольф. Так они называются в местах, откуда я родом. А где ты научилась читать руны? - подозрительно спросил юноша.
- Меня папа научил. Правда, он просил меня никому не рассказывать, но ты ведь меня не выдашь? - заговорщически подмигнула ему Герда. - А я никому не скажу, что ты Охотник на демонов. Ведь это тайна?
- Тайна, - быстро согласился Николас.
Они еще долго болтали о демонах, дальних странах и старинных легендах. Герда слушала рассказы Охотника с открытым ртом, ловя каждое слово. Луна была уже высоко, когда они, наконец, улеглись спать.
***
Николас проснулся перед самым рассветом от какого-то непонятного, медленно нарастающего ощущения. Он вдруг вспомнил последние занятия у старого друида, когда учился накапливать большие запасы энергии внутри себя. Он черпал силу из воздуха, впитывал в себя через кожу, позволяя ей растекаться по жилам, заволакивая взор белым маревом. Тогда Николасу начинало казаться, что он повелевает четырьмя ветрами, может сдвинуть горы и повернуть вспять реки, но, ни научиться удержать, ни тем более управлять этим запасом, он так и не успел. Вот и сейчас Охотник вдруг почувствовал, что сила доверху переполняет его, грозя вырваться наружу разрушительным, сметающим все на своем пути тайфуном.
